Избранное - Борис Сергеевич Гусев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То ли немцы не придали значения случайному самолету, то ли потеряли наблюдение за ним — погони не последовало.
Сидели молча. Юрка Уколов, во все и всегда вносивший веселье и шутку, и тот затих. Всем помнились слышанные в школе рассказы о возможных провокациях фашистов. Правда, центр Кима подтвердил прием парашютистов, но все может быть. Об этом могли узнать немцы и направить к месту приземления отряд. Вот так — спуститься на свет четырех костров, а вместо наших — фашисты. «Хенде хох!»…
Около часу ночи пилот сообщил:
— Находимся в заданном районе. В пятидесяти километрах от Киева. Наблюдайте землю, готовьтесь.
Довольно долго кружили, искали костры. Наконец обнаружили внизу четыре светящиеся точки, расположенные условным квадратом. И вот последние приготовления к прыжку. Бортмеханик открыл люк, и парашютисты выстроились по номерам. Клара шла третьим номером.
— Первый! Пошел…
Кларе еще не было восемнадцати. Она, казалось, мало чем отличалась от девочек-выпускниц в белых платьях, которых встречаешь июньскими ночами на набережных. Как и они, писала сочинение об образе Татьяны Лариной, учила наизусть стихи Некрасова и Маяковского — знала все то, что положено по школьной программе. И плакала, когда мама не пустила ее однажды в Большой театр.
Потом война, трудная зима 1941/42 года, школа разведки — полгода изнуряющей, напряженной работы, И все же, несмотря на всю серьезность дела, на высокое понимание долга, то, чему ее учили, чуть-чуть напоминало увлекательную игру в войну. Она еще не видела ни одного живого фашиста, не знала, что такое окопная жизнь, фронт, бой, кровь. И всеми силами души своей стремилась быть полезной Родине. Идя навстречу тяжелым испытаниям, она все ждала, когда же начнется э т о. И вот, остановившись на мгновение у черного зияющего отверстия, откуда шел ледяной холод, Клара вдруг поняла, что учение кончилось и э т о уже началось. Э т о наступило, и никакие силы уже не отвратят уготованного судьбой. Еще вчера она могла выпросить у командира увольнительную на несколько часов, побежать на Ново-Басманную, увидеть маму, друзей, столик со своими учебниками и тетрадями. Теперь это невозможно даже представить себе. Позади за несколько сот километров осталась линия фронта. Внизу оккупированная территория.
Она вся сжалась, положила руку на кольцо и ушла в жуткую черноту ночи. Холод ударил в лицо. Раз… Два… Три… Четыре… Пять. За спиной что-то зашевелилось, зашелестело — рывок. Парашют раскрылся. Ее сильно встряхнуло. И началось медленное по сравнению со свободным падением снижение на парашюте. Светящиеся точки внизу становились ярче, кружились. На самом деле это кружило ее. Она вертела головой, натягивала стропы, пытаясь направить полет в нужную сторону и боясь, что костры исчезнут. И в самом деле они куда-то пропали, и вдруг оказались прямо под ней, внизу. Ближе… Она уже различала языки пламени и какие-то движущиеся тени. Она упала на землю, спружинив коленями и повалившись набок. Но мгновенно вскочила, выхватила револьвер, как предписывала инструкция, и встала в боевую позицию. Все это уже было отработано заранее. И вдруг совсем рядом услышала чей-то голос:
— Ну, молодец, девочка, молодчина же, прямо на цель!..
К ней, в темноту, от света костров шел человек. Она напряженно ждала, и как только он приблизился, крикнула низким, незнакомым ей голосом: «Пароль?»
— «Рассвет», — отвечал он.
Человек подошел, она все еще не видела его лица. Он сказал:
— Я Ким. Вы — Смирная?
— Так точно, товарищ командир. Радистка Смирная прибыла в ваше распоряжение.
Он пожал ей руку и поздравил с удачным приземлением. Теперь она увидела его лицо, умное и простое. Ему одинаково подошла бы и фуражка с гербом маршала, и пилотка солдата. Но Клара об этом не думала. Ее поразил сам факт, что она рядом с Кимом, имя которого к тому времени было окружено ореолом легенд. Доходили они и до курсантов.
— Что ж, пойдемте искать Левого и Зоркую, им не так повезло, как вам. Но они где-то здесь, в радиусе до пятисот метров, — сказал он.
Он познакомил Клару с двумя разведчиками, сидевшими у костра, один из них был адъютант Кима, второй, совсем мальчик, по кличке Цыган, — его связной. Все вместе они направились к темневшему невдалеке лесному массиву. Вскоре нашли Надю Курочкину, почти наткнулись на нее. Она сидела на своем вещмешке и потирала ушибленную ногу.
— Ты чего не мигала? — спросила ее Клара.
— Фонарик выпал, — отвечала девушка.
Лес глухо шумел. На земле тонким покровом лежал снег — была мягкая украинская зима.
— Вот и другой, — вдруг произнес Ким и трижды мигнул фонариком. В голом кустарнике мигал слабый огонек. Вскоре послышался скрип снега, треск веток, и Левый (Юра Уколов) предстал перед ними. Он отдал рапорт и сообщил, что парашют его зацепился за ветви деревьев, и он повис на нем.
— Вначале я хотел было обрезать стропы, но потом понял — высоко. Стал раскачиваться, пока не достиг ствола дерева. Спустился… — рассказал Юрка.
— Парашют так и остался висеть? — спросил Ким.
— Болтается… Здесь, рядом, я запомнил дерево. Уничтожить?
— Это все сделают, ты покажешь ему, — и он указал на Цыгана, — что и где. Останешься уничтожить следы, костры и все прочее и налегке догонишь нас, — приказал он Цыгану. — У нас снаряжение, а путь предстоит долгий. За ночь мы должны пройти двадцать километров. Это очень важно — уйти от места приземления. Здесь — тыл. Фашисты. Это первое время непривычно, потом — ничего. Наша резиденция находится при партизанском соединении. Но с самого начала скажу: на партизан не равняйтесь. У нас задача особая. Мы — разведчики. Ну, да вас учили.
Юрка Уколов кивал головой в знак того, что он отлично все понимает. Клара совершенно успокоилась. Напряжение спало, она
