По прозвищу Китаец - Михаил Серегин

– О'кей. Я жду тебя, – невозмутимо сказал он.

Лиза направилась к выходу. Китаец плеснул в стакан минералки, сделал небольшой глоток и закурил. Потом добавил в стакан граммов сто водки. В этот момент на освободившийся стул с размаху села Наталья.

– Милая девочка, – с язвительной усмешкой сказала она.

– Мне она тоже нравится, – на его губах заиграла тонкая улыбка, – только чересчур чувствительная.

– Оно и понятно. Кто она?

– Зачем тебе это? – флегматично отозвался он.

– Не забывай, я – твоя заказчица, – высокомерно посмотрела она на него.

– Но не мой духовник, – парировал он. – Лиза – моя секретарша.

– Поня-ятно, – многозначительно протянула она, – и как она?

– Справляется, – сухо ответил он.

– О! – воскликнула Наталья и облизнула губы. – Минералка!

– Выпей, освежись, – пододвинул он к ней стакан. – Может, немного выдохлась.

Китаец видел, что Наталья подшофе. Ее глаза лихорадочно блестели. Казалось, они затянуты серебристой слюдой. На ней было облегающее платье-мини из черного трикотажа. Верх платья был сделан водолазкой – под горлышко. Справа на юбке – небольшой разрез. Наталья, как показалось Китайцу, намеренно выставила правую ногу, чтобы он смог лучше видеть ее обтянутую капроном ляжку. Она поднесла стакан ко рту и сделала жадный глоток, но едва не выронила стакан. Сморщилась и открыла рот, как брошенная на песок рыба. Бурно и надсадно задышала. Лицо Китайца было спокойным и отрешенным. Вообще-то этот стакан Китаец готовил для Лизы.

– Да это же водка! – воскликнула Наталья.

– Ой, прости, – улыбнулся он, как бы выходя из задумчивости.

– Ты специально это сделал. Подсунул мне водку! А, ладно, – она молниеносно осушила стакан.

Китайцу на какой-то миг показалось, что из ее глаз вот-вот брызнут слезы. Наталья вызывающе уставилась на него.

– Думал, не выпью? Выпью… И не подавлюсь, – она зачерпнула ложкой черной икры и отправила в рот.

– Жаль, что ты сидишь, – иронично улыбнулся Танин, – а то бы топнула ножкой.

– Да что ты из се… – Наталья не успела договорить.

В этот момент к ним подошел высокий шатен с волнистыми волосами в темно-синем костюме и галстуке. У него было приятное лицо: лукавые карие глаза, смотревшие спокойно и оценивающе, крупный, неправильной формы нос и довольно большой, мягко очерченный рот. Две глубокие складки разбегались от крыльев носа к углам рта, на губах маячила скептическая улыбка.

– Наташа, куда ты пропала? Вадим пришел, а тебя нет. Разрешите? – обратился он к Китайцу.

Тот слабо кивнул.

– Знакомьтесь, – оживилась Наталья, – Владимир, – она указала ладонью на Танина, – Александр Степанович.

– Очень приятно, – почти хором сказали мужчины.

У Александра Степановича были сладкий вкрадчивый баритон и хорошие манеры.

– Мы сто лет не виделись с Владимиром, представляешь, – принялась вдохновенно врать Наталья, – и вот здесь встретились. Он – журналист.

– Мне ты о нем не рассказывала, – недоверчиво покосился на нее Александр Степанович и перевел свой тяжеловатый взгляд на Китайца.

– Просто не было повода, – беззаботным тоном сказала Наталья.

В этот момент вернулась Лиза. Она растерянно остановилась у столика. Китаец быстро встал и, выдвинув четвертый стул, пригласил ее присесть.

– Знакомься, Лиза, – вяло произнес он, – Наталья, менеджер бизнес-центра СП «Виктория» и Александр Степанович… Простите, не знаю… – замялся Китаец.

– Это совсем неважно, – уклончиво произнес Натальин знакомый.

Лиза застенчиво улыбнулась Александру Степановичу, бросила сердитый взгляд на Китайца и высокомерно-оценивающий – на Наталью. Та ответила ей холодной настороженностью в глазах, которую не удавалось вытеснить лукавой насмешке.

– Вы так прекрасно дополняете друг друга – брюнет и блондинка, – развязным тоном произнесла Наталья, – правда, Саша?

Саша кивнул и заулыбался. Он успокоился насчет «дружбы» Натальи и Владимира.

– Ты не против, если мы с Владимиром потанцуем? – с томной улыбкой, в которой уже притаилась пьяная усталость, обратилась она к Александру Степановичу.

– Пожалуйста, – мягко произнес он, но Китаец почувствовал в его интонации скрытую досаду.

