Баронесса из ОГПУ - Хачик Мнацаканович Хутлубян

– Могло. Но для этого его надо было достаточно сильно толкнуть в грудь или ударить спереди. Не-ет, думаю, его ударили по голове сзади.

– Ладно, принимается в качестве рабочей версии. Что еще?

– Пока все, что на первый взгляд бросилось в глаза. Я спустился во двор, позвонил по таксофону в нашу контору и уехал оттуда, как велели.

– Ты сказал, что убийца, скорее всего, знакомый Крафту человек. Тебе не кажется странным, что Крафт повернулся к нему спиной, а не пропустил гостя вперед себя, как обычно бывает?..

– А если он и не приглашал гостя войти? Может, пришедший что-то попросил у хозяина, а тот пошел в квартиру, чтобы принести это «что-то» и получил неожиданный удар по голове? Что на это скажете?..

– Мне ж позвонить надо, подруге, Людмиле Михайловне, – вдруг спохватилась жена Пахомова. – Я ей рецептик один обещала продиктовать по телефону. Извините, вспомнила.

– Конечно, Зоенька, – ответил ей муж, продолжив: – Сегодня, перед отъездом на вокзал, еще утром, я звонил Крафту, уточнял насчет нашей встречи. Он подтвердил, мол, все в силе, «записка от друзей» лежит у него в папке.

– Что в ней было?

– Насколько мне известно – информация о ряде ответственных лиц правительства Восточной Германии, поддерживающих связь с западными политиками и разведслужбами.

– Но зачем это мне, я ведь давно отошла от дел?

– Крафт намекнул, что в связи с открывшимися обстоятельствами у него появились факты, интересующие вас.

– Интересно, какие?..

– И не знаю, что сказать. Когда я взял папку со стола, она была пуста. Не сомневаюсь, что до нее дотянулась рука ЦРУ.

– Это «тень из прошлого». Сработано грубо и никаких следов. Стиль нацистских агентов, которые хорошо подпитали после войны разведорганы наших бывших союзников. – Воскресенская встала, подошла к окну с открытой форточкой, задумалась. Ее нынешний приезд в Германию по приглашению друга был приурочен к тридцатилетию образования ГДР: «Мы очень соскучились и ожидаем вас в юбилейный год к нам в гости, – произнес в трубку Пахомов и добавил: – Тем более что вас ожидает «записка от давних друзей». Это означало, что для Воскресенской имеется важная информация.

– Пойду, скажу жене, чтоб кофе заварила. – Пахомов понял, что Зою Ивановну на какое-то время надо оставить одну.

– Тень из прошлого, – с расстановкой произнесла она и уставилась на голубовато-белесый небосвод, похожий на огромное полотно экрана, будто пыталась усмотреть на нем какие-то действия, видимые только ей.

…Шел 43-й год. Советский Союз одержал великую победу в битве за Сталинград. Однако немецкий Генеральный штаб, не желая смириться с невиданным доселе поражением, решил во что бы то ни стало, добиться коренного перелома хода войны в пользу Третьего рейха. Сталинград еще дымился пепелищами пожарищ, а фашистские стратеги породили очередной план, который по степени авантюризма можно было сравнить разве что с планом нападения на СССР, с целью его разгрома в считаные месяцы. Только теперь курс был взят на одновременное уничтожение с воздуха всех заводов по производству вооружения, металлургических предприятий, гидроэлектростанций. Это был еще один «фантастический» блицкриг. Когда информацию довели до Сталина, тот, хоть и не слыл легковерным человеком, но отнесся к ней серьезно. Он собрал совещание, на которое были приглашены авторитетные специалисты – генеральные конструкторы, авиаинженеры, практики самолетостроения, военные летчики. Всем им был задан один вопрос: «Имеются ли у Германии летательные аппараты, способные достичь Урала и Сибири и разбомбить советские стратегические объекты?» Авиаторы, посовещавшись, пришли к выводу, что у немцев нет дальних бомбардировщиков, способных покрыть такое расстояние без дозаправки топливом в пути. Для этого нужны были промежуточные аэродромы. Таковыми Германия в глубине советской территории не обладала.

