Последние дни Атлантиды - Лариса Автухова

И что же ныне? Сам Верховный жрец, своими руками опустошил святое хранилище и позволил вынести на свет Божий то, что он веками так ревностно оберегал от любопытных глаз. Неужели он мог совершить такое? Микар, стоя под сенью сумрачного, запыленного веками библиотечного свода, ужасался делам своим. Как мог он, Верховный жрец, позволить развеять по ветру эти бесценные знания? Как мог он отдать их темным и неразумным народам, сознание и развитие которых было отдалено от атлантского, подобно как Земля отстранена от Солнца? Его душа пребывала в смятении, ибо только он один знал, ЧТО могут дать народам отданные им знания. Но теперь он уже сомневался в правильности своего решения, он сомневался в том, что люди с тем же трепетом, что и он, воспримут великие знания. Он уже заранее скорбел об угрозе их утраты.

Оставалось только уповать на избранных, которые отправились в далекие странствия, чтобы принести народам земли свет и знание. Микар, вновь и вновь вспоминая их прекрасные, одухотворенные лица, уповал на их мудрость и благоразумие, на их терпение и кротость перед любыми суровыми испытаниями. Сегодня в далекий путь отправился последний парусник, он, также как и отбывшие до него, уносил все дальше от родных берегов посвященных в великие тайны и их бесценный груз.

Все последнее время Микар провел в беспрерывных хлопотах и заботах. Он и не думал, что затеянное им дело, окажется столь непростым. Посланные им гонцы развернули большой поиск, в который включились, впрочем, только надежные и проверенные люди. После долгих раздумий Верховный жрец все-таки склонился к тому, чтобы не позволить широко распространиться известию о предстоящей трагедии. Тем более, что дата светопреставления даже ему была неизвестна; он лишь мог предчувствовать ее приближение. Своим оком мудрости он разумел масштабы бедствия, он знал, что спастись будет дано немногим. Так к чему же смущать умы людей, сеять средь них страх и ужас, коль изменить ничего нельзя?

Достойных великой миссии было выбрано лишь несколько человек, но отчасти посвященных, способных сопровождать их, а также и бесценный груз, собралось множество. На каждом из островов Атлантиды были найдены люди, не потерявшие в сладком плену материального мира высоких заветов своих небесных предков. Тех, кто в далеких и опасных странствиях должен был сопровождать истинных посвященных, Микар поручил заботам жрецов атлантических островов. Именно они вели долгие беседы с этими людьми, они вновь передавали им давно забытые знания. У себя же в своем собственном доме он собрал тех, кто в ходе искусного обучения, предпринятого лично им самим, должны были стать настоящими посвященными.

Теперь все свои дни Микар посвящал им, своим новым ученикам. Начиная с ними мудреные инициации он, ощущая гулкий стук своего вдруг разволновавшегося сердца, понимал, что вряд ли в его долгой жизни было что-то важнее этого. Да и как же его старому сердцу было не волноваться и не трепетать в груди, ведь никогда и никому он, Верховный жрец Атлантиды, хранитель великих и древних знаний, не осмелился бы передать и ничтожной доли того, что должен был отдать им.

Молодые люди смотрели на величественного старца с немым восторгом и благоговением, они до сих пор не могли полностью осознать свою причастность к вековой премудрости предков, о которой они слышали лишь в легендах и преданиях. И вот теперь сам Верховный жрец, достопочтимый Микар, принимая их в собственном доме, двери которого, по слухам, распахивались редко, да и то лишь для царя или кого-то из жрецов, сам Микар в мудрых речах своих раскрывает им великие тайны мироздания.

Микар изъяснялся пространно и искусно, казалось, он нарочно старается внести путаницу в умы учеников своими мудреными речами. Он видел, как постепенно исчезали из их глаз осмысленность и понятливость. Поначалу они всеми силами старались ухватить его мысль, но она, скрытая в сложных словах и оборотах его непростого языка, ускользала от них, так что каждый из них уже отчаялся уразуметь рассуждения Верховного жреца.

