Ночная прогулка - Боб Шоу

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Теллон почти миновал городские предместья, когда услышал тарахтение летевшего вертолета. Его бортовые огни проплыли высоко в небе в предрассветной серой мгле. Для технической мысли, дошедшей до отрицания самой гравитации, вертолеты были топорной поделкой, но они по-прежнему оставались самым эффективным транспортным средством вертикального взлета из всех, когда-либо изобретенных. И вряд ли они выйдут из употребления, пока одним людям приходится убегать, а другим – охотиться за ними, уподобляясь коршунам.

Приподняв голову Сеймура, Теллон смотрел, как одинокий огонек уплывает из виду и скрывается за горизонтом на севере.

Аманда зря времени не теряла, подумал он. Теперь, когда исчезли последние крохи надежды, что на него еще не натравили полицию, нужно было искать надежное укрытие, чтобы переждать наступающий день.

Он шел по автостраде второй категории, с одной стороны окаймленной деревьями местных пород, а с другой – чахлыми пальмами, выращенными при высокой гравитации Эмм-Лютера из импортных семян. В этот утренний час движение ограничивалось немногочисленными частными автомобилями. Они мчались быстро, взметая за собой пыль и сухие листья.

Теллон держался поближе к деревьям, всякий раз стараясь слиться с ними при виде фар, и пристально разглядывал тихие здания в поисках подходящего укрытия для сна. Когда Свитвелл остался у него за спиной, чистенькие сады-заводы постепенно стали сменяться небольшими кварталами многоквартирных домов, а потом – частными домами, где жили люди с более высоким доходом. Педантично ухоженные газоны озарялись огнями автострады. Несколько раз, пока он шел, образы окружающего мира как бы тускнели, и тогда он свирепо шипел на Сеймура, заставляя терьера быть настороже. Но в конце концов ему пришлось признать, что вина лежит на электроглазе. Он пощупал крошечный ползунок, которым регулировались контрастность и фокус, и ахнул, обнаружив его почти на пределе, на верхнем крае прорези. По-видимому, последствия повреждения, нанесенного блоку питания, прогрессировали, и из этого следовало, что...

Теллон отогнал прочь эту мысль и сосредоточился на том, чтобы найти место для дневки. Когда он открыл дверь сарая, стоявшего за кустарником позади одного из самых больших домов, в окнах уже стали появляться огни. Внутри сарая темнота была наполнена ностальгическим запахом сухой земли, садового инвентаря и машинного масла. Теллон устроился в углу, в компании Сеймура, и рассортировал свое новое имущество. В наличии у него были: пистолет Аманды Вайзнер с золотой рукояткой, запас еды на несколько дней, пачка денег и радиоприемник. Позже, лежа в своей личной черной вселенной – электроглаз был выключен, – он смог поймать первые выпуски новостей.

Разыскиваемый Сэмюэль Теллон, узнал он, еще жив и добрался до города Свитвелла. Будучи приговорен к заключению за шпионаж в пользу империалистической Земли, Теллон на этом не остановился: он ворвался в один из ресторанов Свитвелла, напал на владелицу, изнасиловал ее, а потом исчез с большей частью ее наличных денег. Теперь было подтверждено, что сбежавший поражен слепотой, но владеет радароподобным прибором, позволяющим ему видеть. Сообщалось, что он вооружен и опасен.

Теллон криво усмехнулся. Особенно хорош был писк об изнасиловании, исходивший от Аманды! Он заснул и умудрился продремать большую часть дня, полностью проснувшись лишь тогда, когда низкое рычание Сеймура оповестило его, что вокруг сарая ходят люди. Внутрь, однако, никто не заходил, и через некоторое время Теллон бросил размышлять о том, что он будет делать, если кто-то все же зайдет. Философия Уинфилда, что человек должен извлекать все, что можно, из настоящего момента и предоставить будущему самому решать его проблемы, не особенно восхищала Теллона, но в данных обстоятельствах только она и годилась.

В сумерки он подхватил Сеймура и мешок и осторожно открыл дверь. Когда он уже был готов шагнуть на улицу, лимузин сливового цвета прошелестел по короткой подъездной дорожке и, развернувшись, остановился перед большим домом. Из него вылез крепко сбитый молодой человек с перекинутой через руку курткой и помахал кому-то в доме; кому именно – это было уже за пределами поля зрения Теллона. Молодой человек пошел к главному входу, но по пути остановился у клумбы со светло-голубыми поющими цветами и наклонился, чтобы вырвать сорняк. Цветы отозвались на прикосновение нежным, печальным гудением, слышимым даже здесь, в темноте сарая.

Поющие цветы были местным растением, питающимся насекомыми, заунывный гудящий звук служил для того, чтобы привлекать или усыплять добычу. Теллону эти цветы никогда не нравились. Несколько секунд он бесстрастно слушал, держа Сеймура так, чтобы пес смотрел в узкую щель в двери. Мужчина обнаружил еще несколько сорняков и выдрал их с корнем, потом, сердито бормоча, он двинулся к сараю. Теллон вытащил из кармана пистолет, перевернул его в руке и застыл, выжидая, пока хрустящие шаги не приблизились к двери с той стороны.

Это было как раз то, чего он надеялся избежать. Его подготовка позволяла ему одолеть почти любого противника в рукопашном бою; но когда твои глаза торчат у тебя под мышкой, это значительно меняет соотношение сил.

Он весь напрягся, когда дверная защелка повернулась.

– Гилберт! – позвал женский голос из дома. – Если хочешь копаться в саду, то сначала переоденься. Ты же обещал.

Мужчина помешкал две-три секунды, потом повернулся и зашагал к дому. Как только он вошел внутрь, Теллон выскользнул из сарая и снова двинулся в путь.

Он придерживался этой тактики уже четыре дня: ночью преодолевал небольшое расстояние, днем прятался, но ухудшение работы электроглаза становилось все заметнее. К концу четвертой ночи изображение, которое он получал, стало таким тусклым, что ему легче было ориентироваться с помощью сонарного «фонаря». Его имя постепенно исчезло из выпусков новостей, и пока он не видел ни одного элэсбэшника или даже гражданского полицейского. Он решил вновь путешествовать днем.

Теллон шел пешком еще три дня, не решаясь прибегнуть к автостопу. Теперь у него была уйма денег, но обедать в ресторанах или даже в забегаловках в его ситуации слишком рискованно, поэтому он питался хлебом и протеиновыми консервами, взятыми из «Персидского кота», а воду пил из городских фонтанов.

Глядя на Эмм-Лютер глазами пешехода, Теллон с небывалой остротой ощутил, как отчаянно планете не хватает земли. Плотность населения была не особенно высока, но удручала повсеместная монотонность: жилые районы, перемежающиеся торговыми и промышленными центрами, тянулись без конца и края, заполняя каждую квадратную милю ровной земли, которую мог предоставить континент. И лишь наткнувшись на неприветливые горные склоны, волны аккуратных домов-близнецов откатывались назад. Сельскому хозяйству осталась лишь узкая полоска предгорий, где оно развивалось с переменным успехом; подлинной нивой планеты был океан.