Авианосцы адмирала Колчака - Анатолий Матвиенко

— И не чаял вас застать, Николай Романович. Думал, в политику ушли — двигатели забросили.

— Как видите — нет. Только ныне России более потребны новые законы и разумное управление, нежели новые моторы. Чем обязан?

— Разрешите? — Жандарм повесил фуражку и придвинул единственный незанятый стул. — Позвольте спросить, почему вы, интеллигентный и разумный человек, избирались в Думу не от кадетов и прочих умеренных, а от социал-демократов? Судя по вчерашнему спору со Свердловым, вы ни в коей мере не горите сочувствием экстремистам.

— Это мое право! — Чуть смягчившись, Брилинг объяснил: — Эсдеки, в отличие от либералов, требуют не поверхностных, а глубоких реформ, устранения самодержавия. Крайние — это большевики, они смахивают на буйнопомешанных. Я с меньшевиками, которых на самом деле безусловное большинство в социал-демократии. Мы за те же цели, но без кровопролития, цареубийства и прочих революционных глупостей.

— Печально, Николай Романович. В технических делах вы один из столпов имперской инженерной мысли, а в политическом — разрушитель государства. Вас не смущает, что в обеих фракциях эсдеков преимущественно евреи?

Чувствуя, что работа не удастся, пока он не выпроводит жандарма, Брилинг закинул деталь и вытер руки сравнительно чистой тряпицей.

— Кто же там быть должен, чукчи? Киргизы? Я, милостивый государь, тоже не коренной нации. Черносотенцы мне три ребра сломали за немецкую фамилию, теперь англичан дубасят.

— А вы хотите равноправия?

— Нет, господин великодержавный шовинист. Я хочу жить в стране, жителям которой наплевать, каково твое национальное происхождение.

Жандарм попробовал блеснуть эрудицией:

— Ваш идеал — Североамериканские Соединенные Штаты? Где англичане, ирландцы, евреи и итальянцы одинаково в положении приезжих?

— И где линчуют негров, а краснокожих убивают целыми племенами. Благодарю покорно. Лучше Россию выправить. Теперь, если у вас нет больше вопросов, позвольте распрощаться.

В досье карбонария лег очередной донос о неблагонравных речах, ни малейшим образом на жизни Брилинга не сказавшийся. Как многочисленные бумажки до и после.

Несмотря на обличительные речи большевиков, «империалистическая» война не думала стихать. Эвакуационная операция из Дюнкерка обещала вытащить в море все сколько-нибудь боеспособные силы Грандфлита, считал Макаров. Стало быть, островитянам можно навязать бой на своих условиях, где Северное море сужается к узкому горлу Па-де-Кале, а маневр затруднен. Кроме того, на пути из главной базы Королевского флота в Скапа-Флоу до Дюнкерка можно приготовить кучу сюрпризов. Поэтому Степан Осипович прибыл в город с ужасно трудным названием Вильгельмсхафен, когда на французском пляже гибла под гусеницами британская пехота. Здесь с самого начала войны с Англией обретался Колчак. Не утерпел и примчался лично узреть действия морской авиации великий князь Александр Михайлович.

План операции составил штаб адмирала Шеера. Русские согласились, так как предоставленных ими сил оказалось существенно меньше. Первыми авангардом атакующих эскадр отчалили подводные лодки. 5 марта, получив подтверждение выхода британцев из Скапа-Флоу на прикрытие перевозок с Дюнкерка на остров, базы покинул Флот открытого моря, усиленный русскими линейными крейсерами, эскадренными миноносцами, двумя авианесущими крейсерами и матками торпедных катеров. Таким образом, в Северное море одновременно отправилось самое большое количество кораблей в истории, не считая парусную эпоху.

Подводников возглавил легендарный Лотар фон Арно де ла Перьер. Ассистировал Отто Веддиген, единственный подводник, которому удалось утопить в одном бою сразу три броненосных корабля — «Хог», «Абукир» и «Кресси», причем на устаревшей субмарине.

Кавторанг Николай Николаевич Ильинский, командир «Омуля» и русского отряда подводных лодок, перед совместным выходом впервые услышал подробности о тактике «волчьей стаи». Русские моряки, сами не робкого десятка, пришли в изумление — неужели и вправду так можно воевать? В подплаве принято действовать в одиночку, разделяя перед боем зону атаки, дабы не столкнуться и не попасть под торпеды другой русской лодки.

