Хотелось как лучше - Александр Дихнов

Искушение было велико, но я устояла и, выяснив расположение пожарной лестницы, рьяно взялась за ее штурм (пусть и вниз, но все равно тридцать восемь этажей). С грехом пополам я доползла до нужной квартиры и… услышала, как за моей спиной заработал лифт.

— (вырезано цензурой), — выдала я меткий комментарий и нажала кнопку звонка.

Через некоторое время за дверью раздался грохот, сдавленное ругательство и кошачье шипение. Затем преграда между отдельным жилищем и всем оставшимся миром распахнулась, и моим глазам предстал более чем забавный персонаж.

Мужчина, открывший мне дверь, ничуть не походил на вальяжно потягивающего пивко представителя сильного пола. На вид ему было лет тридцать пять, густые светлые волосы, густая борода, смеющиеся глаза, отчетливо выступающее брюшко, очень, кстати, нетипичное для агента спецслужб, однако работа в СБ Новой Калифорнии по уровню активности была сравнима лишь с выращиванием парниковых роз. Пионы не годятся, у них шипов нет. Одет хозяин квартиры был практически в стандартный для суровых секретных будней наряд — майка, спортивные штаны и шлепанцы, а довершал сей феерический ансамбль ярко-зеленый фартук с причудливыми оборками. Боролся же с замком он, похоже, зубами, поскольку одной рукой тряс младенца, а другой крепко сжимал шумовку.

Окинув меня изумленным взором, этот впечатляющий образчик резидентуры нашей контрразведки тоскливо шмыгнул носом, пробормотал:

— Добрый вечер, проходите, располагайтесь, — и умчался вдаль по коридору.

Первым порывом было развернуться и убежать, — уж больно все происходящее не походило на тихий, серьезный разговор двух тайных агентов, но, напомнив себе, что вещи редко бывают такими, какими их ожидаешь увидеть, я аккуратно прикрыла входную дверь и двинулась вслед исчезнувшему видению.

— Черт! Ауу… — Это я, повторив подвиг хозяина, споткнулась о лениво развалившуюся посередь дороги кошку, которая, ни секунды не раздумывая, впилась в меня когтями, да так, чтобы не возникло ни малейших сомнений в том, стриженые они или нет.

С трудом отодрав от своей безвинно пострадавшей ноги пять рыболовных крючков, я подхватила их обладательницу на руки и продолжила путь, грея себя мыслью, что пока я это животное несу, нет ни малейших шансов об него споткнуться, следовательно, ноги в относительной безопасности.

Прибыв на кухню, я стала свидетелем локальной катастрофы. Все открывшееся моему взору помещение было заставлено рожками, банками, пачками и всевозможной посудой, а несчастный отец, держа на руках чадо, пытался соорудить ему кашку. Оглядевшись, дабы составить представление об истинных масштабах бедствия, я отпихнула папашу от плиты и занялась кашей сама, попутно освобождая пространство для жизни, исключающей риск любым движением что-либо опрокинуть.

Через четверть часа ребенок был покормлен и умыт, а его родитель глядел на меня широко раскрытыми, полными благодарности глазами. Я же, не останавливаясь на достигнутом, вытащила из холодильника скудные запасы и принялась за изготовление ужина для взрослой половины этой оригинальной семейки. Сие занятие не требовало такой сосредоточенности, как детская кашка, и я осмелилась завести разговор.

— Простите, вы Эдд Хрупп? — решив уточнить этот немаловажный факт, я внутренне содрогнулась при мысли, что будет, если сейчас окажется, что я ошиблась квартирой.

Слава Богу, пронесло.

— Он самый. А как ваше имя, спасительница?

— Антуанетта д'Эсте, сотрудник контрразведки Рэнда.

От такого сообщения собеседник чуть со стула не упал, но, быстро совладав с собой, разочарованно заметил:

— Ого! Жаль, а я уж подумал, что вы местный вариант Мэри Поппинс, правда, без зонтика.

— Увы, я довольно скоро вас покину. Кстати, а где миссис Хрупп?

Незадачливый отец вздохнул, баюкая задремавшего сына:

— На съемки улетела, а у няньки мать заболела, вот меня и оставили на хозяйстве. Я же первый раз в жизни все эти причиндалы вижу.

— Ничего, — утешила я, поставив перед самым его носом тарелку с ужином, — вы вполне неплохо справляетесь.

— Пвда? — прозвучало немного невнятно, но это объяснимо — незадачливый домохозяин набросился на еду.

— Абсолютная.

