ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА - Виктор Караваев

– А как вот можно человеку врезать, чтобы убить сразу или чтобы лежал он так… тихонько?

Витек с удивлением поднял глаза на стокилограммового Батона, на его пальцы сардельками и мясистые кулаки и удивленно спросил:

– В башню бей просто – с твоей массой этого хватит. А тебе зачем это все вообще?

– Да тут один откинулся. Сосед мой. Встретил меня пьяный.

Ну и я тоже нетрезв был. Слово за слово. Наутро он снова меня встречает и говорит: "Что ментяра? Я пока срок тащил, ты мою жену имел во все дыры, как шалаву?" Сказал – послезавтра придет меня убивать.

– Ну, если ты, Батон, не свистишь, то лучше бы мне с тобой поехать.

И особистов в известность поставить. А тебе лучше не выделываться и ствол у Желдака получить.

– Да я и без того залетчик, не до особистов. Постоянно двадцать пять процентов за пьянку срезают. А оперов подпрячь… ну ты-то поедешь, а остальным этот геморрой не нужен. Ну с какого они за меня впрягаться-то будут? Я так смекаю: никто меня валить там не будет, так – побить просто попробуют, вот и спрашиваю. Ствол-то у жены есть, им в прокуратуре их чуть ли не насильно впаривают.

Батону веры не было никакой, конечно. Мало ли что он по пьянке мог отчебучить. Как он пил, так ему не только зеки могли померещиться, но и конница Батыя в родном дворе. Но пару связок попроще Караваев ему показал на всякий случай.

– Вот спасибо, Витек. А то я к Бажанову подошел, а он мне ногой, говорит, в голову с разворота, потом в колено, потом с разворота.

Ему-то хорошо, а мне? Алкашу-то? Ногой в голову… Мне б до яиц-то ее дотянуть.

Да, майор Бажанов тот еще Чак Норрис. Под сто килограммов, ни грамма жира, золотая цепь с палец, чемпион чего-то там и МСМК по стендовой стрельбе. Очень любил с разворота ногой махнуть, как Ван Дамм.

Золото, а не оперативник…

На следующий день опухший и избитый Батон притащил Караваеву в качестве благодарности бутылку водки со словами:

"классные ты мне показал приемчики".

От Жмурилкина и Суренкова (жили они в соседних с Батоном подъездах) стало известно следующее.

Весь вечер Батон усиленно готовился к встрече "гостей", пил пиво и отрабатывал хитрый удар ногой по старому креслу. Естественно, что часам к девяти он уже основательно набрался (это называлось "морально-психологически подготовился") и изрядно разбил голень. В девять зазвонил телефон. Скрипучий голос сказал что-то фольклорное про "сучар ментовских" и кончину лютую. Батон сурово подтянул штаны и вышел в подъезд.

"Синие" действовали по всем правилам: разбили лампочки (хитрый ход, особенно летом, когда темнеет только за полночь), двое ждали этажом ниже, а самый злобный спускался с верхней площадки, нехорошо улыбаясь.

Батон посмотрел на двух сидельцев, поднимавшихся к нему снизу. "Ногой в голову, потом в колено и с разворота", – пробормотал он, раскинул руки крестом, как Иисус над Рио, и прыгнул вниз всей своей водянистой тушей.

"Коленом в голову", – приговаривал он, сжимая сохранившего остатки сознания сидельца за горло и вбивая его затылком в ступени.

"С разворота!" – пыхтел Батон, складывая одного сидельца на другого и прыгая на них с перил. И тут спустился зачинщик всего безобразия… Батон успел перехватить его руку с кухонным ножом и просто тупо начал лупить его головой в лицо, стараясь уронить спиной на ступеньки. Один из сидельцев, весь в крови, поднялся из руин за спиной Батона… Но вдруг…

Ба-бах! В гулком периметре подъезда зазвенел тонкий свист.

Девятимиллиметровая пуля металась по замкнутому контуру, выбивая искры из бетонного пола и лестничных пролетов. Восставший из ада получил рикошетом пулю в бок и скис у стеночки, а Батон инстинктивно перевалился на спину, прикрывшись зеком. Ему казалось в тот момент, что пуля будет скакать по подъезду бесконечно.

– А ну-ка, отошли все на хрен от моего мужа! – кричала в освещенном дверном проеме жена Батона, сжимая в руке ствол. – Я сказала на хрен, петушня сраная! Сейчас каждому по еще одной дырке в жопе сделаю!

И она, как валькирия в пламени молний, спустилась к своему бесконечно любимому, вечно пьяному и такому родному Батону и отдала ему ПМ. Он взял его за ствол и многажды ударил супостата по мерзкой харе. А потом она взяла пистолет обратно и сказала, что не нужно волноваться, что она все возьмет на себя, что он пьяненький и дурачок и что она никогда и никого так не любила. И тоже приложила супостату рукоятью ПМа.