Танину не особо хотелось кружить по танцплощадке, но если женщина просит…

Он поднялся и, стараясь не смотреть на Лизу, подошел к стулу, на котором сидела Наталья. Затесавшись в толпу танцующих, Китаец все-таки бросил взгляд на Лизу. Та сидела с надутыми губами и рассеянным взглядом. На секунду их глаза встретились, и Лиза демонстративно отвернулась.

Наталья меж тем обвила его шею руками, едва не повиснув на нем. Он обнял ее за талию. На какой-то миг воспоминание о проведенной ими ночи влажным туманом застлало его разум. Он закрыл глаза, потом быстро открыл, отгоняя наваждение. Медленный танец вгонял в летаргию. Несколько минут они танцевали молча. Наталья все теснее прижималась к нему, он безуспешно пытался отстранить ее. Особенно по-дурацки чувствовал себя Китаец, когда танцующие рядом люди расступались, и в образовавшийся проем он видел устремленные на них две пары глаз. Лизы и Александра Степановича.

– С Александром Степановичем ты тоже играешь в катехизис? – с холодной иронией спросил Китаец, чтобы как-то остудить пыл Натальи, которая уже целовала его грудь сквозь водолазку.

Правда, делала она это незаметно для Александра Степановича и Лизы – наклонив голову и приняв отрешенный вид, чтобы создать впечатление, что она заворожена медленно льющейся мелодией.

– Ревнуешь? – мяукнула она.

– Ничуть. Просто хочу понять. Это случайно, ну совсем случайно, – тонко улыбнулся он, – не тот Александр Степанович Пляц, о котором ты мне говорила? Работник мэрии.

– К чему сейчас об этом говорить? – томно произнесла Наталья. – Разве нам не хорошо?

– Ты любишь, смотрю, риск и опасность, – Китаец обнял ее правой рукой за шею и, надавив пальцами на одну потаенную точку так, что голова Натальи запрокинулась, посмотрел в ее осоловевшие глаза, – знаешь, чем зачастую это кончается? Урутаев, понятно, ничего не знает…

– Да пошел он, – механически и расслабленно повернула она голову вправо, словно вместо шеи у нее был шарнир, – и ты тоже…

Она попыталась освободиться из рук Китайца, но он с силой привлек ее к себе.

– Это и есть один из друзей Эванса?

– Есть, есть…

– Тогда мне не мешало бы с ним поговорить, – бодро произнес Китаец, продолжая танцевать.

Он буквально тащил на себе Наталью, у которой стали подгибаться ноги.

– Что-то вдруг тебя так развезло, – с досадой проговорил он.

– Не надо с ним говорить, – проснулась Наталья, – не надо…

Она снова уткнулась Китайцу в грудь. Ему вдруг нестерпимо захотелось ее. Но он запретил себе об этом думать.

– Почему же не надо? – спросил он.

– Я не сказала ему, кто ты… на самом деле, – промямлила она, – если он узнает, то…

– Что?

– Не поймет, – пьяно улыбнулась Наталья.

– Ну, для этого есть язык. Он же понимает по-русски? – не удержался Танин от издевки.

– Зачем ему докучать? – упрямо проговорила Наталья. – Ты на меня работаешь или на кого? – с вызовом посмотрела она на Китайца, внезапно отстранившись и останавливаясь.

– Перестань комедию ломать, – Танин снова обнял ее и задвигался с ней в танце.

– Не хочу я больше танцевать, – капризно выпятила губы Наталья, – мы с Сашей уезжаем.

– Этим ты меня не проймешь, – усмехнулся Китаец. – Ладно, пойдем к столу.

Они подошли к столику, он помог ей сесть и сам опустился на стул рядом с Лизой.

– Пойдем, – Наталья неуверенным жестом махнула Александру Степановичу, – хотя нет, мне нужно пи-пи.

Она поднялась и, слегка покачиваясь, пошла по направлению к дамской комнате.

– Извините, – Пляц поднялся и пересел за свой столик.

– Это тот самый Шурик-мазурик, – Лиза проводила его пренебрежительным взглядом.

– Приятель Эванса, про которого ты мне говорила? – Китаец достал сигарету и закурил.

– Он самый.

– Погоди-ка минутку, – он встал и направился в Пляцу.

– Могу я кое о чем спросить вас, Александр Степанович? – произнес он, подсаживаясь к столику.

– Конечно, – тот любезно поднял голову, приготовившись слушать.

– Вы были приятелем Питера Эванса, ведь так?

– Почему был? – улыбнулся Пляц. – Мы и сейчас поддерживаем отношения.

– Его убили вчера утром, – сказал Китаец, исподволь наблюдая за Пляцем.

Он ожидал от него какой-нибудь реакции: грустного покачивания головой, если ему было известно о смерти Питера, выражения страдания или сострадания, растерянности, удивления, непонимающего взгляда, наконец. Но Александр Степанович бесстрастно посмотрел на него и безо всяких эмоций спросил:

– Вы что, уже успели выпить? Или гоняетесь за дешевыми сенсациями?

– Я ищу убийцу Эванса.