– А если на самолетах установить дополнительные баки с горючим? – спросил Сталин и посмотрел на командующего авиацией дальнего действия Александра Голованова, незадолго до сего получившего звание генерал-полковника. Тот ответил:

– Тогда придется лететь с меньшим грузом бомб. Это малоэффективно, товарищ Сталин. До войны усилия немецких авиаконструкторов были направлены на создание истребителей и пикирующих бомбардировщиков для поддержки сухопутных войск на поле боя. Эта стратегия сохранилась до сегодняшнего дня.

– Но мы не можем сбрасывать со счетов то, что ими ведутся разработки по созданию бомбардировщиков дальнего действия. На каком этапе эта работа? У нас нет достоверной информации по этому вопросу. Не так ли, товарищ Голованов?

– Так, товарищ Сталин, – ответил главком. – Точных данных на этот счет у нас нет.

Иосиф Виссарионович, попыхивая трубкой, не спеша прошелся за спинами заседающих и, вернувшись на свое место, произнес:

– Мы поручим нашим разведчикам тщательно проверить, – имеется ли такой план у Гитлера, и если да, то каким образом он будет реализован. Лаврентий Павлович, сколько времени вам надо, чтобы доложить нам о ситуации?

– Неделя, товарищ Сталин.

– Хорошо. – Иосиф Виссарионович сковырнул тампером из кузовка трубки остатки недокуренного табака в малахитовую пепельницу: – Если вопросов нет, все могут быть свободны.

Это совещание, состоявшееся в далеком 1943 году, имело большое значение для того, чтобы немецкие планы оказались сорваны, и сегодня, спустя 36 лет, не случайно вспомнилось Зое Ивановне. Она отвернулась от окна, когда до нее вдруг дошел ароматный запах свежесваренного кофе. Эдуард Прокофьевич стоял перед ней, держа в руках два блюдечка с дымящимися чашками. Когда он успел?

– Должен признаться, что о таких подробностях я и не знал раньше, – произнес Пахомов, услышав от Зои Ивановны о малоизвестном плане фашистов по одновременному уничтожению военного потенциала СССР.

– Чего уж там, – усмехнулась Воскресенская, – в 1943 году Сталин приказал проверить – имеется ли в самом деле такой план у Гитлера?

– Зоя Ивановна, неужели вам поручили…

– Я была одна из тех, кому поручили это задание, – ответила Воскресенская, сделав глоток кофе. – Мне тогда пришлось из Стокгольма, где я выполняла обязанности пресс-секретаря Советского посла в Швеции Александры Михайловны Коллонтай, срочно лететь в Швейцарию, чтобы встретиться с одним своим знакомым – бывшим летчиком люфтваффе Гансом Гюнтером Крафтом, который оказался военным атташе в представительстве Германии в Женеве.

– Ганс Гюнтер Крафт…

– Да. Я тебе не рассказывала, как мы с ним познакомились? Это произошло в Хельсинки. Меня после работы в торговом представительстве СССР в Харбине, вызвали в Москву и перед отправкой в Европу, в 1935 году, послали на стажировку в Финляндию. Там я совершенствовала иностранные языки и знакомилась с особенностями буржуазной европейской жизни. В Хельсинки близко сошлась с писательницей и драматургом Хеллой Вуолийоки. Хелла была убежденной социалисткой. Она считала, что только социалистические идеи способны вытащить мир из капиталистического тупика. Хелла ввела меня в аристократические круги, представляя всем, как баронессу, вынужденную уехать из красной России. Среди ее знакомых оказался молодой немецкий летчик – лейтенант Ганс Гюнтер Крафт. Мы с ним много беседовали тогда, меня удивляло, что человек с прогрессивными