Кавказский транзит - Сергей Иванович Зверев

Батяня вошел в комнату.

– Здесь все осталось таким, каким было еще при жизни папы, – сообщила женщина, – здесь он работал.

Кабинет был заставлен полками с книгами, какими-то склянками, колбами.

– Вот только эта обезьяна и осталась, – Кречинская указала в угол, где Батяня увидел чучело огромной гориллы.

– Впечатляет, – отозвался десантник, глядя на застывшую фигуру.

Обезьяна выглядела, как живая. Казалось, что сейчас горилла сделает шаг вперед.

– А с ней что случилось?

– Она упала с высоты, спасти ее не удалось, поэтому лучшее, что для нее оставалось, – чучело. Вот, кстати, мой отец увлекался поисками снежного человека. Он до конца жизни верил, что тот существует. – Кречинская немного помолчала. – Я немного слукавила. Я тоже в него верю…

Женщина томно взглянула на Батяню.

– Здесь редко встретишь настоящего мужчину, – многозначительно блеснула она глазами, явно флиртуя, – все местные ужасно необразованны, грубы, продажны. Они даже не считают женщин людьми. Для них женщина – это та, кто будет выполнять их желания, повиноваться, как собака, каждому слову.

В тот момент, когда Лавров хотел ответить, снаружи вдруг послышались выстрелы, следом за этим – взрывы нескольких гранат.

– Что это? – обеспокоенно дернулась Тамара.

– Оставайтесь в доме! Никуда не выходите! – Батяня, не теряя времени, бросился из комнаты.

Мигом пробежав коридор и спустившись по лестнице, майор оказался снаружи. Там он сразу же оценил ситуацию – двор обстреливается со стороны леса. Большинство из тех, кого выстрелы застали за столом, поспешили укрыться в подвале дома. Десантники, Карда и Харс со своей охраной уже заняли оборону и отстреливались от невидимого врага. Несмотря на то, что пока было непонятно, кто же ведет огонь по дому, в реальности его сомневаться не приходилось – на втором этаже со звоном разлетелось оконное стекло. Батяня обеспокоенно поднял голову и с облегчением увидел, что это – не в кабинете.

Плотный автоматный огонь нападавших перемежался с разрывами гранат.

– Кто это может быть? – спросил Батяня у Харса.

– Кавердинцы, кто же еще! Я же тебе говорил, майор, они не оставляют нас в покое.

Собственно говоря, у нападавших не было никаких шансов прорваться внутрь двора. Во-первых, число обороняющихся было достаточным, а во-вторых, быстро выяснилось, что атакующих всего несколько человек. Как определил Лавров, четыре-пять, не больше. Возможно, террористы рассчитывали на то, что в доме не будет никого, кроме хозяев? А может быть, это сознательная провокация? Но пока у Батяни не было на это ответа.

Перестрелка долго не продолжалась. Через несколько минут послышался гул отъезжающей машины в сторону Артви.

– Да, позицию они выбрали удобную, ничего не скажешь, – прокомментировал офицер, – отсюда мало что увидишь.

– Ничего, – уверенно заявил Харс, – мои люди их перехватят. Мы здесь тоже не ворон считаем.

Он тут же связался с ними по рации.

– Перехватить машину, идущую к границе! – кричал он подчиненным. – Если что, уничтожить.

– Здесь же неподалеку наши посты, – сообщил атташе уже отдыхавшим офицерам.

– Перехватят?

– А как же!

Вскоре в отдалении послышалась стрельба.

– Вот видите, – самодовольно ухмыльнулся Харс, – началось.

Ухнуло несколько взрывов. Наступила тишина.

Глава 17

То самое место, где пленные кавердинцы рыли «могилу» под дулами автоматов, оказалось вблизи дома Кречинской. Карда, Харс и Батяня со своими офицерами стояли у ямы, выкопанной, как окоп. В ней в живописных позах лежали двое из тех самых кавердинцев – они были мертвы.

– Машину с оставшимися диверсантами из Каверды уничтожили мои люди, – говорил Харс, обращаясь к Батяне, – мне уже сообщили.

– А где это случилось? – поинтересовался Лавров.

– Да буквально в паре километров отсюда, уже на артвинской территории. Вот так мы здесь и живем, теперь вы сами можете убедиться в том, кто же развязывает войну.

– Сволочи, – проронил атташе, – хотели застать врасплох.