Подъехавшая кавалерия застала идиллическую картину: пара исполняла долгий голливудский поцелуй, стоя на трех окровавленных полутрупах, сложенных стопкой. Мужчину с ног до головы покрывала кровь, а женщина красиво сжимала в руке пистолет.

И это был настоящий хэппи-энд, а не какая-нибудь вам киношная "клюква в сиропе".

Недалеко от штаб-квартиры налоговой полиции открылся не то ларек табачный, не то магазин, в общем, торговая точка. Держал заведение кавказец по имени Султан.

Чем-то не глянулся наш Султан начальнику райотдела. Даже известно, чем. Продал что-то не то кому-то не тому. До оперов довели поручение высокого руководства. Да не тут-то было!

Гость столицы водил дружбу с местным главой муниципалитета, а посему была команда действовать чисто, чтоб комар носа не подточил, строго в рамках закона. В первый день перед открытием у магазинчика уже образовалась небольшая очередь из шести человек – участников контрольной закупки. Каждый сжимал в кулаке пятисотрублевую купюру и жаждал приобрести пачку сигарет или коробок спичек. Сдача у продавца нашлась лишь для двоих.

Претензии остальных клиентов были закреплены в составленном протоколе за нарушение правил торговли. По закону сдача должна быть! Первое предупреждение наш злодей получил. Султан быстро смекнул, экое злодейство хотят учинить над его лавкой, поэтому на следующий день с утра за прилавком стоял уже сам. Хозяин твердо намеревался защитить свою собственность от посягательств. Естественно, запасшись сдачей с любых мыслимых сумм. Успешно отразив с утра атаки нескольких пятисотенных купюр, хозяин совсем было успокоился, что провокации закончились. Плохо он знал наш народ!

Это был лишь отвлекающий маневр, а провокации только начинались…

Ближе к обеду возле точки тормозит черный внедорожник марки "Линкольн". Из-за руля выскакивает "братковского " вида парень:

– "Парламент" есть?

– Есть.

– Три сигареты для шефа! Быстро!

Загадочный и, по-видимому, грозный шеф, скрывавшийся за зеркальными стеклами лимузина, впечатлил нашего торговца, который выдал три сигареты.

И немедленно ему на плечо легла тяжелая рука закона. За поштучную торговлю сигаретами был торжественно составлен протокол, и хозяин получил второе предупреждение.

На следующее утро хозяин бдил аки Илья Муромец. Он твердо знал, что надо ожидать подвоха и твердо намеревался продержаться во что бы то ни стало, ибо третий раз был, как и положено, последним. Но до вечера все было спокойно. Подозрительно спокойно! Напоминало затишье перед бурей. Когда начало смеркаться, у прилавка появилась дама, вид которой не оставлял сомнений в ее профессиональной принадлежности. Размалеванная, как вождь краснокожих. Прокуренным голосом она потребовала:

– Две пачки презервативов.

– Пожалуйста, – хозяин уже порядком устал от бдительности, но все же оставался начеку.

– И пачку "Мальборо", – добавила дама.

Хозяин аккуратно пробил чек и вручил покупательнице.

– Добрый вечер! – в лавке появились сияющие опера.

Владелец обреченной торговой точки еще не понял, на чем именно он попался, но уже почувствовал, что это – конец.

Дама оказалась вовсе не из числа "ночных бабочек", а из детской театральной студии, где ее гримировали два часа. На самом деле ей было всего 12 лет.

И за продажу табачных изделий лицу, не достигшему четырнадцатилетнего возраста, наш недобрый молодец заработал свой третий протокол. И на том сказке (и торговой точке) был конец.

В конце прошлого века, примерно в начале последнего десятилетия, государство обратило свой взор на суетящихся под ногами мелких торговцев. Оно пригляделось, скривилось и родило постановление "О проведении расчетов через контрольно-кассовые машины в мелкорозничной торговой сети". Что в переводе означало: в самом занюханном ларьке и палатке должен стоять кассовый аппарат.

Истекали последние дни "последнего предупреждения" властей. После чего доблестная налоговая полиция получала команду "фас" и должны были начаться массовые акции по изъятию товара, лишению патентов и лицензий.

В радостном ожидании в райотделах готовились к приемке материальных ценностей. Освобождали места, заранее делили объекты, выбирая пожирней.

Как и положено любому постановлению, это было принято через… в общем, непродуманно. В свободной продаже кассовых аппаратов не было. Как не было сервисных центров, не было ничего. Те, кто мог себе позволить, скупали по умирающим государственным магазинам взлетевшие в цене до небес списанные аппараты. А "дяди Васи", обслуживавшие аппараты еще в "Рембыттехнике ", стали нарасхват.