Золото богов - Артур Рив

– Не только поэтому. Если бы мы не разругались со Стюартом, благодаря моим связям с ним я смог бы помочь в поисках убийцы. Но теперь от меня мало пользы.

– И все же кое-что вы можете сделать, – заявил Крэг.

– В самом деле? Всем сердцем буду рад помочь! – быстро отозвался археолог. – А что именно я могу сделать?

– Вы ведь знакомы с сеньорой де Моше и с Альфонсо.

– Да.

– Мне бы хотелось, чтобы вы почаще с ними встречались. Эти двое, кажется, относятся ко мне с большим подозрением. Может, с вами они будут откровеннее.

– Вы хотите выяснить что-то конкретное?

– Да, хотя на это мало надежд. Как вы знаете, сеньора в самых приятельских отношениях с Уитни…

– В таком случае она будет меня избегать. Он так распишет ей историю с пропажей кинжала, что она и видеть меня не захочет.

– Пусть себе расписывает! По словам Уитни, она злословит о нем за его спиной, и сам он предупреждал меня остерегаться этой женщины. Просто задушевные друзья! Он пытается вовлечь ее в какое-то дело, но боится, что его надувают. И в то же самое время он слушается ее так, как Альфонсо слушался бы Инес, если бы та ему позволила…

Аллан нахмурился.

– Мне не нравится, что все крутится вокруг Инес Мендоза, – заметил он.

– Почему? – быстро спросил Кеннеди.

Археолог ответил не сразу. Нахмурившись, он немного подумал и сказал:

– Да, возможно, сеньора нацелилась на Стюарта так же, как ее сын нацелился на Инес. А если это так, считайте, что он у нее в руках. Только Локвуд невосприимчив к чарам сеньоры де Моше. Ладно, попытаюсь выполнить вашу просьбу, но ручаться за успех не могу.

– Спасибо. – Детектив убрал в ящик листы с отпечатками.

– Думаю, вы добились немалого прогресса, – ободряюще сказал Нортон. – Во‑первых, узнали, кто украл кинжал, которым убили Мендозу. Во‑вторых, определили, какой яд был на клинке. Осталось только понять, кто же нанес удар. А это будет нетрудно. Знаете, Кеннеди, Уитни скоро пожалеет о том дне, когда вышвырнул меня под дурацким предлогом. Когда выяснит, что его партнер…

Не договорив, археолог принялся возбужденно расхаживать по лаборатории.

– Я боюсь только одного, – признался он. – Когда бедная девушка обо всем узнает, это будет для нее ужасным потрясением. Сперва лишиться отца, потом – Локвуда. О господи… Удар будет страшным. Вы должны быть осторожны, Крэг.

– Не волнуйтесь, – успокоил его наш друг. – И пока что – ни слова ей. До установления личности убийцы еще долгий путь: теоретические умозаключения – одно, а факты – совсем другое. Мне требуются факты. И, возможно, вы сумеете их раздобыть. Мне нужны сведения, связанные со странными поступками матери и сына де Моше.

– Поясните?

Сыщик покачал головой:

– Просто наблюдайте и рассказывайте мне обо всем, что видели. Выводы я буду делать сам.

– Хорошо, я понаблюдаю, – сказал Аллан. – Кстати, вот вам факт, можете делать выводы: старый Мендоза сильно изменился и так и не стал прежним, после того как начал близко общаться с сеньорой де Моше. И Уитни тоже разительно меняется.

– И чему вы приписываете эти изменения? – спросил Кеннеди.

– Не имею ни малейшего понятия. Факты и наблюдения – за мной, выводы – за вами, помните?

– Инес боится сеньоры, – задумчиво проговорил следователь. – Она говорит, что у той дурной глаз.

– Вера в подобные приметы широко распространена среди латиноамериканцев, – авторитетно сообщил археолог. – Полагаю, среди американцев тоже есть люди, до сих пор опасающиеся дурного глаза. Но малютку трудно винить в том, что она верит во всякую чепуху. После таких потрясений поневоле станешь бояться собственной тени… Ну, не буду вас больше задерживать. Я дам знать, если что-нибудь выужу из семейки де Моше!

И Нортон покинул нас с просветленным лицом, обретя новую цель.

Оставшись наконец в лаборатории без посторонних, Крэг отправился в кабинет и вытащил странный аппарат, смахивавший на треугольную призму, которая была установлена вертикально на неподвижной платформе, присоединенной к массивной медной подставке.

– Наш профессор проявляет такую заботу по отношению к сеньорите Мендоза, – заметил я, пока хозяин лаборатории настраивал эту штуку.

Мой друг улыбнулся:

– Она никого не оставила равнодушным, даже Уитни, – ответил он, поворачивая винт прибора, чтобы отрегулировать его.

Внезапно зазвонил телефон.

– Снимешь трубку? – спросил я.

