Подруга моей дочери (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

Чувство собственного достоинства лежит где-то в районе плинтуса. Самое ужасное, что я не могу забыть об этом сексе, а вот Антон, кажется, вспоминает только в качестве насмешки. Как во время конкурса, когда мы были связаны одной веревкой, и он был так близко, что я почти задыхалась от этого. А ему хоть бы хны, через пару часов уже обжимается с очередной легкодоступной женщиной, которая, скорее всего, скоротает с ним эту ночь.

Я спешным шагом иду обратно к площадке, где сейчас бар и дискотека. Народ изрядно набрался, так что на танцполе полно веселящихся. Я хотела сбежать от этой пёстрой и чуждой толпы, только вот оказалась совсем не готова к встрече с Антоном… тем более в женской компании.

Притворяться, будто ничего не произошло, мне чертовски сложно. А если Жуков опять притащит домой кого-нибудь? Она будет там стонать, а я слушать это? Нет, нет, невыносимо.

Раскрасневшаяся от танцев и алкоголя Женька перехватывает меня недалеко от танцпола.

— Ты где ходишь, Сонь, — хватает за руку, тащит за собой. — Там такой отжиг, и ребята огонь.

— Жень, может, мне переехать? — неожиданно выдаю я. Подруга замирает, глядя с изумлением.

— Чего? Куда? Почему? Что случилось? — тут же засыпает вопросами. Я неуверенно пожимаю плечами.

— Просто… Я… Мне кажется, надо начинать уже самостоятельную жизнь.

Ну не правду же ей говорить?

Женька предсказуемо смеется.

— И в кого ты такая правильная зануда, Сонь? Расслабься хоть на эти дни. Бери пример с меня. Проблемы будем решать потом.

Я неуверенно улыбаюсь, и мы оказываемся у танцпола, где начинает играть медленная композиция. Женька тащит меня к двум высоким накачанным парням, тренерам фитнеса, где она работает. Тем самым, что днём подходили к нам.

— Потанцуем, — без стеснения говорит одному, и пока я не успела опомниться, практически толкает в объятья второго со словами: — Давид, пригласи девушку.

Парень тут же начинает улыбаться, а я говорю:

— Это совсем необязательно, Женька такая беспардонная…

— Почему не потанцевать с красивой девушкой? — отвечает Давид, и мы, встав рядом с другими парочками, начинаем медленно кружиться в танце.

Мысли мои витают очень далеко, я не сразу сознаю, что Давид меня о чем-то спросил. Он, видимо, решил, что я не услышала из-за музыки, и наклонился к моему уху.

— Я спросил, ты в клубе работаешь, да?

Не успеваю ответить, чувствую, как меня выдергивают из пары. Замираю, потому что это Антон.

Добродушно улыбнувшись Давиду, говорит:

— Я ее украду, — и притягивает к себе под недоуменным взглядом парня.

Руки ложатся мне на поясницу, и от этого прикосновения тело начинает гореть. Больше всего на свете мне хочется вырваться и убежать, но я кладу свои руки ему на плечи, надеясь, что они не очень дрожат.

Мы медленно двигаемся, касаясь друг друга, и я просто не могу поднять глаза. Ищу взглядом Женьку, но она умудрилась оказаться на другом конце танцпола, весело смеется, кружась со своим партнером в танце. Я старательно ищу хоть какую-то тему для разговора, потому что молчание просто убивает. Наконец говорю:

— Кажется, у вас с Женей налаживается… Она очень довольна.

Антон смотрит внимательным взглядом, которого я не выдерживаю, опуская глаза. Рассматриваю пуговицу его рубашки, не зная, что лучше: что он сейчас мне ответит или промолчит.

— Я все равно не знаю, о чем с ней разговаривать, — вдруг говорит Жуков, я удивленно вскидываю взгляд, потому что в голосе его нет привычной насмешки.

Он и впрямь рассматривает меня серьезно. Я бы даже сказала, чересчур серьезно. От этого я начинаю нервничать еще больше. Песня тянется невыносимо долго, я плавлюсь под его руками, и такими темпами к концу мелодии превращусь в лужицу. Гоню возникающие в голове сцены произошедшего в клубе, старательно концентрируясь на нашем разговоре.

— Хотите расскажу, чем она увлекается?

