Создатель ангелов - Стефан Брейс

Вдруг ей вспомнились и другие слова. Как же он сказал тогда? Это было в тот раз, когда она заговорила с ним о ране на спине у Гавриила. Она сказала тогда:

— Я не верю вам.

Или:

— Я вам больше не верю.

Теперь и вы тоже во мне сомневаетесь?

Он сказал что-то подобное. И вы тоже. Значит, она была не единственной.

У нее появилась зацепка. Не более того. Но даже это было больше, чем Шарлотта ожидала. Она могла выяснить больше. Попросить кого-нибудь перевести статью. Связаться с университетом в Ахене. Все это она решила сделать. Но не наспех. Это она тоже твердо решила. Ей нельзя ошибиться. Сегодня вечером, вернувшись домой, она начнет расследование. У нее в запасе целое воскресенье. Только в понедельник утром, когда первые пациенты, возможно, известят доктора о происшествии на пересечении трех границ, ей придется с ним объясняться. Но до этого времени Шарлотта надеялась продвинуться уже далеко. Даже если и нет, у нее было бы время. На самом деле, уже не имело большого значения, уволит ли ее доктор.

В ту субботу доктор вернулся домой в половине шестого. Фрау Манхаут в это время была в классе с Михаилом, Гавриилом и Рафаилом. После того как мальчики около двух часов дня проснулись и пообедали, она повела их наверх, но не стала проводить уроков. Мысли мальчиков были где-то далеко, да и она сама не могла сконцентрироваться. Фрау Манхаут почитала им вслух. Из детской Библии она выбрала историю о Давиде и Голиафе. О том, как обычный пастушок смог справиться с великаном.

— Если не хватает силы, надо быть умным, — сказала она, дочитав рассказ.

Потом она дала мальчикам задание нарисовать к нему картинку.

— А какого точно роста был великан? — захотел узнать Гавриил.

— Три метра. Выше этого, — показала она, подняв руку как можно выше вверх.

— Тогда он не поместится у меня на листочке.

— Надо рисовать в пропорции. Все должно быть меньше, чем на самом деле.

С этим у них всегда возникали сложности. То, что у них в голове было большим и настоящим, они не могли вот так запросто превратить во что-то маленькое и плоское. Они могли воображать себе лишь реальное.

Фрау Манхаут нарисовала Давида, а рядом с ним великана в четыре раза больше него.

— Но это же все равно не великан. Он ведь слишком маленький! — закричал Гавриил.

— Просто перерисуй его.

Она заметила, что сегодня у нее не хватало терпения. Разумеется, она нервничала. То и дело смотрела на часы. Кусала ногти. Приоткрыла окно и каждый раз замирала, когда какая-нибудь машина замедляла ход.

Около пяти часов Шарлотта не выдержала. Она подозвала к себе тройняшек и задала им несколько вопросов. Хотела подготовить их и не стала говорить: «Представьте себе, что кто-нибудь однажды спросит…» Она прямо спросила:

— Что вы думаете о вашем отце?

— Он злодей.

— Почему?

— Он делает разные плохие вещи.

— Какие вещи?

— Иголками. Он колет нас иголками. Длинными иголками.

— И всё?

Они немного подумали, но не смогли рассказать ничего больше. Это привело ее к мысли, что и на самом деле ничего больше и не было. Всем ее обвинениям вряд ли можно найти подтверждение. Да, получалось, что он безответственно вел себя по отношению к детям. И даже бесчеловечно. Вот и всё. Но как именно ей было доказать подобное? Он никогда не срывался на них. Он ни разу не шлепнул ни одного из них. Единственное, что он делал, это постоянно их обследовал. Кроме этого, он почти никогда не выпускал их из дома. Но разве это было преступление? Разве это было наказуемо?

Она глубоко вздохнула и попыталась переключиться на что-то другое. Казалось, голова сейчас разорвется.

Мошенничество и хаос. Вот на чем надо сосредоточиться.

Когда в половине шестого вечера у двери остановилось такси, фрау Манхаут подошла к окну. Сердце стучало у нее прямо в горле. Доктор вышел из машины, и она инстинктивно сделала шаг назад, чтобы он ее не увидел.

— Ваш отец приехал, — сказала она мальчикам. — Давайте все уберем. Он сейчас поднимется наверх.

Но наверх он не поднялся.

Она подождала пять минут. Десять минут. Она слышала, что он что-то делает в приемной. Только бы он не догадался, что она там рылась. Шарлотта попыталась вспомнить, положила ли она все на свои места.

Почему же он не поднимается? Почему не идет проверить, все ли в порядке?

