Спецоперация, или Где вы были 4000 лет? - Ирина Владимировна Владыкина

— Приятно познакомиться! А я Петр.

— Элеонора немного рассказывала о тебе. У меня отца Петро звали. Ты тут освоился уже?

— Да еще не очень. Сегодня хочу этому время посвятить.

— Ну ты тут смотри. Если че готовить будешь — на газовой печке. Но городского газа у нас нет, мы баллонами пользуемся. Его подключить надо. Щас пойду сделаю тебе.

Уходит на кухню, возится с печкой и баллоном, напевая Высоцкого:

   Где твои семнадцать лет?

   На Большом Каретном.

   Где твои семнадцать бед?

   На Большом Каретном.

   А где твой черный пистолет?

   На Большом Каретном.

   А где тебя сегодня нет?

   На Большом Каретном.

   Помнишь ли, товарищ, этот дом?

   Нет, не забываешь ты о нём.

   Я скажу, что тот полжизни потерял,

   Кто в Большом Каретном не бывал.

И, внезапно прекратив петь, обратился к молодому человеку:

— Слышь, Петро, а ты здесь корчик не видал? Че-то не могу найти.

— Что? — Петр не знал, что такое корчик.

— Ну корчик, металлический такой, лежал здесь на кухне. Коту надо воды пойти набрать, а я найти не могу.

— Не видал, — сказал Петр, так до конца и не поняв, что такое корчик.

Когда мужчина вернулся в комнату, Петр протянул ему денежную купюру среднего размера:

— Не знаю, сколько стоит еда. Хватит этого? Завтрак мне уже не понадобится, а вот обед я с удовольствием съем.

Михаил сделал удивленное лицо и отодвинул руку Петра с деньгами.

— Ты че? Да што б я с людей денег брал за еду? Совсем вы там посдурели в своем городе. Неее, убери их, а то обижусь. Ты же друг моей дочери, как я могу с тебя деньги брать? Это все равно что с нее. За еду тем более.

Петр хотел как-то отблагодарить мужчину, поэтому предложил помочь по хозяйству. А то неудобно.

— Неудобно спать на потолке, одеяло все время падает, — отец Эллочки рассмеялся, явно довольный своей шуткой. — Че вы там городские можете? На компьютерах строчить. Тут другие умения нужны. Ну ты это, не бери в голову. Просто ешь, жинка моя от всей души тебе передала. Нам какая разница тарэлкой больше, тарэлкой меньше. Тока это, кота корми. Это будет твоя работа.

— Да, конечно, я люблю кошек.

— Ну давай, парень. Я пошел, а то еще сено складывать надо, пока жары нету.

Он уже дошел до двери, потом повернулся и сказал:

— А вот еще че хотел спросить. Там люди брешуть, что моя доча в тюрьме сидела, правда это или нет? Говорять, что в интернете ее фотографии видели, как менты ей руки скручивали. Че она там натворила? Вроде против спецоперации выступала. Брешуть или нет? Не верю я, что моя Элеонора такими глупостями заниматься, — с надеждой в голосе, что это все слухи, расспрашивал Михаил.

— Она отстаивала свою гражданскую позицию, — Петр решил говорить по минимуму: кто его знает, как к деятельности Эллочки относится ее отец.

— Какую такую гражданскую позицию? Че она там опять придумала? Она всегда любила против ветра ссать. И там тоже. И ей че ли задурили голову, эта западная либертота? — Михаил явно начинал заводиться.

— Ну, в общем, у всех свое мнение. И мнение Элеоноры не совсем совпадает с общепринятым. А вы сами у нее спросите, она вам все расскажет. Просто меня там не было, я не видел. — Петр пытался уйти от разговора.

Мужчина был ему симпатичен, и он не хотел с ним спорить и что-то доказывать.

— Ага, спроси ее, она по этим вопросам со мной не хочить разговаривать. Говорить, папа, моя личная жизнь тебя не касается. Ей уже тридцать лет, а замужем она не была, детей нету. Личная жизнь. — подытожил отец.

— А что тут страшного? На западе люди давно рожают после 40-ка, и это считается вполне нормальным. — попытался защитить Эллочку Петр.

— Ты мне с этим западом не заливай. — продолжал Михаил. — Знаю я, че они там делають. Растлевають нашу молодежь. Вон вчера по телевизору смотрел передачу, там политолог один выступал. Все по полочкам разложил. Раньше че, жили мы, не обращали внимание на эту политику. А щас прилипли к этому экрану, смотрим. Ну а че? Спецоперация — дело не шуточное. Мы тут почти на границе живем. Еще бомбанет нас это НАТО.

— Это вряд ли.

— Да много ты знаешь! Сидитя по своим интернетам! А надо умных людей в телевизоре смотреть. Тогда ясно все будить. Я тебе так, Петро, скажу, правильно сделал президент, что этот превентивный удар нанес. А то Соседняя Страна под началом Запада сами бы на нас напали. Да, это уже все знают. Еще бы два дня и все. И Город ваш один из первых бы пострадал. Там ядерная бомба готовилась, чтобы на Город кинуть.

— В Соседней стране нет ядерного оружия. У Запада есть, но если бы они хотели, они бы явно не стали дожидаться начала нашей спецоперации, ведь их разведка еще за несколько месяцев до этого уже предупреждала. — пытался как-то противоречить Петр.

Вот зачем он это делает? У мужчины явно была своя картина мира. Что он хотел добиться этой фразой? Не хватало еще поругаться на почве политики.

— А еще я смотрел другую передачу, и там подноготную всех их там глав государств рассказывали. Так вот ты знаешь, что глава бывших фашистов, ну там канцлер их, или как он называется, Улав Штольц — внук одного из главных фашистов, тоже Штольца.

— Михаил, это фейк. Уже все знают, что у Улава Штольца бабушка и дедушка служили на железной дороге во время Второй мировой войны. А тот фашист — его однофамилец. В их стране 50 тысяч Штольцев.

— Чета ты парень не патриот совсем. — скорее с грустью в голосе, нежели с гневом сказал Михаил. — Нет у вас патриотического воспитания. Это мы вас, родители, упустили, в 90-е работали много, не до вас было. Вот вы и выросли, как сорная трава. И не патриоты совсем. Как там вас называють, потерянное поколение.

Тему детей 90-х он резко закрыл и продолжил дальше рассуждать о правых и виноватых в нынешней политической ситуации.

— А про биооружие слышал? А про педиков в их армии? Мне очень жаль жителей Соседней Страны, тех, которые обычные люди, как мы. Они-то ни в чем не виноваты. Но что было делать?

— А санкции вас, Михаил, не пугают? — не унимался Петр.

— А че мне