Две вдовы Маленького Принца (СИ) - Калько Анастасия

Наташа чувствовала себя обязанной найти Вячеслава. Она понимала, что это с ее подачи Томилины, брат и сестра, подали иск на семью "Чихальи", а теперь все шишки обрушились на Вячеслава. Скандалисты недаром выбрали мишенью именно его - парень казался им самым безопасным противником.

Наконец-то Наташа и Ольчик его нашли, к вечеру следующего дня. И поразились перемене, произошедшей с ним перемене. Убежденный трезвенник, растягивающий на всех театральных сабантуях один бокал сухого вина, Вячеслав добивал литровую бутылку водки. От него крепко пахло табаком. Пьяным парень не выглядел - скорее, остекленевшим, застывшим. И в глазах вместо хмельной дымки была только боль. Лицо побледнело и вытянулось, скулы заострились, как у переболевшего.

Наташа при помощи Ольчика вытащила парня из-за стола, протянула подскочившему к ним бармену двухтысячную купюру - "Этого хватит? Сдачи не надо!" - и затолкала Томилина в свой "Круизер". По дороге на Фонтанку Наташа включила магнитолу. Снова пела "Агата Кристи", "Опиум для Никого". "Интересно, - вяло отреагировал Вячеслав, на секунду выйдя из оцепенения, - что у него случилось, из-за чего он так хочет "поиграть в декаданс"?.."

Радуясь, что муж в Ростове, а Младшенького няня повезла на выходные в Комарово, Наташа занялась реанимацией загулявшего артиста. Через два дня ему предстояло играть в "Эксперименте профессора Доуэля", и к этому времени Вячеслав должен быть как новенький. "А то хорош будет профессор Керн, помятый, с красными глазами и выхлопом!"

Сыграть знаменитый роман Александра Беляева на сцене придумал Лаврецкий. Он же и назначил на главные роли Вячеслава и Алису. Астаховой с трудом давалась роль Лоран - женщины, ненавидевшей Керна. "Раньше профессора играл Наумович, - говорила она Наташе, - и он изображал такого прожженного мерзавца, убийцу и вора, что его не трудно было ненавидеть на сцене. А когда Слава в ответ на мои обвинения смотрит с таким искренним недоумением и укором, я по-настоящему краснею и чувствую себя настоящей мегерой... Ведь погубив Керна, Лоран не дала ему завершить научную работу, которая произвела бы переворот в медицине и спасала бы множество жизней. Получается, моя Мари - настоящая преступница, даже в большей степени, чем Керн!" "Эксперимент" имел успех на сцене, и режиссер уже искал сценариста для "Властелина мира", и на роли Штирнера и Эльзы снова наметил Томилина и Астахову...

Наташа загнала Вячеслава в душ, заставила бросить в стиральную машину пропахшую алкоголем и табаком одежду, напоила его крепким кофе... Вячеслав почти не сопротивлялся, но Наташу пугала его безучастность; парень казался погасшим.

- Не знаю, как теперь выйду на сцену, - признался он, кутаясь в халат Уланова, - после того, что случилось... Я даже думаю... Может, мне лучше уволиться или перевестись в другой город.

- О чем вы говорите?! - возмутилась Наташа. - Вы вышли на главные роли, вас обожают зрители, вы работаете не где-то, а в театре Лаврецкого, это небывалый успех для артиста, приехавшего в Питер из другой области! И вы все хотите похерить из-за парочки кретинов, которые всех винят в том, что без мозгов родились? Я даже слушать не хочу эти глупости. Ведь сцена - это ваше призвание, вы не играете - вы живете жизнью своих героев, а это не такой уж и частый дар в наше время!

Она почти кричала, говорила резко и даже грубо, вспоминая, как майор Мелешко так же, при помощи жесткой шокотерапии, иной раз выводил солдат из посттравматического шока после первого боя или приводил в чувство запойных. "Никаких сюсюканий, - говорил комбат, - из шока надо вышибать, как из парашютного люка - сапогом под задницу! Мамочки с ними дома пускай сюсюкают, а тут армия, а не ясли!" И Наташа надеялась, что ее резкий тон и прямодушные высказывания помогут Вячеславу выйти из подавленного состояния, встряхнуться, ожить.

- А кстати, сколько вам лет, Вячеслав? - поинтересовалась она, заваривая две чашки кофе.

- Тридцать четыре, - ответил артист. - А что?

"А мне - тридцать девять, - констатировала Наташа, - на пять лет старше... Хотя, почему это меня беспокоит? Странно, что я вообще задала ему этот вопрос!"

- Вы выглядите моложе, - сказала она, - я думала, что вам еще нет тридцати.

- Уже есть, - впервые чуть улыбнулся Вячеслав.

Наташа поставила чашки на поднос и отнесла в гостиную. Следом Вячеслав принес вазочки с печеньем и конфетами. И, если бы Наташа видела, каким взглядом артист ее провожает, она бы очень смутилась...

***

Наташа успела забыть, что она дома не одна и, выйдя из кабинета покурить, вздрогнула, увидев в кресле в гостиной мужскую фигуру.

- Я вам, наверное, мешаю, - поднял голову Вячеслав, - может, я уже пойду в общежитие?

- Ерунда, - ответила Наташа, - часть комнат в квартире обычно пустует, они предназначены именно для гостей, и вы абсолютно меня не стесняете. В общаге тихо не бывает никогда - помню по армии. А вам нужно хоть немного побыть в тишине перед спектаклем, успокоиться, прийти в себя.

- Мне очень неудобно, - признался артист, запоздало вскочив с кресла. - Уже второй раз вы мне помогаете, а я не могу ничем вас отблагодарить.

- И не надо, - снова отмахнулась Наташа.

- Неловко оставаться в долгу. Мы так не привыкли, - покачал головой Томилин.

У Беллы была книга дворянских родов России, которую она не раз с гордостью показывала Наташе, открыв на странице "Измайловы". "Может, это мой герб, - говорила подруга. - И Измайловский проспект назван в честь моих предков... Как знать! Революция изрядно побушевала, многие семейства так разметало, что где угодно можно найти "бывших"..."

Наташа из интереса прочитала всю книгу, и сейчас вспомнила, что ей попалась на глаза и статья о древнем роде Томилиных. Он тоже имели родовой герб.

"Чрезмерно узкое его лицо подобно шпаге, - вспомнились стихи Марины Цветаевой. - Мучительно-великолепны брови... В его лице таинственно слились две древних крови... Под крыльями раскинутых бровей —

две бездны. В его лице я рыцарству верна, — всем вам, кто жил и умирал без страху! — Такие — в роковые времена — слагают стансы — и идут на плаху..."

Наташа загасила окурок в высокой фигурной урне-пепельнице и вернулась в комнату.

- Вы тоже однажды очень меня выручили, Слава, - преувеличенно бодро сказала она, - помните "два часа дождя под июльский гром"? Можно сказать, вы меня тогда спасли. А я всего лишь помогаю вам в трудную минуту. Если для вас это важно, то мы в расчете.

Вячеслав поднял голову, и на его щеках появились те самые милые ямочки. И только сейчас Наташа заметила, что он только выпил кофе и не притронулся к десертам. И как бледен и осунулся молодой человек - как будто долго голодал или был измучен многодневной болью.