Доказательство Бога - Фрэнсис Коллинз

Главная проблема, разумеется, в том, что выводы эволюционной теории явно противоречат определенным священным текстам, описывающим роль Бога в сотворении Вселенной, Земли, всех живых существ и нас с вами. Согласно Корану, например, жизнь развивалась поэтапно, но человек был сотворен отдельно «из звучащей глины, облеченной в форму» (15:26). В иудаизме и христианстве рассказ о сотворении мира, занимающий первые две главы книги Бытия, традиционно почитается как незыблемая основа веры.

Если вы не перечитывали недавно библейский рассказ о сотворении мира, возьмите прямо сейчас Библию и прочтите его (Бытие 1:1-2:7). Не пользуйтесь пересказами – ни один из них не в состоянии заменить подлинный текст, когда речь идет о его правильном истолковании. Но не волнуйтесь особенно по поводу того, что за века слова Библии подверглись серьезному искажению из-за многократного переписывания, – аутентичность древнееврейского текста установлена достаточно надежно.

Безусловно, мы имеем дело с ярким и поэтичным повествованием о том, как Бог создавал мир. Слова «в начале сотворил Бог небо и землю» предполагают, что Бог существовал всегда, и это, разумеется, совместимо с научными знаниями о Большом взрыве. Далее первая глава книги Бытия описывает последовательность творения: первый день – «да будет свет», второй – вода и небо, третий – суша и растительность, четвертый – Солнце, Луна и звезды, пятый – птицы и рыбы, шестой, самый напряженный – сухопутные животные и люди, мужчина и женщина.

Вторая глава начинается с описания того, как Бог отдыхал в седьмой день. Затем следует другой рассказ о сотворении человека, на сей раз прямо названного Адамом. Второй рассказ расходится с первым в определенных моментах. Так, в главе 1 растительность появляется за три дня до человека, а в главе 2 Господь Бог, похоже, создает Адама «из праха земного» еще до появления кустов и трав. Интересно отметить, что древнееврейское выражение, переведенное как «душа живая», применяется здесь к Адаму (Бытие 2:7) точно так же, как в предшествующем тексте к птицам, рыбам и сухопутным животным (Бытие 1:20, 1:24).

Что можно сказать о двух этих текстах? Хотел ли автор представить здесь точное описание последовательности шагов с соблюдением хронологии, предполагающей 24-часовые сутки (хотя, поскольку Солнце было сотворено только в третий день, вопрос о продолжительности первых двух дней можно оставить открытым)? Вряд ли – иначе зачем тогда два рассказа, не полностью согласующиеся друг с другом? Так что же перед нами – поэтическое, может быть, даже аллегорическое повествование или все-таки история, которую следует понимать буквально?

Споры по этому вопросу шли веками. Со времен Дарвина в определенных кругах любое отступление от буквальной интерпретации вызывает подозрения – оно рассматривается как «уступка» эволюционизму и, тем самым, возможное искажение истины, содержащейся в священном тексте. Поэтому будет полезно взглянуть на то, как интерпретировали библейский рассказ ученые богословы, жившие задолго не только до Дарвина, но и до того, как в геологии стали появляться доказательства огромного возраста Земли.

В данном отношении очень интересны труды блаженного Августина – блестящего богослова IV-V вв., скептика, обратившегося в христианство. Две начальные главы книги Бытия особенно привлекали Августина – он подробно рассматривал этот текст не менее пяти раз. И его рассуждения, записанные шестнадцать с лишним столетий назад, до сих пор не устарели. Анализируя библейский рассказ в таких своих сочинениях, как «О книге Бытия буквально», «Исповедь» и «О Граде Божием», Августин ставит больше вопросов, чем дает ответов. Он неоднократно обращается к проблеме времени и приходит к выводу, что Бог существует вне времени и не ограничен им. (Во 2-м послании Петра (3:8) соответствующая мысль выражена в явной форме: «у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день».) Это, в свою очередь, побуждает Августина поставить вопрос о продолжительности семи дней творения.

Древнееврейское слово йом, которое в 1-й главе книги Бытия переводится «день», может использоваться как для обозначения 24-часового промежутка времени, так и в более широком смысле. В Библии есть целый ряд мест, где представлено именно это второе значение, – например, выражение «день Господа» как правило подразумевает период более продолжительный, чем 24 часа.