Когда большая часть содержимого тарелки перекочевала в объемистое брюхо мистера Хруппа, он наконец соизволил поинтересоваться:

— Простите, я как-то отвлекся. Раз уж вы не Мэри Поппинс, значит, появились в моем жилище отнюдь не с целью избавления умаявшегося Эда от бремени домашних хлопот. Что же вас привело?

Я лучезарно улыбнулась.

— Работа. Скучные трудовые будни. Мне очень нужна ваша помощь.

Собеседник всплеснул руками, чуть не выронив ребенка:

— Благодетельница! Все, что угодно. Хотите боевой катер?

— Нет, спасибо. Всего лишь служебный флаер космопорта. Надеюсь, вы все еще трудитесь в Службе Безопасности Новой Калифорнии?

— Ну… — помявшись, мистер Хрупп сознался: — Да.

— Отлично. Тогда у вас наверняка есть подходящие знакомые везде, где только наличие таковых может пригодиться. Достанете мне машинку на денек?

Пару минут молодой папаша сосредоточенно размышлял, затем кивнул:

— Скорее всего, да. Это все?

— Нет конечно. Будьте любезны, пустите по службе сплетню примерно следующего содержания: «Ой, девочки, представляете, у нас тут совсем не такое болото, как казалось. Какие-то местные бравые парни обокрали контрразведку Рэнда, и теперь все их спецагенты с накрученными хвостами землю роют и практически уже добрались до своей сверхсекретной пропажи». — Я помолчала, анализируя тираду. — Можно в менее напыщенной форме, но сохранив общую идею.

Лицо двойного агента отражало тяжелую внутреннюю борьбу, оно, впрочем, и понятно. Оказание требуемой помощи было чревато самыми разнообразными неприятностями: в случае, если откроется, что он работает еще и на Рэнд, его выгонят из местных спецслужб, а вместе с тем закончатся и поступления немаленьких сумм, ежемесячно отстегиваемых властями моей любимой планеты. Отказ же от сотрудничества сразу и стопроцентно гарантировал дальнейшее существование на одну зарплату… Не знаю, что оказалось решающим аргументом: умение считать деньги, склонность к риску или мои подвиги на кухонном фронте, — но мистер Хрупп принял правильное решение.

— Хорошо. Как скоро вам нужен слух и флаер? Я усмехнулась:

— Как водится, вчера. Если серьезно — с той скоростью, с которой вы сможете это провернуть, не привлекая особого внимания. Не хотелось бы потерять столь ценного сотрудника. Естественно, флаер — это пункт второй.

— Понял. Будет сделано.

Добившись необходимого результата, я встала и начала прощаться.

— Погодите, — всполошился хозяин, — вы даже чаю не попили. Хотите?

— Мистер Хрупп, а вы помните, где у вас хранится чай? — невинно спросила я.

Собеседник обвел кухню, более напоминающую поле боя, растерянным взглядом и помотал головой.

— Вот видите. Позвоните мне, когда запустится сплетня. Всего доброго. — И я на цыпочках двинулась по коридору, тщательно изучая пол под ногами на предмет наличия представителей семейства кошачьих. Обошлось без эксцессов, и я благополучно покинула миниатюрный филиал психбольницы.

Оказавшись на свежем воздухе, я облегченно вздохнула и решила, что стоило бы заглянуть сюда еще раз — очень уж хотелось посмотреть, как идет в этом доме жизнь при наличии женской артистической половины… Хотя, если все пойдет по плану, возможности зайти в гости мне не представится.

Заслышав недовольное бурчание голодного желудка, я поклялась ему в ближайшем будущем исправить это досадное упущение, проще говоря, поесть, и полетела за обещанным мне ветпаспортом. На сей раз никаких неожиданностей на моем пути не возникло, и процесс обмена денег на документ прошел в более чем сжатые сроки. Таким образом, дела, запланированные на сегодня, я блистательно выполнила и вручила себе поощрительный приз — право отдохнуть перед последним (дай Бог) этапом операции по возвращению блудного щенка. Местом для вечернего кутежа я выбрала тот самый ресторан на крыше небоскреба, где с таким удовольствием проводила в прошлый раз время в обществе Мигеля.

Блюд, заказанных мной, с лихвой хватило бы на несколько влюбленных парочек, но я взялась за поглощение пищи с похвальным энтузиазмом и непоколебимой уверенностью в успехе предприятия. Параллельно этому полезному занятию я боролась с приступами легкой ностальгии путем детального разглядывания идиллического пейзажа. Беззаботный вечер потихоньку сменился столь же беззаботной ночью, и лишь одно вносило легкий диссонанс в происходящее — пить я себе запретила категорически и часов до четырех наслаждалась прелестями природы и кухни Новой Калифорнии на совершенно трезвую голову.