Немцы работали принципиально иначе. Они выходили отрядом в шесть-пятнадцать субмарин в район предполагаемого прохода конвоя, разворачивались в длинную цепь. Как только один из подводных кораблей обнаруживал конвой, он передавал на базу сведения о его местонахождении. База давала общую команду на атаку. В надводном положении они следовали параллельным с конвоем курсом, затем одновременно нападали, чаще ночью и также на поверхности. Днем — с перископной глубины. Несмотря на риск, германские подводники добивались потрясающих успехов, считая, что лодка может атаковать одно, при большом везении, два судна, опасаясь атак эсминцев и крейсеров. А в стае практически каждый волк добивался хотя бы одной победы, пока эскорт конвоя в растерянности метался, не понимая, где бросать бомбы.

— Не нравится, девочки? — хищно улыбнулся Веддиген. — Тогда мы первыми выстраиваемся у Скапа-Флоу, отстреливаемся. Вы подчищаете прорвавшихся. Гут?

Ильинский посмотрел на Макарова и на старшего лейтенанта Гарсоева. Адмирал ответил за всех:

— Яволь. После этого исправные субмарины, имеющие торпеды, берут курс на Па-де-Кале, попутно зачищая бельгийское побережье. Хоть у англичан нет там нормальных портовых сооружений, часть людей они будут пробовать снять шлюпками. И, увы, на этот раз джентльменских поступков в духе уважаемого барона де ла Перьера мы делать не вправе. Все суда, корабли, шлюпки и даже плотики, если они несут Юнион Джек, — на дно!

Немцы радостно захлопали в ладоши. «Слышал бы меня Врангель», — усмехнулся Макаров.

Первую дань Нептуну унесли мины, выставленные германским U-ботом. На них подорвался и затонул броненосный крейсер «Хэмпшир». Отто Веддиген, занявший позицию близ минного заграждения на первом — самом опасном рубеже, скомандовал: срочно передать в Вильгельмсхафен о выходе кораблей Роял Нави и первом подранке.

На немецких субмаринах совершенно иная дисциплина. Не бывает свободного обсуждения ситуации между командиром и старпомом, как в русском подплаве. Однако кэп может по своей инициативе просветить обитателей центрального поста о намерениях и смысле совершаемых действий.

— Я сознательно демаскирую нашу U-29. Британцы до сих пор плохо различают, от чего им приходится умирать. Подрыв крейсера и одновременный перехват радио будет сочтен ими торпедной атакой.

И действительно, англичане принялись «топить» U-бот, засыпав акваторию перед тонущим «Хэмпширом» снарядами, затем вперед вырвались эсминцы, чьи капитаны намеревались засыпать врага глубинными бомбами. Проскочил только один.

— Что и требовалось доказать. Теперь самое интригующее — будут терять время на траление или пройдут по коридору, созданному ценой потопления миноносцев?

Храбрецы адмирала Джелико отметили буями сравнительно безопасную зону. Веддиген обернулся к экипажу:

— Господа! Прошу запомнить эту минуту. За нами к югу — наши товарищи, но они далеко. Перед нами — противник. U-29 начинает атаку против всего Грандфлита! С нами Бог!

Команде не впервой слышать подобное — командиру субмарины была присуща некоторая театральность. Здесь, вблизи шотландских островов, среди мелей и рифов, лодка может иметь контакт с одним-двумя надводными кораблями. Потому «двадцать девятая» и подобные ей малые U-боты первыми стали в линию атаки — океанским крейсерам здесь не развернуться и не сбежать.

Заметив на горизонте дымы большого корабля, Веддиген пропустил эскадру эсминцев и крейсера, опустив перископ. К точке подводной засады приближался супердредноут «Вэлиент», мощь и слава Грандфлита водоизмещением около тридцати тысяч тонн, вооруженный орудиями убийственного пятнадцатидюймового калибра.

Он был воплощением британской мечты — против подобных линкоров может воевать лишь линкор. А против «Вэлиента» на равных сражаться просто некому.

Мощная стальная туша с многослойной броней, перегороженная множеством поперечных переборок, делала, по замыслу разработчиков, его весьма стойким к разрывам вражеских торпед и мин. Самое меньшее два торпедных или минных удара «Вэлиент» обязан вынести, не выходя из боя.

Броня сказочной толщины и прочности может быть повреждена стандартным русским двенадцатидюймовым калибром лишь со сравнительно близкого расстояния. Длинные орудия исполина способны кучно укладывать снаряды по целям за горизонтом, на расстоянии более тридцати миль. Было бы кому скорректировать стрельбу.

Иными словами, если в мире и существовал корабль, достойный честолюбивых устремлений Веддигена, то именно он проступил в перекрестии после очередного подъема перископа. Капитан скомандовал «средний вперед» и начал сближение.