Давай никому не скажем - Агата Лель

— Тебя не должно волновать, что подумает Стас, ты для него еще маленькая.

— Я не маленькая! — прокричала сестра и со злостью пнула мой рюкзак. — Ты знаешь кто? Придурок!

Громко хлопнув дверью, выбежала из комнаты.

Через десять минут спустился: Карина уже при полном параде сидела за столом и мило щебетала со Стасом. Как куда-то в темпе собраться надо, так она три часа раскачивается, а тут через пять минут готова. Даже губы накрасила. Горшок чуть ли слюни не пускал, заглядывая в вырез ее футболки.

— Ты чего тут расселась? Иди куклы свои в комнате убери.

Карина замолчала, зубы стиснула, уставилась на меня своими огромными глазищами. Смотрю — медленно так слезами наполняются. Моргнула — две крупные капли скатились до подбородка, оставляя на щеках мокрые дорожки.

— Ненавижу тебя! — прошипела сквозь зубы и, резко подорвавшись с места, пулей побежала вверх по лестнице. Хлоп — оглушительно грохнула дверь. И тут же снова открылась:

— И я давно не играю в куклы, понял?

Хлоп.

— Ну че ты правда, мы ж просто угорали сидели, — пробурчал Горшок, и я сразу же почувствовал, что погорячился. Не надо было ее перед пацанами позорить... А с другой стороны, ведь говорил ей, чтобы с Горшком даже не пересекалась.

— Ян? Янчик, поднимись, пожалуйста… — Услышал приглушенный голос матери, который не предвещал ничего хорошего.

Настучала уже, кто бы сомневался.

— Пацаны, вы идите, я скоро, — поторапливая Демьяна, засовывающего печенье по карманам, выпроводил обоих в гостиную, кивнув на входную дверь. — Выход найдете?

Выслушал от матери монолог о трудностях подросткового возраста и тонкостях взаимоотношений между братом и сестрой, еще и от снующего у окна отца бубнеж: «Что это за дворовая шпана ошивается возле моей Ауди». С отвратительным настроением пошел на занятия.

Горшок решил прогулять пару и отправился перетирать какие-то свои проблемы, а я как дурак первый заявился в аудиторию. А, нет, не первый. Боярова, Лосева и Минаева со скучающим минами уже сидели на своих местах.

Блин, Минаева. События вчерашнего вечера вихрем промелькнули в голове. Сидели у Беса, перебрали немного пива, провожать ее зачем-то пошел, дурак. Ну и, конечно, целовались потом. Она у меня там что-то спрашивала: «Означает ли это, что мы теперь встречаемся». Ну вот нашла, когда спросить! Хоть убей не помню, что я ей там тогда ответил, как-то не до размышлений было.

Судя по ее довольному лицу, ответил я что-то явно не в свою пользу. Только этого не хватало. Пусть думает, что хочет, решил, что буду вести себя, как будто ничего не произошло.

Подошел к своей парте, а там огромными буквами: «Набиев — урод». Я знаю только одного человека, кто так букву «Б» выводит, сто раз у нее в школе списывал. Только с чего это вдруг она на меня так взъелась... Начал издалека:

— Боярова, а ты куда вчера убежала? Не успели прийти, как ты сразу же деру дала.

Она что-то там себе под нос огрызнулась и посмотрела так, как будто я ей всю жизнь испоганил. Ей-то я в чем дорогу перешел?

Минаева села рядом, томно вздыхала, картинно закатывала глаза, громко смеялась и вообще вела себя так, будто мы теперь влюбленная парочка. Ее поведение напрягало, но не хотелось вести себя как последний козел и отшивать при всех.

Пропуская ее треп мимо ушей, уставился в окно.

Жаль, что в расписании английского нет, чего-то так захотелось англичанку снова увидеть... Интересно, в чем она сегодня?