Тогда она решила сама спуститься вниз вместе с мальчиками, чтобы потом сразу уйти домой. Она подошла к окну, чтобы закрыть его, но тут ее внимание привлек звук, доносящийся издали. Фрау Манхаут посмотрела наверх. За исключением нескольких облачков, небо казалось совершенно чистым, и все-таки впечатление было такое, будто вдалеке начиналась гроза. Она открыла окно пошире и высунулась наружу. Гремящий звук раздавался с другой стороны Наполеонштрассе и быстро нарастал. Она уже слышала его где-то раньше, но никак не могла понять, где именно. Ветер приносил этот гул монотонными волнами. Как будто к дому приближалось несколько ревущих моторов. Но это было не так.

Вдруг Шарлотта поняла, что это, и, побледнев, отшатнулась. Обернувшись, она увидела, что мальчики повернули головы, они тоже узнали этот звук.

— Машина, — сказал Гавриил. — Это машина того дяди.

Его голосок было едва слышно за грохотом мотора, который был уже совсем близко.

Фрау Манхаут ничего не ответила и только внимательно слушала. Она посмотрела на часы. Было почти без четверти шесть. Видимо, Отто Райзигер вернулся с пересечения трех границ, где в пять часов он должен был закрыть башню Бодуэна. «Он едет на Альбертштрассе, — подумала она, — и наверняка проедет мимо».

Но он не проехал. Жуткий грохот сломанного глушителя через несколько мгновений неожиданно затих. Шарлотта судорожно сглотнула и выглянула в окно. Смотритель башни остановил свою «симку» перед домом и заглушил мотор. Он повернулся к пассажирскому сиденью, что-то взял и вышел, размашисто захлопнув дверцу. В руке у него был деревянный меч, который он, видимо, починил. Фрау Манхаут зажала руками рот и увидела, что Отто нажал на звонок. Он толкнул калитку, которая все еще была открыта, и зашагал по садовой дорожке.

Почти не дыша, она обернулась и посмотрела на детей.

— Мы уже молились сегодня?

Почему-то она сказала именно это. Она и сама не знала, почему. Точнее, понимала, но не хотела допускать этой мысли.

Ей было страшно.

Она подошла к трем партам, за которыми братья уже сложили ладошки. Внизу в прихожей раздавались голоса.

— Отче наш… — начала она.

— Перекреститься, — перебил ее Рафаил. — Мы ведь сначала должны перекреститься.

— Да, ты прав, — сказала фрау Манхаут, поднося правую руку ко лбу.

— Во имя Отца…

Шепотом мальчики повторяли за ней, как она их учила. Шарлотта закрыла глаза и слушала их монотонные голоса.

— Отче наш, сущий на небесах…

Она не будет покорно молчать. Так она решила. Она будет защищаться. Скажет, что это он во всем виноват. Ведь это и в самом деле так?

— И оставь нам долги наши…

— Благодарю вас, господин Райзигер! — раздался голос доктора. — До свидания!

— Не введи нас во искушение…

Внизу захлопнулась входная дверь.

— Но избави нас от лукавого. Аминь.

И тут фрау Манхаут услышала на лестнице шаги доктора. Она моментально решила, что должна выйти ему навстречу, поскольку не хотела, чтобы дети стали свидетелями неприятной сцены.

— Я сейчас вернусь, — сказала она.

Мальчики уже подняли руки, собираясь перекреститься.

— Другой рукой, — быстро подсказала она Михаилу, который поднял левую руку, и пошла к двери.

Как будто все напряжение собралось у нее в руках, она не могла держать их спокойно, будто все время что-то растирала. На улице снова зашумела машина герра Райзигера. На этот раз она не гудела и не грохотала, а пока всего лишь жалобно взвизгивала. Фрау Манхаут открыла дверь и вышла к лестнице.

Доктор как раз поднялся наверх. В руке у него был деревянный меч. Она быстро посмотрела ему в лицо, чтобы понять его настроение, но его взгляд, как всегда, ничего не выражал.

— Герр Райзигер… — начал он.

Мотор на улице вдруг загремел в полную силу. Доктор замолчал на несколько минут и начал снова:

— Герр Райзигер привез меч. Он рассказал…

— Это вы виноваты, — перебила она.

Шарлотта сильно сжала руки. Она не даст себя в обиду. Так она решила, так и поступит.

— Что?

«Он притворяется, — подумала она. — Хочет выйти сухим из воды».

— Вы виноваты, что все зашло так далеко.

Доктор наклонил голову.

— Это не так, — сказал он. — Я не виноват.

— Что?! — переспросила фрау Манхаут с удивлением и злостью одновременно.

Он стал качать головой, при этом глядя в пол.