Языческий календарь. Миф, обряд, образ - М. Грашина

Поднялся он из логова, вышел на тропу и увидал деву–красу, солнечну косу, захотел сам таким чудом завладеть, схватил ее и утащил к себе в берлогу, там говорил ей таковы слова: «Ты, дева- краса, будь мне жена, круглый год в берлоге спать будем. У меня ли, Медведя, богатства не считано, у меня ли угодий не меряно, кто лучше меня? А во родиму сторону твою пошлю посланца, чтоб не ждали тебя, я им и сам всего дам!»

Взял Медведь виц еловых да хвоя березова, свернул из них куколку, драниной прикрыл, нарумянил–набелил, рот до ушей распахнул, в красно платье нарядил, посадил на тройку коней да на дюжину саней, а в те сани навалил блинов да пирогов да кадушку пива, чтоб люди пировали да его, Медведя, почитали.

А в ту пору люди добрые на горах да на холмах стояли, огни разжигали, чудного чуда дожидали. И выбежали из лесу кони резвые, выносили куколку, обрадовался ей честной народ: «Вот оно, наше чудо чудное, какова пригожа да мила, красна да весела, блинов да пива привезла!» Усадили куколку на почетно место, расклепали бочки с питьем — и загуляли…

Был среди них добрый молодец, что много пенного не пил, и без пенного яр был, малую чару пригубил да утерся. Его девицы влекут, в хоровод манят, а он стоит да в огнь зрит, как нечто ему то ли мнится, то ли снится. Сидел в сторонке стар сед человек, кием подпертый, в белу козу одетый, подходил к нему добрый молодец, поклонился да спрашивал: «Скажи, старче, таково ли чудо в свете бывает? Все пьют да играют, а птицы не летят, снега белые лежат, ветры буйные свищут. Что ж далее?»

Отвечал ему стар матер человек: «Чистый взор сущее видит, сердце верное правду чует. То не сама наша радость, чудо чудное, земли краса, а обманка ее. Видать, подлинная краса в пути задержалась, на тропах лесных затерялась. Надобно выйти ей навстречу, встретить, приветить, до наших мест проводить, чтоб по дороге не сгинула. Звал я охотников, не дозвался, ждал, да не дождался, един ты сыскался — один и отправляйся не мешкая. Путь тебе прямо на закат, где я сам некогда хаживал!»

Молодецкие сборы недолги. Кием подперся — ив путь. Шел он через горы да долы, овраги да пустоши, дошел до леса стоячего, что выше облака ходячего. А доле всем тропам конец. Тут он осерчал, кием по деревам застучал, закричал, заголосил во весь глас: «Эй, кто тут есть, зверь ли, птица ли, чудо ли чудное, отдавай, что неправо взял! Не про тебя то сокровище!» Как поднял он криком да гиком Лесного Медведя из берлоги, вышел тот из лесу да стал добра молодца ломать.

Молодец‑то ему не поддался, сам на поясах с ним схватился, так они друг друга ломали, да превозмочь не могли. Наконец одолел добрый молодец, бросил Медведя наземь, а тот и говорит: «Не слабее ты меня, не сын ли ты мне?» Отвечает добрый молодец: «Я сын батьке своему, а он сын деду моему, а у деда видал я медвежий костяк, так дед говорил, то‑де мой сват был!» Услыхал то Медведь и спросил: «Голову ли мою заберешь али выкупом возьмешь?» — «Что мне твоя голова, уноси ее во темны леса, да и добра твоего не надобно, свое сам добуду/» Услыхал то Медведь и сокрылся в самой глухой дубраве.

А добрый молодец выходил на Медведев логовец, разметал буреломы да завалы, да видит — замками та берлога замкнута, засовами затворена, не отпереть их ни кием, ни добрым словом. Ан глядит — летит малая птичка из‑за моря, несет златы ключи, что ко всем замкам гожи — и Медведевы замки поддавалися, входы во берлогу открывалися.

Вот и вошел молодец в Медвежье логово, выносил красу–девицу на белой свет, и узрел — дивна краса ее не упала, да ликом сумрачна стала, бело платье сбилося, злата коса распустилася. От сего вида молодец было и духом пал, да пришла в себя девица–краса и говорила таковы слова: «Благодарствие тебе, добрый человече, не печалься, вольный воздух меня исцелил, а у огонька погреюсь — и краса вернется!» Вывел молодец из медвежьих коней золота коня, сели на него да поспешили.

