Россия и последние войны ХХ века - Ксения Мяло

"Вопрос. Что вы думаете о событиях в Ходжалы, после которых вы ушли в отставку? Трупы ходжалинцев были найдены недалеко от Агдама. Кто-то сначала стрелял в ноги, чтобы они не могли уйти дальше. Потом добивали топором. 29 февраля мои коллеги снимали их. Во время съемок 2 марта эти же трупы были скальпированы. Какая-то странная игра....

Ответ. Как говорят те ходжалинцы, которые спаслись, это все было организовано для того, чтобы был повод для моей отставки. Какая-та сила действовала для дискредитации президента. Я не думаю, чтобы армяне, очень четко и со знанием дела относящиеся к подобным ситуациям, могли позволить азербайджанцам получить разоблачающие их в фашистских действиях документы. Можно предположить, что кто-то был заинтересован в том, чтобы потом показать эти кадры на сессии ВС и все сфокусировать на моей персоне..."

К тому же, напомнил Муталибов, еще до событий в Ходжалы он отдал и по нему, и по Шуше распоряжение немедленно вывозить женщин и детей в случае угрозы оккупации или блокады. Однако в Ходжалы оно почему-то не было исполнено.

"Рука из тени" здесь слишком очевидна - как была она очевидна в Сумгаите и Баку, Тбилиси и Вильнюсе, как позже будет очевидна в Самашках, Буденновске и Алхан-Юрте. Именно эта "рука" всегда пожинает урожай подобных акций, и в Азербайджане он оказался богатым. С приходом к власти откровенно протурецкого Народного фронта война неизбежно приобрела более ожесточенный характер, нападки на Москву, будто бы поддерживающую армян, стали просто оголтелыми, и все это, вместе взятое, позволило сломать наконец ту "имперскую" лояльность, которая в массах азербайджанского населения была куда сильнее нежели, например, в православной Грузии - парадокс, который отмечал А.И. Деникин еще во времена Гражданской войны и который лишний раз ставит под сомнение слишком линейную схему Хантингтона. Резко выраженный курс Алиева на сближение с Западом и вхождение в НАТО вряд ли бы стал возможен без шока Ходжалы и последовавшего за ним промежуточного народофронтовского этапа, приведшего Азербайджан к военному поражению.

Сама же по себе победа Народного фронта, вполне вероятно, не стала бы возможна без кровавой недели 13-20 января 1990 года в Баку. События тех дней так сложны и запутаны, что требуют отдельного исследования. Однако без упоминания хотя бы их основных вех невозможно понять переход кризиса, пусть и острого, в войну.

Итак, 13 января 1990 года, в субботу (как и в Сумгаите, и Зорий Балаян полагает, что это не случайно: в эти дни "Кремль недосягаем, все на дачах") начался массовый, в основном армянский погром. Ему предшествовал многотысячный митинг, на котором, в соответствии с уже описанной мною технологией организации погромов, говорились зажигательные речи и распространялись страшные слухи об избиении азербайджанцев армянами. Речи эти сильно действовали еще и потому, что в Азербайджане вообще и в Баку, в частности и в особенности, уже находилось множество азербайджанских беженцев (общее их количество исчислялось уже сотнями тысяч); и эти люди, выбитые из жизненной колеи, отчаявшиеся, а порою уже полубезумные, самими собой свидетельствовали о том, что не все в звучавших речах может быть неправдой. Кстати, часть беженцев была задействована как "актив" погромщиков. Как и в Палестине, была продемонстрирована крайняя взрывоопасность этого явления, но Россия, похоже, не сделала никаких выводов для себя.

После митинга, по данным МВД СССР, около пяти тысяч человек рассеялись по городу, имея на руках адреса армянских квартир. Так было и в Сумгаите, и уже там это указывало на организованность, а не стихийность акции. Так что же говорить о Баку, большом, современном столичном городе? Погром в нем был явлением еще беспрецедентным в новейшей истории, и тут уж можно говорить о супер-организованности, о мощной "руке из тени", которая всю свою беспощадность явила 20 января 1991 года, в день ввода частей Советской армии в Баку. Он сопровождался таким "стечением обстоятельств", которое просто не могло быть случайным, но имело своей целью организацию максимально жестокого массового кровопролития.

