Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России) - Александр Солженицын

Разумеется, вина неготовности к великому переселению была взаимная: тут и несогласованные и опаздывающие действия администрации, местами некачественное изготовление домов при плохом наблюдении, вплоть до злоупотреблений и растрат. (Что повело и к смещениям начальников и отдаче некоторых под суд.) Тут - и нежелание еврейских сельских старшин осуществлять реальный надзор за нерадивыми, чьё обзаведение и хозяйство неудовлетворительны; оттого - назначение смотрителей из отставных унтер-офицеров, а евреи спаивали их и задобряли взятками. Тут - и невозможность взыскивать с поселенцев подати - либо по несостоянию, "в каждом из обществ оставалось не более 10 хозяев, которые в состоянии были заплатить едва лишь за себя", либо по "свойственней евреям уклончивост[и] от платежа повинностей"; за годы недоимки с них увеличивались и увеличивались, их снова и снова прощали без возврата. А за самовольную отлучку поселенец платил 1 копейку за день, что было вовсе ему нечувствительно и легко нагонялось городскими заработками. (Для сравнения: меламеды в селениях получали от 3 до 10 тысяч рублей в год; в посёлках держали хедер домов на 30; наряду с меламедами были попытки внедрить в колонии начатки общего образования - кроме еврейского языка - русский и арифметику, но "простой класс евреев весьма недоверчиво смотрел на учебные заведения, учреждаемые правительством".)52

"Становилось всё бесспорнее, что столь желанные Киселёвым "образцовые" колонии ничто иное, как мечта". Но, хотя и тормозя (1849) присылку новых семей, он не терял надежды, и даже в 1852 писал резолюцию: "Чем дело труднее, - тем более иметь должно настойчивости и не обезохочиваться первыми неудачными приёмами". - До тех пор смотритель над колонией не был подлинным начальником поселения, "подвергался... случалось, насмешкам и дерзостям со стороны поселенцев, весьма хорошо понимавших, что он не имеет никакой над ними власти", он мог только подавать колонистам советы. В рассерженности ли на неуспех, уже не раз предлагались проекты давать поселенцу обязательные уроки с выполнением в два или три дня и проверять исполнение; лишать права свободного распоряжения собственностью; вовсе лишать отлучек; и даже ввести наказания: 1-й раз - до 30 розог, 2-й раз - вдвое, 3-й раз - тюрьма, а по важности обстоятельств и отдача в рекруты. (Никитин передаёт, как, став известной, эта проектируемая инструкция "произвела на евреев-земледельцев такой страх, что они напрягли все свои силы... сразу обзавелись скотом, земледельческими орудиями... проявили... удивительное прилежание к земледелию и домоводству".) Но Киселёв утвердил смягчённый проект (1853): "уроки должны вполне соответствовать силам и опытности тех, кому назначаются"; от руководства по каждому виду работы, разработанному Попечительным комитетом, сельский начальник мог отступать только в сторону облегчения; за 1-е нарушение наказание не назначалось, а за 2-е и 3-е - 10 и 20 розог, не свыше. (Отдача в рекруты нерадивых не применялась никогда, "никто... не был отдан в солдаты за нерадение к хозяйству", а в 1860 закон вовсе отменён.)53

Конечно, это было ещё - время крепостного права. Но после полувека добросовестных правительственных попыток привести евреев к производительному труду на неосвоенной земле - вот, проступали как бы контуры аракчеевских поселений.

Поразительно, что императорская власть и до тех пор не пронялась бесплодностью всех мер, безнадёжностью всей земледельческой затеи.

И - ещё на том она не кончилась.