Да, я понимаю, это своеобразный шаг навстречу. Я вроде как бросаю мужчине белый флаг, и от его ответа зависит, чем кончится эта война.

Бесконечно долгие мгновенья Антон молчит, позволяя незатейливой грустной мелодии бриджа заполнить пространство вокруг нас.

— Давай, — говорит наконец.

Я почти громко выдыхаю. И начинаю говорить. О Женькином детстве, ее мечтах и увлечениях. Антон слушает внимательно, не перебивая. А когда замолкаю, вдруг спрашивает:

— А чем ты увлекаешься, Соня?

Я вскидываю на него глаза, отчетливо читая непроизнесенное окончание вопроса: чем ты увлекаешься помимо ловли богатых идиотов?

Теряюсь, не зная, что сказать. Наш разговор становится слишком личным. Вдруг все его насмешки и издевательства кажутся мне ерундой по сравнению с этим вопросом.

Не успеваю даже сформулировать в голове нейтральный ответ, потому что чувствую, как его пальцы скользят по моей спине, легонько поглаживая. Только от этой легкости начинает кружиться голова и подкашиваются колени. Я вцепляюсь ногтями в плечи мужчины, видя, как натягивается ткань тонкой рубашки. Поднимаю на него глаза и ловлю взгляд в упор, такой обжигающий, что поневоле тяжело выдыхаю. Контроль, Соня, контроль над собой!

Антон вдруг наклоняется к моему уху и говорит:

— Не смотри на меня так, Соня, иначе все это кончится…

Мужчина не успевает закончить, потому что наши объятия разрывает Женька, весело хохоча.

— Ну вы даете, — громко вскрикивает, — медляк давно уже кончился! О чем заболтались?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она не замечает, что я пытаюсь восстановить дыхание и сжимаю ноги, унимая пульс, пробежавший по телу только от слов Антона. Эти слова были как воспоминание и… предвкушение… И я осознала, что если он снова захочет, то я могу и не устоять.

— Соня мне рассказывала о вашей жизни в Тюмени, — говорит тем временем Антон, выдергивая меня из мыслей и желаний, разрывающих на части.

Мы отходим чуть в сторону, где музыка уже не так бьет по ушам, и Женька выдает:

— А может, нам искупаться?

Вопрос адресуется мне, я мямлю, что не взяла купальника.

— А мы так, — смеется подруга, и я ловлю потемневший взгляд зеленых глаз, от него внизу живота снова сводит от приятного тянущего ощущения.

— Глупости не говори, — выдаю ей. Кажется, Женька неплохо перебрала. — Тебе лучше бы поспать.

— Сама спи, а я буду веселиться, — она снова смеется.

Тут к нам подходит Олег, Антон сразу напрягается, Женька стирает смех, принимая серьезный вид.

— Извините, что отвлекаю, — замечает мужчина, — ты оставшуюся часть денег завтра отдашь?

— Да, — кивает Антон, — сто двадцать, все верно? Я как раз снял в банкомате с утра.

Олег кивает в ответ, суя Жукову договор.

— И куда я его сейчас дену? — ворчит Антон, сворачивая бумаги трубочкой. — Жень, — обращается к дочери, — сгоняй в мой домик, кинь на стол, а?

Женька кивает, принимая ключи и договор. А я ловлю очередной взгляд Антона и тут же произношу:

— Я с тобой.

Жуков все-таки усмехается, но никак не комментирует. Мы идем в сторону домиков, я спрашиваю подругу:

— Смотрю, у вас с отцом прогресс?

Женька молчит, я перевожу на нее взгляд и только сейчас в полутьме различаю задумчивое лицо. Моего вопроса она явно не слышала, я зову ее, беря за руку. Подруга, слегка вздрогнув, смотрит на меня и начинает смеяться.

— Прости, я что-то перебрала. Зависаю.

Мы подходим к дому Жукова, и возле него вижу ту самую блондинку, что прижималась к Антону полчаса назад. Она явно поджидает его, и от осознания данного факта пульс в висках начинает биться, давя на голову.

Блондинка, увидев нас, делает вид, что просто шла мимо, а я говорю подруге:

— Знаешь, я что-то устала, пойду спать.

— Ладно, — кивает Женька, открывая дверь. — Меня не жди, не знаю, когда буду.

Хихикнув на прощание, она скрывается в домике отца, а я торопливо бегу по дорожке в сторону своего жилища.