– Вот видите, диверсанты устроили засаду, – снова заговорил Харс, – пытались уничтожить не только нас, но и вас с вашими людьми. И мы, и вы для них являемся лютыми врагами. Ничего удивительного: Россия обеспечивает безопасность республики и, по сути, является главным гарантом ее пока не признанной независимости. А уж мы назад не вернемся, не для того наш народ отдал столько жизней. Вот это объединяет всех артвинцев независимо от религиозной принадлежности, благосостояния и политических взглядов.

Алхан закурил, угостив сигаретой Батяню.

– Каверда в такой ситуации, конечно, может заявлять все что угодно, но пока возможностей захватить Артви силой у них немного. Однако отказываться от республики бывшая метрополия, понятно, не желает. Потому на нашей многострадальной земле и висит тревожное ожидание новой войны. Конечно, если рассуждать теоретически, то Каверда могла бы попытаться решить дело мирным путем – подождать, пока уровень жизни и уровень развития ее экономики станет настолько высоким, что артвинцы сами попросятся обратно. Но это маловероятно, – ухмыльнулся Харс, – сейчас уже только на притоке курортников уровень жизни у нас растет гораздо быстрее кавердинского. Я уж не говорю обо всем остальном. А потому у Каверды остается только конфронтационный путь – провоцировать конфликт, подкупать нашу элиту, искать и раздувать противоречия внутри нашего общества, между ветеранами войны и торгашами, между политическими партиями. Так что в этом плане ситуация на ближайшее время, похоже, останется без изменений. А дальше жизнь покажет, главное ведь – не допустить новой войны. Республика и народ заслуживают лучшей участи, чем быть в постоянном ожидании войны. Так что, как видите, живем, словно на пороховой бочке.

Батяня слушал уверенную речь Алхана, покачивая головой. Тот, разрубая ладонью воздух, говорил так, словно душой болел за каждого жителя многострадальной Артви.

– Документы собрали? – закончив «ликбез», обратился глава спецслужб к одному из своих помощников.

– Да-да, вот они, – протянул тот извлеченные из карманов покойников бумаги.

Батяня встрепенулся, понимая, что сейчас вполне может кое-что проясниться.

– Так, посмотрим, что же у нас есть, – Алхан принялся листать такие важные, но теперь уже совсем ненужные их владельцам книжечки.

Стоя рядом с ним, Лавров отметил, что у убитых, как по заказу, при себе имелись кавердинские паспорта с отметками о том, что они пересекали российскую границу с неделю назад.

– Значит, появились они со стороны полигона, – сделал заключение артвинец.

Он листал книжечки с фотографиями уже мертвых владельцев, сверяя их «с оригиналами», будто сомневаясь, те ли это персонажи.

– Они сумели пройти через ваших людей, а тут была закладка и что-то вроде временной базы.

Харс говорил это таким тоном, словно ожидал благодарностей со стороны российских офицеров за то, что его люди сделали их работу, которую десантники по недосмотру и халатности не выполнили. Батяня, однако, не спешил благодарить Алхана. Он, словно собака-ищейка, внимательно, стараясь не пропускать ничего, обследовал место боя. Майор пригнулся и впился глазами в землю.

– Что вы там ищете майор? – поджал губы Харс. – По-моему, все яснее ясного. Или я ошибаюсь?

– Мне, как военному, интересно самому разобраться, что к чему, – вполголоса ответил Лавров, кружа на месте гибели кавердинцев.

Он поднял одну из гильз на самом бруствере, которая по логике должна была вылететь из кавердинского автомата, понюхал ее. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять по запаху, что стреляли недавно – это сомнения не вызывало. Затем майор взял в руки автомат одного из убитых. После того, как он заглянул в ствол, мнение Батяни о том, что же здесь произошло, резко изменилось. Открытие неприятно поразило Лаврова – в стволе не было свежего нагара, который обязательно должен остаться в случае недавней стрельбы, особенно если учитывать то, что хозяева автоматов не имели никакой возможности вычистить оружие.

Харс тем временем беседовал о чем-то с одним из своих людей и, похоже, временно не интересовался действиями Батяни. Дальше Лавров осмотрел все то, что находилось в окопе, у тел погибших.

– Ну, вот видите, майор, – снова подошел к нему Харс, – все эти вещи кавердинские. Документы вы уже видели, а вещи еще раз свидетельствуют, кем же были эти субъекты.

– А вот это что такое? –