После введения рекрутской повинности среди еврейского населения росли тревожные слухи об ужасном новом законодательстве, которое готовит специальный "Еврейский комитет". - Но в 1835 вышло наконец общее сводное Положение о евреях (заменившее Положение 1804) - и оно "не наложило на евреев новых ограничений", как сдержанно выражается Еврейская энциклопедия54. А если подробнее, то по новому Положению было "за евреями удержано право приобретать всякого рода недвижимую собственность, исключая населённых имений, и вести всякого рода торговлю на правах, одинаковых с прочими русскими подданными", хотя только в пределах черты оседлости55. Положение 1835 г. утверждало защиту всех прав еврейской религии, вводило для раввинов награды и присвоение прав купечества 1-й гильдии. Устанавливало разумный брачный возраст (18 и 16 лет). Принимало меры, чтобы еврейская одежда не так рознилась, отделяя евреев от окружающего населения. Направляло евреев на производительные способы заработков (запрещая торговлю вином в долг и под залог домашних вещей), разрешало все роды фабричной деятельности (также откуп винокуренных заводов). Держать христиан в услужении запрещалось только для постоянных услуг, но разрешалось "для работ кратковременных", без указания точного срока, и "для работ на фабриках и заводах" а также - "для пособия в хлебопашестве, садоводстве и огородных работах"56, что было насмешкой над самой идеей "еврейского земледелия". - Положение 1835 звало еврейское юношество к образованию. Нисколько не было стеснено поступление евреев в средние и высшие учебные заведения57. Евреям, получившим в любой области науки степень доктора, и по засвидетельствовании отличных способностей (ещё с формальностями), предоставлялось право на государственную службу. (Евреи-врачи имели то право и раньше.) - А касательно местного самоуправления - Положение снимало с евреев прежние ограничения: теперь они могли занимать должности в думах, магистратах и ратушах "на том же основании, как избираются на сии должности лица других исповеданий". (Правда, против этого выдвинулись возражения некоторых местных властей, особенно из Литвы: городской голова должен в иные дни вести обывателей в церковь, и как это может быть еврей? или еврей в судьях, раз присяга произносится на кресте? Сопротивление оказалось сильное, и указом 1836г. устанавливалось для западных губерний, что в магистратах и ратушах евреи могут занимать только одну треть должностей.)58 - Наконец и в экономически остром вопросе, связанным с приграничной контрабандой, подрывающей государственный интерес, Положение оставляло в пограничной полосе живущих там евреев, но воспрещало новое водворение59.

Для государства, держащего миллионы своего населения в крепостном праве, всё названное не выделяется как система жестокостей.

При обсуждении Положения в Государственном Совете происходили прения с обильными разнообразными мнениями - о возможном беспрепятственном допуске евреев в великорусские губернии. Говорили и так, что "только при наличии известных нравственных качеств и определённого уровня образования евреи могли быть допущены к водворению во внутренних губерниях". Возражали и так, что "евреи могут принести значительную пользу своей торгово-промышленной деятельностью и что конкуренцию нельзя предотвращать запрещением кому ни будь жить и торговать"; и "надо поставить ребром... вопрос: Могут ли евреи быть терпимы в государстве? Если признать, что евреев нельзя терпеть, тогда надо изгнать их всех", нежели "оставить "сие сословие внутри государства в таком положении, которое возбуждало бы в них беспрерывно неудовольствие и ропот". А если приходится терпеть их присутствие в стране, тогда надо освободить их от правовых ограничений"60.

Между тем "архаические польские привилегии, предоставлявшие городским обществам устанавливать в отношении жительства евреев ограничения" и ещё со времени Екатерины отвергнутые русской государственностью, - вдруг с новой силой проступили в Вильне, затем в Киеве. В Вильне это привело теперь к запрету части кварталов для поселения евреев. В Киеве же протесты местного купечества, что "евреи к общему соблазну производят торги и сделки в стенах Печерских монастырей... захватили на Печерске все торговые заведения" и христиан "вытесняют из круга торговли", - подвигли генерал-губернатора добиться запрещения (1827) "евреям жить оседло в Киеве - лишь некоторые категории [смогут] приезжать на определённое время". "Как всегда в таких случаях, правительству пришлось несколько раз откладывать срок, назначенный для выселения". Споры дошли до "директорского" комитета, раскололи пополам Государственный Совет - но Положением 1835 Николай I утвердил выселение из Киева. Однако же вскоре снова "некоторым категориям евреев было разрешено срочное пребывание в городе". (А почему евреи были так успешливы в торговой конкуренции? они зачастую торговали дешевле христиан - довольствуясь "меньшим барышом, чем тот, которого требуют христиане", хотя, может быть, и не без контрабандности происхождения самих товаров. И защищавший евреев губернатор Киева указывал, что "если бы христиане хотели трудиться, то они вытеснили бы евреев без всяких принудительных мер".)61 -Таким образом, "в Белоруссии евреям разрешалось проживать только в городах, в Малороссии - везде, кроме Киева и сёл, принадлежащих государственной казне, в Новороссии - во всех населённых пунктах, за исключением Николаева и Севастополя"62, военных портов, откуда евреи были в эти годы выселены по соображениям государственной безопасности.