Об организованном характере погромов говорит хотя бы тот факт, что незадолго до бакинских событий из заключения был освобожден некто Панахов, который еще в декабре 1988 года был "мотором" агрессивных, с призывами к резне, митингов. Еще тогда группа, в составе которой я ездила в Баку, пришла к выводу о специфической роли самого Панахова, полуобразованного рабочего 26 лет, и его небольшой организации в развивающемся процессе. Их функцией было осуществление смычки криминальных и субкриминальных слоев (актива погромов) с "высоколобыми" интеллектуалами (идеологами). Мне хорошо известно, что представленный нами отчет попал тогда на высокие уровни власти в Москве, но выводы сделаны не были. Впрочем, судя по развитию событий, они, возможно, и были сделаны, но прямо противоположные тому, на что мы рассчитывали. Между прочим, уже тогда в группе Панахова, с учетом афганского - и не только - опыта, разрабатывались приемы уничтожения танков, БТР, БМП в условиях города. Так что когда, по воспоминаниям генерала Лебедя, тульским и рязанским десантникам, входившим в Баку в январе 1990 года, через каждые два-три километра приходилось преодолевать капитально возведенные баррикады, когда на их пути наливники заливали дорогу бензином, поджигаемым затем летящими из виноградников факелами, это, конечно, не было импровизацией.

Никакого внятного объяснения не получило до сих пор и бездействие 35-тысячного контингента внутренних войск, с 3 января того же года уже находившегося в Баку, а также дислоцированных здесь частей Советской армии. Особенно, коль скоро не могло не быть известно, что, как сообщит позже в своем докладе министр обороны СССР Язов, "накануне бакинских событий бандиты ограбили целые арсеналы пограничных застав... В другом месте они похитили 133 автомата, 500 гранат, огромное количество боеприпасов... В Агдаме азербайджанцы напали на радиолокационный взвод. Связали солдат, похитили 40 автоматов и вывели из строя радиолокационную станцию..."

Молчание - недельное! - Москвы в этой ситуации непостижимо. Для нормальной логики рассуждения, конечно. Как для нее же непонятно, почему столь большая толпа людей оказалась ночью на пути продвижения войск. Но это, повторяю, для нормальной логики. Действовали же законы теневой игры, и множество гражданских лиц (а в их числе несовершеннолетние) оказалось там, где оно оказалось, потому что кто-то знал о маршруте движения войск и кто-то специально вывел людей. Нечто подобное уже было в Тбилиси, год спустя будет в Вильнюсе, а потом - в августе того же 1991 года - повторится в Москве. К счастью, без таких человеческих жертв, но с ужасающими последствиями для самого СССР.

Неуклонная и нарастающая повторяемость подобных ситуаций, разворачивающихся по одному и тому же сценарию, конечно, не была спонтанной - напротив, здесь впору говорить о том, что именуется характерным "почерком преступления". И, разумеется, правы те, кто говорит о "руке Центра". Но только рука эта действовала в январе 1990 года в Баку вовсе не во имя сохранения СССР - как до сих пор продолжают твердить и в Армении, и в Азербайджане, - а во имя его разрушения. Десятилетие бакинских событий ознаменовалось обменом горькими упреками, но ни одна из сторон так и не обратилась с вопросами к М.С. Горбачеву, несомненно, способному лучше других объяснить стоившие столькой крови загадки минувших дней.

20 января 1990 года привело к падению первого секретаря ЦК КП Азербайджана Абдурахмана Везирова, которого сменил Аяз Муталибов, в свою очередь низвергнутый трагедией в Ходжалы. В марте 1992 года вооруженная оппозиция заставила его уйти в отставку, а в июне 1992 года президентом Азербайджана стал один из лидеров НФА Абульфаз Эльчибей, ярый пантюркист. Он пробыл у власти год - как полагают некоторые, и был выбран промежуточной фигурой, предназначенной вернуть к власти Алиева (а на причастность последнего к ходжалинским событиям откровенно намекала часть прессы). Но за этот год Азербайджан потерпел ряд сокрушительных поражений в войне.

Решающий перелом в ходе военных событий создала шушинско-лачинская операция (7-9 мая 1992 года), которой предшествовал также большой военный успех: овладение (26 февраля) аэропортом Степанакерта, удерживавшегося азербайджанскими омоновцами еще с 17 октября 1990 года.

7 мая 1992 года азербайджанская пехота и бронетехника, а также три боевых вертолета МИ-24 предприняли неудачную попытку штурмовать армянские оборонительные позиции на юго-востоке Степанакерта, а утром 8 мая карабахцы перешли в контрнаступление. К полудню оборона хорошо укрепленного, к тому же расположенного на возвышенности города была прорвана, а отряды, действующие в направлении горы Кирс, сумели взять под свой контроль магистраль Шуша-Лачин. Это был огромный успех, так как отныне Степанакерт получал прямой выход на Армению.