В итоге Августин заключает: «Какого рода эти дни – представить это нам или крайне трудно, или даже вовсе невозможно». Он признает, что, может быть, имеют право на существование несколько интерпретаций книги Бытия: «Во внимание к такого рода явлениям и в предохранение от них, я, насколько было возможно, многосторонне изъяснил книгу Бытия и относительно слов, для упражнения нашей мысли поставленных в неясном значении, привел различные мнения, не утверждая безрассудно чего-нибудь одного, с предубеждением к другому, может быть, лучшему объяснению».

Различные интерпретации 1-й и 2-й глав книги Бытия продолжают появляться. Некоторые христиане, особенно принадлежащие к евангелической церкви, настаивают на полностью буквальном прочтении, включая дни продолжительностью в 24 часа. В сочетании с последующей генеалогической информацией Ветхого завета это привело архиепископа Джеймса Ашшера к знаменитому выводу о том, что Господь сотворил небо и землю в 4004 г. до н.э. Авторы других интерпретаций, столь же искренне верящие в Бога, не считают, что дни творения должны были длиться по 24 часа, но в отношении последовательности создания мира принимают библейский рассказ буквально. Еще одна группа верующих держится той точки зрения, что 1-я и 2-я главы книги Бытия должны были расказать людям времен Моисея о Боге, а не представить в подробностях научные данные о происхождении мира, совершенно непонятные для читателей той эпохи. Несмотря на многовековой спор, приходится признать: никому из людей неизвестно, что именно хотел сказать автор библейского рассказа о сотворении мира. Мы должны продолжить исследование этого вопроса! Но рассматривать здесь научные открытия как врага – крайне неудачная идея. Если Бог, создав Вселенную, наделил людей умственными способностями для постижения законов, которые ею управляют, желал ли Он, чтобы мы отвергли этот дар? Могут ли наши знания о Его творении умалять Его или угрожать Ему?

Глядя на нынешние баталии между определенными религиозными деятелями с одной стороны и некоторыми откровенными учеными – с другой, наблюдатель, сведущий в истории, может заметить что-то очень знакомое. Конфликты между интерпретацией Писания и выводами науки случались и раньше. В частности, возникший в XVII в. конфликт между христианской церковью и астрономией довольно поучителен с точки зрения сегодняшних споров об эволюции.

Галилео Галилей, блестящий ученый и математик, родился в Италии в 1564 г. Не удовлетворяясь математической обработкой чужих результатов и отвергая аристотелевскую традицию выдвижения теорий без обязательного экспериментального подтверждения, Галилей самостоятельно проводил и измерения, и последующие расчеты, давая интерпретацию полученным данным. В 1608 г., узнав об изобретении в Голландии телескопа, ученый быстро изготовил свой инструмент и сделал ряд важных астрономических открытий. Так, он обнаружил четыре луны, обращающиеся вокруг Юпитера. Этот простой факт, который мы сейчас принимаем как совершенно естественный, представлял серьезные проблемы для традиционной птолемеевской системы, предполагавшей, что все небесные тела обращаются вокруг Земли. Галилей также видел пятна на Солнце, противоречившие идее о том, что все небесные тела сотворены совершенными.

Наблюдения и расчеты привели Галилея к выводу о том, что Земля вращается вокруг Солнца, и, как следствие, к прямому конфликту с католической церковью.

При том что бытующие в наши дни рассказы о преследованиях Галилея сильно преувеличены, его взгляды, безусловно, вызвали серьезное беспокойство в кругах теологов, хотя и не по чисто религиозным причинам. Многие астрономы-иезуиты приняли результаты наблюдений Галилея сравнительно благосклонно, а вот соперники из числа ученых встретили их в штыки и настаивали, чтобы в дело вмешалась церковь. И вмешательство последовало. Доминиканец отец Каччини в проповеди, направленной прямо против Галилея, объявлял геометрию порождением дьявола и требовал изгнать математиков, поскольку от них идут все ереси.

Другой католический священник заявил, что взгляды Галилея не просто еретические, а атеистические. Нашлись обвинители, говорившие о губительности гелиоцентрической системы для учения о спасении души, о ее недопустимости с точки зрения доктрины о воплощении. В основном усердствовали католики, но не только они: против Галилея высказались и Жан Кальвин, и Мартин Лютер.