Гамаль Абдель Насер - Анатолий Агарышев

И опять Насер проявил гибкость. У англичан так и не появилось повода для предъявления претензий. Иностранцам была гарантирована безопасность. И некоторое время после революции Египет оставался монархическим государством.

Существовал еще один важный фактор: активные действия на Ближнем Востоке американцев, объявивших себя друзьями арабских народов. Воспоминания самих участников революции 1952 года, в том числе Насера, свидетельствуют о том, что поначалу некоторые «свободные офицеры» верили американцам. И лишь потом, убедившись на собственном опыте в корыстных целях США, они поняли империалистическую сущность американской политики.

«Революция 1952 года по своему характеру была демократической, национальной, — поясняет Халид Мохиеддин. — В те годы не все понимали цели американской политики. США были для египтян „новой“ державой. Они знали колонизаторов — англичан и искренне думали, что могут опереться в борьбе с ними на США. Об СССР египтяне имели искаженное представление. Империалистическая пропаганда запугивала египтян коммунизмом».

Американцы мечтали найти сильных и достаточно авторитетных политиков, которые смогли бы проводить в арабских странах «непопулярные решения». С их помощью в 1949 году в Сирии пришел к власти начальник генерального штаба Хусни Заим. Однако он не смог справиться с народным движением и был свергнут.

После неудачи в Сирии американцы поняли, что ключ к влиянию на Ближнем Востоке нужно искать в Египте. Свои надежды они связывали с Кэффери, одним из самых блестящих американских дипломатов. В его послужном списке значилось около 30 переворотов в странах Латинской Америки. Он заставил многие европейские государства принять план Маршалла. Он же был одним из организаторов НАТО.

Теперь Кэффери предстояло создать военный блок на Ближнем Востоке. Для этого надо было вручить судьбу Египта в руки надежного диктатора. Для выполнения той же задачи государственный секретарь США Дин Ачесон создал в конце 1952 года комитет из специалистов по Ближнему Востоку под руководством сотрудника ЦРУ Кермета Рузвельта. Ему не впервые приходилось заниматься Ближним Востоком. Со времен второй мировой войны он считался личным другом короля Фарука. Заранее, исподволь готовил Кермет Рузвельт его к мысли, что после окончания войны на Ближнем Востоке возникнут совершенно новые политические условия и Фарук будет первым в истории страны «независимым королем». Однако вскоре американцы разочаровались в Фаруке. Оставалось одно — подыскать подходящего человека в армии. Кермет Рузвельт первый обратил внимание на «свободных офицеров». Но он так и не смог узнать их политических планов. Вернувшись в Вашингтон, Рузвельт вынужден был признаться, что «если в Египте произойдет переворот, то он не будет нашим переворотом, но мы должны работать с его организаторами». Другого мнения придерживался Кэффери.

Впервые в жизни он потерпел фиаско. Кэффери проморгал военный переворот и теперь начал убеждать американское правительство, будто «все, что произошло, было ему известно, хотя и не им осуществлялось и направлялось». Чтобы завоевать расположение нового режима, американские дипломаты назвали даже английское присутствие в Египте «империалистическим». Английский посол, вынужденный официально доложить об этом Идену, попросил его потребовать у США замены Кэффери.

Опасная игра, которую вели руководители «свободных офицеров» с американским посольством, была, таким образом, сыграна ловко.

Глава 4

Теперь «свободные офицеры» должны были решить сложнейшую задачу — как ликвидировать монархию и добиться освобождения Египта от английского господства, ведь английская армия по-прежнему находилась в зоне Суэцкого канала.

Насер верил, что упразднение монархии — вопрос времени. Поэтому была соблюдена вся процедура объявления принца Фуада, уехавшего с королем Фаруком, наследником престола. До его совершеннолетия назначался регентский совет во главе о принцем Абдель Мунаимом. Пройдет немного времени, и монархия будет отменена правительственным декретом. Она падет спокойно и безболезненно, как пожухлый лист с ветки.

Однажды иностранных и египетских журналистов пригласили посетить дворец Кубба. Интимная обстановка, в которой жил король, впервые стала доступна постороннему взору. Офицер, сопровождавший журналистов, открывал одну за другой шкатулки, в которых лежали украшения из изумрудов и бриллиантов. Но не несметные богатства больше всего поразили журналистов, а безвкусица и патологическая извращенность последнего египетского монарха. Вперемешку с его портретами в альбомах хранились образцы самой низкопробной порнографии.

Если среди египтян стало теперь мало людей, носящих имя Фарука, то в этом виноват прежде всего сам король. Египтяне читали в газетах сообщения о похождениях за границей низложенного монарха и давали своим сыновьям Фарукам новые имена. Одним из первых это сделал генерал Нагиб.

В южной части острова Гезира находилось здание речного вокзала, обсаженного пальмами. Когда-то оно было выстроено для Фарука. Теперь здесь размещался Совет руководства революцией. Яхты Фарука еще качались на волнах у причала.

Совет руководства революцией собирался ночью, когда становилось прохладно. Насер считал, что лучшее время для творческой работы наступает после захода солнца.

Насер полагал, что, совершив переворот, армия должна передать власть политическим партиям. В частности, была сделана попытка связаться с «Вафдом». Но вскоре после революции в стране обнажились острые противоречия. Одни, среди которых были и генерал Нагиб, считали, что страна должна идти по традиционному пути буржуазной демократии. Другие, в том числе и Насер, полагали, что «свободные офицеры» сами обязаны провести реформы, которые ждет народ. Они опасались, что «парламентская говорильня» помешает решить задачи послереволюционного строительства. Разгорелись споры среди «свободных офицеров» и по другим проблемам.

Когда после отъезда Фарука члены Совета руководства революцией вернулись из Александрии в Каир, Насер заявил:

— На нас легла большая ответственность — руководить страной. Прежде всего мы должны определить «философию», которой мы будем придерживаться…

Эта, казалось бы, отвлеченная, теоретическая проблема неожиданно приобрела важное практическое значение, так как «свободным офицерам» предстояло решить, как следует поступить с врагами революции.

Члены совета требовали принятия самых решительных мер. Насер занял более умеренную позицию. «Мы заявили народу, что взяли власть с целью его освобождения от тирании Фарука, мы не можем проводить политику террора», — объяснял он свою точку зрения. Однако все попытки Насера убедить членов Совета руководства революцией оказались тщетными. Он понимал, что на первых порах необходимо было прежде всего завоевать доверие египтян. Ведь если народ не поддержит революцию, то она захлебнется.