Изнанка неба - Гэвин Лайл

Мне удалось быстро распихать ружья по ящикам, закрепить крышки и расставить все по местам. Затем я прихватил с собой коробку и драгоценности и вернулся в кабину. Коробка сразу же полетела в окно, а я переключил подачу топлива на вспомогательный бак по левому борту и присел еще раз взглянуть на свою добычу.

Теперь, когда ко мне вернулось хладнокровие, можно было спокойно оценить стоимость моих сокровищ. По моим прикидкам она составила около трехсот тысяч фунтов, но сейчас их роскошь казалась чрезмерной и больше походила на праздничные гирлянды для рождественской елки. Даже четвертой части этого убранства хватило бы, чтобы украсить слона.

Правда для индийских украшений всегда была характерна чрезмерность и великолепие. Лет сорок назад ни один индийский князек, даже отправляясь на чашку чая, не обходился без вдвое большего количества драгоценностей, и оставалось только гадать сколько еще этого добра осталось у него в доме. Индийские ювелиры были очень искусны, но они никогда не позволяли себе в угоду огранке камня поступиться лишним каратом. Гранильщики скупо удаляли все лишнее, а камень становился весомым и зримым свидетельством твоей состоятельности.

С такой точкой зрения можно было согласиться. До моего прибытия в Мегари вероятно оставалось около пяти минут. Я снова постарался поймать сигналы с американской авиабазы, но без особого успеха. Рельеф местности тоже ни о чем не говорил, все те же каменистые овраги и островки песка. Зацепиться было не за что.

Я напряженно продолжал всматриваться вдаль. Неожиданно местность изменилась и появилось нечто напоминающее дорогу. Неровной царапиной она, извиваясь, уходила к горизонту и на полпути заканчивалась каким-то грязным пятном.

Я направил туда "Дакоту" и через несколько минут пятно стало окрашиваться зеленью. Наконец уже стало возможным различить пальмовую рощицу, окруженную цепочкой желтовато-белых домишек.

К западу от нее с трудом можно было различить короткую взлетно-посадочную полоску, протянувшуюся строго с юга на север, где она заканчивалась едва различимой белой буквой М. Я решил зайти на посадку с южной стороны. Это даст мне возможность оказаться как можно дальше от поселка, с ветром считаться не приходилось: он был слабый и им можно было пренебречь. Тем более, что мое прибытие почти точно в расчетное время, служило еще одним подтверждением этому.

Самолет развернулся как раз на последних метрах взлетно-посадочной полосы и встал правым бортом к поселку. Я поставил его на тормоза и спрыгнул на землю с тремя сотнями тысяч фунтов в карманах.

Несмотря на сильный поток воздуха от работающего двигателя, мне вполне хватило десяти секунд, чтобы открыть крышку вспомогательного топливного бака по правому борту. В следующие десять в него перекочевало содержимое моих карманов. Прошло чуть больше тридцати секунд, а я уже вернулся на борт самолета, закрыл дверь и с невинным выражением лица направился в кабину.

Все это время кольт Юсуфа лежал на кресле второго пилота.

После секундных раздумий он полетел в окно. Вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову рыскать в окрестностях взлетной полосы. У меня в шкафчике еще оставалась "Беретта", но мне казалось, что это не может вызывать никаких осложнений. Когда арабы видят мужчину с оружием, то находят это вполне нормальным делом, но два пистолета это уже перебор.

Я вырулил под укрытие оазиса, выключил двигатели и сразу же наступила тишина. Высокие пальмы медленно раскачивались над моей головой.

Этот оазис вытянулся на треть мили в длину, да и в ширину был не намного меньше. Он ничем не выделялся среди своих собратьев, в конце концов, оазисы в пустыне – обычное дело. За стеной поселка был только песок и камни. Даже ящерица вряд ли могла разыскать себе на завтрак хоть крошечный листочек. Стены поселка и высокие зеленые пальмы отдаленно напоминали гигантский цветочный горшок. В некотором роде так оно и было: стены поселка выполняли ту же функцию и сохраняли почву.

Я не спеша вылез из самолета и закурил сигарету. Вскоре из-за угла появилась пара типов в пыльных, желтых плащах с капюшонами, которые здесь называли бурнусами, и зашагала ко мне.

Мне пришлось вежливо улыбнуться и сказать "ла-бас", выражая надежду, что у них нет враждебных намерений. Тогда первый из этой парочки, не вынимая сигареты изо рта, но почти вежливо, отозвался в том же духе. Он посмотрел на меня и кивнул головой в том направлении, откуда они пришли. Без всяких выражений учтивости это предполагало, что я беспрекословно последую за ними. Мне оставалось только подчиниться.

Главный вход в поселок выходил на юг и был выполнен в виде двадцатифутовой арки, за которой открылся вид на пыльную улицу с одноэтажными постройками жилых домов и магазинчиков, разбросанных среди пальм и апельсиновых деревьев. Мой новый приятель жестом приказал мне остаться с его напарником и ждать здесь, но сам он почему-то направился не к постройкам, а по дороге, ведущей на запад. Потянулись долгие минуты.

Как раз напротив арки было небольшое, недавно выстроенное здание из необожженого кирпича с зарешеченными окнами и массивной деревянной дверью. Пока мы ждали из него вышел невысокий крепыш в измятой голубой униформе и красной феске. Он посмотрел на меня, потом стал возвращаться назад, но изменил свое решение и, больше ни разу не взглянув в нашу сторону, поспешил в поселок. Его озабоченная физиономия скорее могла принадлежать представителю негритянской расы, чем арабу.

Мой сопровождающий усмехнулся ему и затем повернулся ко мне, чтобы удостовериться, правильно ли я его понял. Но мне и без того стало все ясно. Этот парень в униформе был местным полицейским. Эта ухмылка была как бы задатком того, что ему заплатят, если он не будет замечать ни меня, ни "Дакоты" и ее груза.

Прошло еще какое-то время. Я докурил сигарету и выбросил ее подальше, словно она могла поджечь эту каменную дорогу. У меня пересохло в горле.

– Здесь есть гостиница или бар? – наконец спросил я по-итальянски и для наглядности поднял в воздух воображаемый стакан. Мой спутник все понял, но не выразил одобрения. Напротив, он отрицательно покрутил головой и показал на дорогу, по которой ушел его товарищ.

Мне так хотелось пить, и мне пришлось сделать еще одну попытку показать ему мимикой и жестами, что пока он будет дожидаться, я все равно пойду утолить жажду.

Он сердито заорал мне в спину, но так и не решил, то ли идти за мной, то ли сбегать за своим товарищем, и остался на месте.

Вокруг почти никого не было. У входа в одно из строений спокойно стоял ослик, пара солидно выглядевших местных жителей, провожала меня взглядами и отозвалась на мое традиционное приветствие.