Когда же в их глазах он увидел отстраненность, появляющуюся всякий раз, как слушатель переключит свое сознание на собственный внутренний мир, погружаясь кто в воспоминания, кто в яркие впечатления, он сказал:

— Теперь я вижу вашу готовность внимать великим знаниям. Только в состоянии полного углубления в себя, полной отстраненности от всего внешнего ваш ум, как благодатная почва, впитает в себя живительную влагу знаний. — При этих словах голос Микара неожиданно сделался пронзительно громким, так что многие, уже почти погруженные в состояние прострации, вдруг невольно вздрогнули и словно очнулись ото сна: — Но от моего голоса, и только лишь от него, вы не сможете отстраниться! Внимайте моему голосу! Он проникнет в тайные уголки вашего сознания, разбудит все возможности, скрытые пока от вас самих и мира! Он передаст вам великие знания, дарованные Атлантиде Сынами Небес! И вы понесете их по миру во имя света и добра!

Несколько дней длилось это странное обучение. Ни ученики, погруженные в глубокий транс и недвижимо сидящие на полу, скрестив ноги и расслабленно опустив руки, ни сам Верховный жрец, никто из них не мог прервать обучение и покинуть сумрачный, прохладный зал. Голос Микара звучал беспрестанно, он вещал и вещал о тайнах мироздания, о законах земных и космических сил, имеющих единство происхождения, о великой магии геометрии и алхимии, лежащих в основе всеобщей магии человечества, о тайнах многих других наук и искусств.

К исходу третьих суток силы стали покидать Верховного жреца, он вдруг ощутил полное бессилие и упадок не только мыслей, но и чувств. Казалось, что и сам он погружается в состояние, подобное состоянию его учеников, временами он уже не воспринимал и смысла собственных речей. И хотя, как ему казалось, он ничтожно мало передал знаний ученикам, Микар все-таки решил на достигнутом прекратить обучение. Он полагал, что в его миссию вмешались Высшие силы, не дающие ему больше ни физических, ни духовных возможностей для продолжения обучения. Значит, хватит и того, о чем он им успел поведать. Оставалось только надеяться на надежность выбранного им способа передачи знаний, потому что обучать молодых людей обычным способом посредством лекций у него не было времени.

Ученики полностью пришли в себя, когда Верховного жреца в зале уже не было. Тот понимал, что в момент окончательного выхода из прострации, никакой внешней, сдерживающей эмоции силы быть не должно, и потому оставил учеников одних. Впрочем, на случай необходимого вмешательства за дверьми зала неотступно находился один из старейших служителей храма, память которого хранила несколько подобных сеансов, хотя и не таких многочисленных. Седур знал, как тяжело бывает людям вернуться в бытие, бывали случаи, когда приходилось едва ли не насильно поить учеников усыпляющим напитком, дабы избежать всплесков эмоций и чувств, нежелательных в подобной ситуации.

Седур пристально наблюдал за молодыми людьми. Он видел, как постепенно их тела начинали расслабляться и выходить из напряженной и трудной для их конечностей позы скрещенных ног. Они, придя вдруг в себя, с изумлением озирались вокруг, не понимая, где находятся и кто рядом с ними. Обычно в этот момент и проявлялись нежелательные эмоции по отношению к окружающим, которые зачастую воспринимались ими враждебно. Но в этот раз Седур вздохнул с облегчением: то, к чему он всякий раз готовился мучительно и тяжело, среди этих людей не произошло. Никто из подвергшихся обучению не проявлял и тени враждебности к своим сотоварищам, напротив, они, осознав свое присутствие в доме Верховного жреца, приветливо и доброжелательно приветствовали друг друга, и вдруг, вспомнив сам процесс обучения, принялись оживленно обсуждать случившееся, перебивая один другого, делиться впечатлениями. Пока они не могли встать, затекшие ноги не слушались, расслабить их было непросто, а попытавшиеся в один миг выпрямить свои конечности застонали от боли.

Седур понял, что им все-таки понадобится его помощь, если не для устранения негативных эмоций, то для расслабления их измученных тел. Резко распахнув двери, он предстал перед учениками с вытянутыми вперед руками. Не говоря ни слова, он подходил к каждому из них, не касаясь руками их онемевших колен, лишь приближая ладони к ним, он направлял чрез них какой-то странный ток, от которого вздрагивали мышцы, и расслаблялись. Ученикам казалось, что ноги сами, против их воли, расслабляются и вытягиваются, при этом каждый из них ощущал блаженство неизъяснимое.

— Все вы устали, — обратился к ученикам Седур, когда покончил со страданиями последнего из них, — ваши тела требуют отдыха. Я провожу вас в опочивальни, подготовленные для каждого из вас, и вы погрузитесь, наконец, в долгожданный и исцеляющий сон. А теперь поднимайтесь! Смелее! Боли больше нет!