Брошенка - Ирина Манаева (Dulsinta)

- Ты веришь в судьбу? – спросил однажды Гриша. Они сидели на лавочке, смотря на изрешеченное звездами небо. Лето сдало бразды правления осени, набирающей обороты, но в душе обоих всё еще цвела весна.

- Наверное, да, - уткнулась она носом в его шею, пока его рука нежно сжимала её плечо. Духовная близость, возникшая между ними, переросла в нечто особенное, и ей хотелось каждую минуту касаться этого человека. Год прошёл с их первой встречи, а ничего не изменилось. Она испытывает тот же трепет и неимоверную потребность быть рядом.

- Я думаю, если бы не то дерево, всё пошло бы иначе, - делится он мыслями.

И в голове Лены прокручиваются события назад. Вот Никита оставляет её на дороге, она страдает в одиночестве дома, а потом он приезжает мириться, и кто знает, чем всё закончится.

- Не хочу думать об этом, - качает девушка головой. – Толкается, - говорит она внезапно, и в голосе слышна улыбка.

Гриша торопится положить руку на уже большой живот, и Лена направляет ладонь к тому месту, где можно прощупать маленькую ножку.

- Уже скоро мы увидим нашего Митю, - шепчет в ухо, и голос разносит мурашки по телу, а вместе с ними радость. Ей и самой не терпится познакомиться с малышом, но, видя горящие глаза мужа, который не менее счастлив, она благодарит Бога за то, что с ней произошло. Не с ним, за такое спасибо не говорят, он сделал невозможное: вернулся к жизни, а всё потому, что человек сильный духом. А Лена поняла, что с Никитой было всё иначе, будто не по-настоящему: двое подростков, играющих в семью. Теперь она чувствует себя на своём месте.

Летом играли свадьбу, только теперь уже здесь, и Лена невольно сравнивала обе между собой. Пышное белое платье невесты сменилось кремовым просторным, чтоб положение так не бросалось в глаза, рассыпанные по плечам локоны и фата превратились в тугой пучок, обрамленный перламутровыми бусинами, высокие белоснежные туфли на шпильке уступили место светлым лодочкам. Даже само выражение лица, казалось, изменилось. Студенческое счастье сменялось тихим семейным уютом.

Гриша не хотел праздника: сидеть у всех на виду, целоваться после любого «горько». Ему приносило неимоверное удовольствие касаться ее губ, только вещь для него это была какой-то сакральной. Демонстрировать свои чувства не каждый хочет, счастье любит тишину. Но уступить пришлось под натиском матери, мечтавшей о свадьбе. Не каждый день сын женится. Федя предлагал в Москве, говорил, сам всё оплатит, только не надо этого ни Грише, ни Лене. Лучше тут, со своими, а потому арендовали кафе, в котором все торжества и проходили. Наряду с родственниками, приехали несколько друзей Гриши, одного из которых взяли свидетелем, а вот со стороны невесты нарисовалась Люська. Вот уж на ком праздник держался. А под вечер ни свидетельницы, ни свидетеля найти не смогли, видно, решили продолжить где-то веселье вдвоём.

Гуляла свадьба, танцевал народ, даже Лена не смогла усидеть на месте, а Гриша смотрел на неё, не веря до конца, что она теперь принадлежит только ему.

- Танец молодых, - объявила тамада, и в воздухе повисло какое-то странное тягучее молчание. Лена обернулась на мужа, и пошла к нему, собираясь сесть рядом, пока мать Гриши пыталась вылезти из-за стола, чтобы разрядить обстановку.

- Невеста, ну куда же вы? – не понимала тамада.

Лена улыбаясь, подошла к Грише, пока свекровь шептала что-то на ухо ведущей.

«Такая красивая, такая нежная», - думалось ему, пока грудь распирало от чувств и выпитого, хотелось кружить её на руках.

Он много работал, чтобы добиться того, что есть сейчас, потому, облокотившись об стол, встал и подал руку жене.

- Не надо, - в ужасе округлила она глаза, видя, на что он готов ради неё.

- Ты же хочешь этого? – спросил ласково.

- Не надо, - качала она головой, а в глазах наливались слёзы благодарности. Этот мужчина способен ради неё на сумасшедшие поступки.

- Идём, это наш день, - усмехнулся он, - я хочу танцевать со своей женой.

От его слов внутри всё покрылось мурашками, и слезы ринулись наружу. Лена быстро стёрла их с лица и встала, понимая, что он настроен серьёзно. И пока десятки глаз с удивлением смотрели, как молодые, взявшись за руки, медленно выходят на середину, Лена чувствовала по напряжению его кисти, как тяжело даётся каждый шаг. Гриша смотрел на палку, зажатую в правой руке, раздумывая, не откинуть ли её. Ему хотелось сжать свою жену в объятиях и кружить по залу, не замечая остальных, словно их и не существовало. Но он не мог этого сделать.

Лена вздрогнула, услышав, как деревянная трость грохнулась на кафель, и в ту же секунду уверенная рука легла на талию, а вторая нежно держала ладонь. Мелодия, заполнившая зал, добралась до ушей, но в сознание Гриши так и не ворвались слова, потому что он был полностью сосредоточен на том, что делает. Лида, приложив испуганно руку ко рту, наблюдала, как медленно топчутся на месте ее сын и невестка. Галина сложила руки, будто в молитве, остальные гости смотрели с удивлением.

Лена старалась уловить в любом движении боль, но Гриша пытался улыбаться, широко раздувая ноздри. Для многих встать и сделать несколько движений – это просто, а ему приходилось делать неимоверные усилия. Вот уже пошёл на третий круг, как вдруг нога будто надломилась, и он почти упал, вовремя подхваченный Леной. Она понимала, что такое могло произойти в любой момент, а потому ждала в напряжении, понимая, что расслабиться сможет только тогда, когда Гриша сядет. Подскочивший Юра помог брату добраться до стола и усадил на стул.

- Ты как? – потрепал он его по плечу, и тот кивнул.

Повернувшись к гостям, Юра увидел, что все взгляды прикованы к столу молодых.

- Чего не пьём? – весело спросил он, пытаясь снять напряжение и отвести внимание от брата. – Костян, давай, чего сидишь? – и гости повернулись к столам, зал вновь загудел.

- Гриша, - заглядывала в глаза Лена.

- Всё хорошо, правда, - провел он рукой по её лицу.