Ванька-ротный - Александр Шумилин

— Он, товарищ лейтенант, пьяный! — пояснил старшина, поглядывая на солдат.

— Вот это гусь! — протянул кто-то.

Старики недовольно стали натягивать пилотки и каски.

— Узнать бы, где брал?

— Сам видишь, от него слова не добьёшься!

— Мычит от удовольствия!

— Наверно думает, что это жена его толкает! — заговорили солдаты.

Лежачего потрясли ещё раз за рукав, но кроме протяжного, — "My!" — от него ничего не добились. Он был в непробудном состоянии.

Я подошёл к старшине, посмотрел на лежащего забулдыгу и обратился к своим солдатам:

— Кто понесёт? — Нельзя бросать человека в горящем городе!

Солдаты стояли, смотрели на пьяного и упорно молчали. Я понимал. Каждый из них до предела устал. Никто не знал, сколько осталось шагать по городу. Нести на себе пьяного никто не хотел. Я не стал настаивать и принуждать их к этому. Каждый был на ногах уже больше суток. Они двигали ногами по мостовой, словно переставляли чугунные чушки. Ноги у всех отекли, коленки не гнулись. А тут ещё на себе нести такой груз.

Я ещё раз обвёл всех солдат вопросительным взглядом, увидел их понурые, осунувшиеся и почерневшие лица, отошёл на середину мостовой и решительно сказал, — Пошли!

Солдаты облегченно вздохнули и сразу заторопились. Только что они перед ним стояли с обнажёнными головами, а теперь живой он стал им в тягость, и не нужен.

Освещённые всполохами пожара дома и заборы снова поплыли назад. Отблески пламени и вспышки пожара иногда прорывались сквозь черные тучи дыма.

Через некоторое время под забором мы увидели ещё одного упившегося солдата. Этот удобно лежал на мягкой траве и храпел, как говорят, на всю "Ивановскую". Будить и толкать его солдаты не стали.

На углу тёмного переулка лежали ещё двое мертвецки пьяных солдат. Один устроился на крыльце, а другой, как бы чином пониже, валялся на земле в ногах у верхнего.

Хорошо, что мы не понесли на себе того, первого! Тут нужен целый обоз, чтобы собрать всех пьяных и вывести из города! Ничего! Подберётся огонь, клюнет им жареный петух в задницу, сразу отрезвеют и вскочат на ноги!

— Мы идём по верному следу! — говорит мне старшина.

И действительно, завернув за угол мы подошли к раскрытым железный воротам. На полукруглой вывеске из металлической сетки, обрамленной литыми завитушками и вензелями, красовалась рельефная надпись, — "Ржевский спирто-водочный завод". А ниже под ней и гораздо мельче и тоже литыми буквами было указано, что основан в 1901 году.

Солдаты задрали носы, из под касок не очень видно, и стали читать надпись на вывеске. Я приказал стоять всем на месте и к открытым воротам не подходить.

— Читайте издалека! Котелки не отвязывать!

— У меня плохое зрение, товарищ лейтенант! — пробасил верзила солдат хриплым голосом.

Я отстегнул кобур, вынул наган, перебросил его в руке, как это делают в кино на экране, и погрозил стволом в его сторону.

— Ты у меня сразу прозреешь! — Отойти всем к забору, с тротуара никому не сходить!

Солдаты послушно и нехотя попятились все к забору.

— Еле ноги волокут! А туда же! — Учуяли спиртное и губы развесили! На спиртное, видать, у вас губа не дура! — Только сделай кто шаг вперёд, уложу на месте! — Я не шучу! Это всем понятно? — Вам видно мало четверых, которые валяются на улице? — В разведку пойдёт старшина. Разрешаю ему взять с собой одного солдата! А вы стойте на месте, смотрите на вывеску и нюхайте издалека! И не курить никому! А то от одной спички на воздух взлетите!

Старшина позвал с собой солдата Захаркина. Старшина и солдат, которому теперь было оказано особое доверие, скрылись в проходе железных ворот.

Я понял сразу, что солдатам нужно выдать определенную порцию водки. Пусть немного оттает солдатская душа, и отойдут одеревеневшие ноги. Грамм по сто пятьдесят, не больше, прикажу старшине выдать каждому. И без всякой личной инициативы с их стороны, когда придём на место ночевки.

Наш командир роты старший лейтенант Архипов, которого теперь не было с нами, осудил бы меня. Я дал старшине по сути дела молчаливое согласие. "Додуматься надо!" — сказал бы мне старший лейтенант, — "Взял и разрешил старшине отправиться за спиртом!". Но попробуй, не разреши, удержи их насильно, — говорил мне внутренний голос. Они ночью, когда все уснут, потихоньку уйдут и напьются, как следует. Накачаются до потери сознания, потом их бегай, ищи, собирай. Трудно знать наперёд, что это за народ и на что они способны?

Больше месяца вместе и ни одного из них как следует, не знаю. Приглядываться — приглядываюсь. Но и жду от любого какой-нибудь выходки. Кто из них надежный? А кто всю жизнь разгильдяй? Возраст тут не причем. Все зависит от привычек и характера человека. Пусть лучше идут за ведром со спиртом, как телок за ведром с пойлом.

А на счёт выпивки, они однажды себя уже проявили. В эшелоне, когда ехали на фронт, поезд стоял в Москве на станции в Лихоборах, сумели они тогда незаметно от всех пронести в вагон бутылки спиртного. "Выпей, лейтенант!" — просили они, — "Мы для тебя расстарались, красного церковного кагора достали" — вспомнил я их елейные голоса.

А что собственно с тех пор изменилось? Что, они стали лучше? Почему я сегодня не пресёк старшину? И всё же, лучше им выдать по норме, чем с ними бороться и держать их в узде. Придут на место ночевки, проглотят положенную порцию и сразу уснут. Утром проснутся, а спирта уже нет. Часовых на ночь ставить не буду. Ставь не ставь, всё равно все заснут!

Вскоре из темноты ворот показался старшина, а сзади шёл Захаркин. Он нес в руке ведро, наполненное спиртом. Солдаты, стоявшие у забора, сразу оживились. Куда девалась усталость, они разогнули спины и заулыбались. Рты у них при этом растянулись до самых ушей. Пошли шуточки, прибауточки, и разные непристойные словечки.

— Направляющие! Взять интервал! Шагом марш! — подал я команду, и мы тронулись с места.

Я шёл за дозором, старшина Сенин рядом, а Захаркин с ведром в трех шагах сзади. И когда оживление и солдатские шуточки перешли в общий порыв, я обернулся и сказал:

— К ведру не подходить на пять шагов! — Кто не хочет остаться без водки пусть держит дистанцию! Это мой приказ! И шуточки в сторону!

— Товарищ лейтенант! Разрешите ведро понюхать? А то может старшина, для хохмы туда простой воды налил. А мы идём, как дураки и дистанцию держим.

— Захаркин! — сказал я солдату, — Тебе жизнь дорога? — Отвечаешь головой, если кто из солдат подойдёт к тебе хоть на полметра ближе! Приказываю применить оружие! Стрелять в упор без предупреждения.

— Они у меня к ведру не сунуться!