Железом и кровью - Александр Меньшов

Я поднял голову и вопросительно посмотрел на следопытку.

— Смотри, — она показала в сторону, — видишь, как широко расставлены лапы при ходьбе. Значит, зверь нёс что-то тяжёлое. Вот тут даже видны отпечатки когтей… Вроде, как бы след рыси, но вот её размер…

Стояна присела и приложила рядом с отпечатком ладонь.

— Размером с хорошего быка, — сделала вывод она.

Мы прошли ещё шагов сто и наткнулись на остатки обглоданного тела. Правда, прикопанного, но как-то неряшливо.

Стояна взяла палку и осторожно раскидала комья.

— Ох! — вырвалось у меня.

Это была рука. И тут я ощутил характерный трупный запах: отвратительный и одновременно «сладковатый».

Стояна поднялась на ствол одного из поваленных деревьев и долго оглядывалась по сторонам. Её «кошечка», подошла к человеческой руке и присела.

— Поди прочь! — гыркнул я, но прогонять рысь не решился.

— Она человечину не ест, — бросила Стояна, не оглядываясь, и вдруг добавила: — Тихо!

Я услышал еле слышное ворчание… А потом учуял запах… такой должен быть у очень матёрого хищника… Это запах смерти…

Я огляделся: мы находились на маленькой площадке со всех сторон огороженной наваленными ветками и старыми деревьями. Место явно неудобное для защиты.

Рысь вдруг оскалилась и одним махом допрыгнула до своей хозяйки.

— Что там? — спросил Бернар.

Я вытянул стрелу и взял лук наизготовку.

— Скажи направление, — бросил я Стояне.

— Юго-восток, чуть правее вон той высокой сосны.

— Ты видишь… его?

— Нет. Но знаю, что он там.

Я кивнул и натянул тетиву.

«Святой Арг! Призываю тебя», — я снова почувствовал легкую вибрацию, проникающую в каждую клеточку тела.

— Взрыв! — скомандовал я, и отпустил стрелу.

Её кончик слегка вспыхнул оранжевым светом, и она унеслась в указанном Стояной направлении. Взрывом подкосило несколько деревьев. Вспыхнувший огонь охватил сухостой и стал распространяться вокруг.

Бернар что-то зашептал, закрывая глаза.

— Что там? — крикнул я девушке.

— Ушел.

— Нет, — подал голос Бернар, — затаился. Я его… её чувствую.

— Её? Кто это?

Он промолчал. Зато ответила Стояна:

— Это Хозяйка Леса.

Огонь стал затихать, но ветки всё ещё дымили.

— Покажите направление, — снова попросил я.

Стояна смочила слюной подушечку большого пальца и стала протирать ей под носом. Втянув воздух, она закрутила головой.

— Всё же отошла, — бросила она. — И нам надо уходить.

Она махнула на восток и пошла первой. Вторым последовал Бернар, а я замыкал шествие. Мы продвинулись дальше в чащу. Здесь бурелома было ещё больше, а солнечный свет вообще не мог проникнуть сквозь густую дубовую крону.

Несколько часов мы бродили, как вдруг Стояна всех остановила.

— Нам отсюда не выйти, — проговорила она.

— Почему? — спросил я, присаживаясь отдохнуть.

— Мы в третий раз проходим возле этого места.

— Разве?

— Да, только с другой стороны… Лесная Хозяйка нас «водит».

— Что же делать? Неужели ты не можешь определить направление…

— Не могу. Здесь древняя магия. Я с такой не сталкивалась… А эта Хозяйка — хранитель.

— Хранитель чего?

— По-разному. Старые люди мне говорили, что есть места, хранящие какую-то древнюю тайну.

— Например?

— Она имеет в виду в данном случае Светоч, — проговорил Бернар. — Это удивительный артефакт… Говорят, что Светочи охраняют Проклятые Искры…

Я потупил взор. Что же выходит? Сумеречный лес это барьер между островом и Светочем?

— Выходит так, — кивнул Бернар, подтверждая моё предположение. — И магия эта не джунская.

— А чья?

Но Бернар не ответил (как всегда).

— Сдаётся мне, что тот краб тоже хранитель, — заметил я, обращаясь к Стояне.

— Какой краб? — всполошился эльф.

— Когда я искал развалины корабля гибберлингов, то… встретил гигантского краба, — про Искру я решил промолчать.

— Краб? Нет, крабов обычно никогда не использовали для таких целей. Хотя…

Я огляделся:

— Как выбираться будем?

Все промолчали. Оно и так понятно: схватки не избежать… Ждать ночи было глупо: темнота не наш союзник.

Стояна поднялась и снова принюхалась.

— Попробуем ещё раз, — предложила она.

— Веди, — устало проговорил я.

И мы снова пошли, и уже когда хорошо стемнело, мы опять вернулись к этому месту.

— Охренеть! — выругался я. — Стягивайте ветки. Делаем четыре кучи по углам квадрата со стороной шагов… десять.

Никто не стал задавать глупых вопросов, мол, зачем это надо. За четверть часа мы соорудили четыре высоких шалашика.

— Ещё к центру тяните ветки, — приказал я, вытаскивая стрелу.

— Огонь! — вспыхнул первый «шалашик».

Я взял одну из веток и подпалил остальные три. Стояна и Бернар притянули ещё дров.

— Будем дежурить по очереди, — приказал я. — Если что, до утра дотянем.

И я лёг первым…

11

Кто-то тяжелый налёг на мою грудь. В лицо ударил жар чьего-то дыхания. Не было сил пошевелиться. Я напрягся и застонал, но потом удачно перевернулся на бок, сбрасывая с себя тяжесть.

Схватив мечи, я быстро подскочил на ноги и занял защитную стойку…

Вокруг тихо догорали четыре костра. Стояна спала, уткнувшись лицом в живот своего питомца, а Бернар сидел возле охапки дров и задумчиво водил веточкой по земле. Увидев меня в столь странной позе с мечами наизготовку, он добродушно усмехнулся.

— Кошмары? — тихо спросил он.

— Есть маленько…

Я отдышался и вложил мечи в ножны.

— Ложись, ещё не твоя очередь.

— Да, ладно. Что-то уже не хочется.

Я огляделся, но никакой опасности не заметил, и сделав несколько глотков из фляги, подсел к Бернару. Он быстро стёр палочкой свои каракули и уставился на огонь.

Скрытный же ты парень, Бернар. Ох, какой скрытный.

— Послушай, — обратился я к нему. — Позволишь задать пару личных вопросов?

— Попробуй.

— Уверен, что правды ты не скажешь, по крайней мере всей. У вас, эльфов, это, видно, в крови.

После этих слов, Бернар снова усмехнулся, а я вдруг понял, почему считал его не таким, как остальные эльфы. Дело даже не в одежде отличающейся от обычной рясы эльфийского священника, хотя и она была сама по себе странной. Дело в его крыльях.

Да, именно в крыльях.

Только теперь до моего сознания дошло, что в отличие от остальных, крылья которых напоминали стрекозиные, или белоснежные лебединые, его были тёмными… хищными… драконьими. Они не были омерзительными, как у летучих мышей. Элегантность, холодная вычурность, сила и… красота.