А среди людей пир–гулянье, пиво пьют, хороводы ведут, к огню и не пробиться. Хлопнула дева в ладоим, слетались к ней птицы небесные, дали ей по перышку, принесли по травинке, положили соху, на соху борону, на нее веретено, на веретено колесо, взяли все то и понесли. А на колесе сидит дева–краса, злату косу распустила, долги рукава долу пустила, увидали люди —удивилися, пить–гулять престали, расступилися — принесли птицы свою царицу ко огню жаркому

Стала Она у огня — и ожила ее краса, засияла золота коса. Как запела Она — пошли соки по деревам, как по кругу прошла — зелена трава выступила, как махнула рукавом — Солнце Красно выглянуло, побежали с холмов да по оврагам ручьи звонкие, заиграли птицы над проталинами. А у добра молодца, что Ее избавил, на сердце таков огнь возгорел, что окрест да и снегу не стало — потаял весь. И узнали Ее люди: то сама Весна Красна, Солнцева Сестра!

А куколку старую под конец пивом угостили да с огнем на небо проводили — лети на здоровье!

Яри стани

Буди с нами

Гой

Действа, как уже приговорили, будет два — малое, в самую точку, и большое, двумя днями позднее.

На малом действе будет смысл всю ночь провести на высоком месте, обращаясь к ветрам и бурям. Перед рассветом, Марена, коя суть ветер и огонь, обратится к воде — омоется в источнике и приобретет силу стать Весной.

Потому место для малого действа пусть будет возвышенным, близко к ветрам, огня же достаточно и малого — огненной чаши или много–много свечей, поблизости пусть будет вода, а еще лучше — источник.

Для большого действа — место открытое, с большим костром и берлогою в отдалении, хорошо, если открытое на северо–восток — против того места, где в этот день Солнце садится. Вода же поблизости пусть будет большая, и неплохо, коли будет на ней лед, а тот лед ритуально пробить топором.

На действе большом более важное место будет занимать огонь — к нему пригласим ветры погреться и стать теплыми. Хорошо ему будет на | открытом месте, на каменном жертвеннике, наподобие того, какой в Литве складывают, несколько в стороне и на возвышении от бытового костра, на котором все будут сушиться и пировать. Громаде же наилучшее — стать полуколом, лицом к той стороне, откуда будем призывать ветра.

Зажжение Священного Огня (факелом от бытового костра, разведенного ранее?) и будет началом действа. Совершат его сведущие люди, создав малый круг по зову Хозяев Праздника. У огня будет принесена треба и призваны божества, в сей день почитаемые, быть с нами на этом действе. У того огня Хозяйка и еще две женские персоны — пожилым–пожилая и девственно–юная — освятят в котле Напиток Молодости. Тем же огнем опалятся — оживятся те из присутствующих, кто пожелает или кого особо пригласят (но не Хозяева и не жрецы). Оживленный приобщится глотком напитка и станет у котла в круг, тем самым становясь в ряды участников мистерии.

Над разгоревшимся огнем Хозяин с рогом или чашею в руке, обратившись к ветрам, призовет их ко огню, погостить, на весну поворотить, на нашу землю принести не снега да морозы, а дожди да грозы, чтобы вода ожила, земля процвела, чтоб костры горели, а дерева зеленели.

Какую здесь можно сыграть мистерию — спор Зимы с Весною, которые выйдут из круга участников и будут добиваться котла, требуя его у Хозяина и Хозяйки. Заспорят они как бы за котел, а притом будут судить–рядить, что с тем котлом делать, кого из него поить да кому велеть, кому из них ветром владеть, каким ему быть — ледяным или огненным, нести ли на землю Весну, аль не надо — без нее проживут. По итогам, старуха Зима, коя пока сильнее, может и захватить девчонку–Весну в полон и поставить неподвижно, пока не освободят.

Конечно, после того она тут же потянет руки к котлу, что плавно перерастет в сражение одноглазой Старухи–Зимы с Солнцем, Дождем и Росой, коих представят люди сведущие — они заслонят ей дорогу и назовут себя, она, скажем, ответит, что им не время еще… остальные же участники держат обережный круг коло огня и котла. Вконец же одолеет Зиму волохатый жрец, представляющий Вещего, что на ветрах примчался, — выйдет он из лесу. Что произойдет с Зимою? Изгнание? Унесение на плечах подале в лес? Примирение с Хозяевами и обещание уступить дорогу в свой черед? Одно неминуемо — освобождение Девы, кою потом проводят к воде. Дева опускает руку в воду, предрекая ее оживление, и подносит напиток Хозяевам и главным действующим лицам.