– Нет, – ответил он, не отрывая взгляда от прибора. – Спроси, кто это. Если звонят по очень важному делу, скажи, что я сейчас занят, что меня не будет ни в лаборатории, ни дома до завтрашнего утра и что ты все мне передашь. Мне нужно как можно быстрее завершить кое-какие исследования.

Я взял трубку.

– Здравствуйте, это профессор Кеннеди?

– Нет, – ответил я, сразу узнав голос. – Это Джеймсон. Передать профессору что-нибудь?

– Это я, Локвуд, – сообщили мне то, о чем я уже догадался. – А когда Кеннеди должен прийти?

– Это Локвуд, – прошептал я детективу, прикрыв трубку рукой.

– Спроси, что ему нужно. А потом передай то, что я только что сказал.

– Плохо дело, – выслушав меня, сказал Честер. – Я узнал от мистера Уитни, что вы с Кеннеди на дружеской ноге с Нортоном. В общем, я и раньше это знал, я же видел вас вместе у Мендозы еще в первую нашу встречу. Мне бы хотелось поговорить с Кеннеди насчет этого человека. Полагаю, профессор рассказал вам свою версию о разрыве с Уитни?

Если чем я и могу похвалиться, так это умением слушать. Итак, я слушал, иногда вставляя подходящие междометия. Я не стал говорить своему собеседнику, что ему лучше не тратить на меня красноречие, а изложить все моему товарищу завтра утром. Если его разобрала словоохотливость – пусть говорит. В этом деле нечасто случалось, чтобы люди говорили по собственному желанию, и я не хотел упускать такой случай.

– Я познакомился с Нортоном в Лиме, – говорил звонивший. – И хочу рассказать кое-что о кинжале, который якобы был у него украден. Я знаю, как Нортон его заполучил. В это дело был замешан один индеец, который после совершил самоубийство…

Тут Локвуд как будто спохватился и после короткой паузы сказал:

– В общем, передайте Кеннеди, что я свяжусь с ним завтра утром.

И он повесил трубку как раз тогда, когда я приготовился услышать самое интересное.

Я повторил весь разговор следователю, который тем временем продолжал настраивать свой аппарат.

– По-моему, это ответ на поручение, которое ты только что дал Нортону – наблюдать за де Моше, – предположил я. – Локвуд и Уитни восприняли это как начало широкомасштабных военных действий и решили сделать ответный ход. Хоть Стюарт и ворчит на сеньору, профессора он теперь просто ненавидит. Не удивлюсь, если сеньора де Моше распознала слежку, сказала о ней Уитни, а тот – Честеру. Того и гляди они все объединятся и сожрут Нортона живьем.

Крэг улыбнулся.

– Вот почему я попросил о слежке именно его, – ответил он. – Во‑первых, он наблюдателен и терпелив, как любой полевой ученый. Во‑вторых, он отлично знает, как его недолюбливает эта компания, и будет настороже. А в‑третьих, теперь у него будет забот полон рот, и он не будет мешать мне работать.

Он закончил настраивать свою аппаратуру и из другого выдвижного ящика вытащил конверт с окурками, вынесенными из офиса Уитни. Потом он извлек из кармана пальто второй конверт с пеплом, целой сигаретой из ящичка Локвуда и окурками, которые мы оба припрятали, выкурив сигареты, принадлежавшие покойному Мендозе.

Осторожно рассортировав и пометив всю добычу, Кеннеди взял один из окурков и зажег. Дым начал свиваться в завитки между яркими огнями и странным инструментом, а мой друг смотрел сквозь линзы, манипулируя ими с неистощимым терпением и удивительной сноровкой. Я с любопытством наблюдал за ним, но помалкивал, потому что не хотел мешать ходу его мыслей.

В конце концов сыщик поманил меня к себе:

– Ну, что ты об этом скажешь?

Я тоже посмотрел в окуляр и на фоне тонкой сетки увидел несколько странных линий.

– Если хочешь узнать мое мнение, – со смехом отозвался я, – сперва скажи, на что же я смотрю.

– Это, – объяснил он (а я тем временем продолжал рассматривать линии), – одна из самых последних модификаций спектроскопа, известная как интерферометр. Он может с ювелирной точностью разделить линии в спектре. Маленькие наручные часы точны, но их точность не идет ни в какое сравнение с точностью дифракционных спектроскопов.

Он снова занял место у окуляра, чтобы проверить результаты.

Я терпеливо ждал.

– Уолтер, – сказал наконец Кеннеди, взглянув на меня с огоньком в глазах, – мне бы хотелось, чтобы ты нашел мне кота.

– Кота? – переспросил я.

– Да, кота… Felis domesticus, если так лучше звучит – самого обычного, простого кота.

Я нахлобучил шляпу и, хотя было уже поздно, отправился выполнять эту странную миссию.