Смерть на высоких каблуках, или Элементарно, Васин! (сборник) - Галина Куликова

Она посмотрела на часы. Вадим и его коллега уже должны были начать работу. Однако дома никого не оказалось. Она прошла по комнатам, поискала записку на кухне под сахарницей, проверила мобильный — пропущенных вызовов не было. Картина, которую она просила его повесить, по-прежнему стояла возле стены. В раковине полно посуды. Ее единственный выходной… Может быть, Карина права и Вадим в самом деле жуткий эгоист? Что, если он не любит ее по-настоящему? И никогда ничем ради нее не поступится?

В этот момент зазвонил городской телефон.

— Привет, у тебя все в порядке? Ты дома? — донеслась до нее скороговорка Вадима.

— Конечно, дома, ведь трубку я сняла, — ответила она немного более резко, чем обычно. — А ты где?

— Я у мамы. Ей нужно было помочь повесить полку в ванной.

Настя тотчас подумала о картине, которую он проигнорировал и которая вот уже трое суток стояла на полу. Словно она не объясняла ему, как ей хочется, чтобы она висела над ее рабочим столом.

— А, понятно, — ответила она голосом, зазвеневшим от сдерживаемых слез.

Вообще-то Настя редко плакала. И уж тем более не устраивала истерик по телефону. Это ведь глупо и неудобно, ссориться по телефону — нельзя помириться тотчас и спрятать голову у Вадима на груди.

— Понимаешь, к маме должны прийти гости…

В этот момент на заднем плане возник стальной голос предполагаемой будущей свекрови:

— Что ты оправдываешься? Ты мужчина и не должен унижаться перед юбками.

— Я скоро приеду, — быстро сказал Вадим.

— Можешь не торопиться, — Настя захлебнулась обидой. — Я ухожу на целый вечер.

— Куда? Насть, куда ты собралась?

— Какая тебе разница?

— Мне есть разница! Я тебя люблю. И буду беспокоиться, между прочим.

Настя смахнула рукой слезы и снова услышала голос матери Вадима. Вероятно, та сидела в своем любимом кресле возле телевизора и давала сыну ценные указания:

— Фу, как ты унижаешься перед ней, просто стыдно слушать. Ты мужчина, покажи свою независимость, пусть она привыкает. И не стоит постоянно говорить о любви. Иначе ты ее разбалуешь!

— Э-э, послушай, Насть, я через час вернусь, и мы все обсудим, — повысил голос Вадим. — Я скоро приеду, подожди меня.

— Нет, у меня дела.

— Какие это у тебя дела?

Настя задохнулась от возмущения:

— Личные! У меня что, не может быть дел? У тебя могут быть, а у меня нет? Разве я человек второго сорта? Женщина для тебя — просто предмет быта, которым можно пользоваться в свое удовольствие?!

Мать Вадима, вероятно, услышала, что с ее сыном разговаривают неподобающим тоном, и снова подала голос:

— Не позволяй ей кричать на тебя. Что это еще за дела такие? Женщина должна…

— Скажи ей, чтобы она перестала! — потребовала Настя.

— Насть…

— Ты ни на что не готов ради меня, верно? Даже заступиться за меня перед собственной матерью! Пока! — сказала она и повесила трубку.

Слезы душили Настю, но она не позволила себе броситься на постель и выплакаться. У них с Кариной девичник, и она ни за что его не пропустит! Куда там ей нужно идти? Настя достала блокнотик, в который записала название отеля и номер комнаты, где остановилась подруга. Двадцать четвертый, отлично. Вадим не успеет приехать, чтобы остановить ее.

Холл «Отеля на набережной» выглядел просторным и был красиво декорирован. Огромные вазы с охапками сухой травы соседствовали с диванами, обитыми гобеленом. Оттого, что плиточный пол блестел, отражая светильники, ступившего на него охватывало ощущение бесконечного скольжения. Альберт прошел мимо стойки портье, держа в руках ключ от номера с большой красной грушей на кольце. Портье глянул на него лишь мельком и отвернулся. Альберт не сомневался, что его не остановят, — он был хорошо одет, и лицо его определенно внушало доверие. Он привык к тому, что люди относятся к нему дружелюбно. Это было приятно.

На всякий случай он старался не смотреть проходящим мимо постояльцам в лицо. Кто-то может встретиться с ним взглядом, а это, пожалуй, ни к чему. Маскироваться он считал ниже своего достоинства. У него всегда было много времени для того, чтобы уйти незамеченным.

Он поднял голову и посмотрел на часы, висевшие в холле. Без четверти восемь. То что нужно.

Мимо Альберта прошла парочка — молодая женщина держала мужчину под руку. У женщины были темные вьющиеся волосы и большие солнечные очки. Он мазнул по ней взглядом, на секунду задержавшись на ногах. Его не зацепила их стройность: сейчас он весь был настроен на Настю — на ее серые глаза, шелковую юбку и туфли с пер екладинами…

Женщина, напротив, обратила на Альберта самое пристальное внимание. Но не захотела этого показать. Когда он проходил мимо, она всем корпусом повернулась к своему спутнику. Однако, сделав всего пару шагов, изо всех сил вцепилась в руку своего мужа. С такой силой, что он против воли вскрикнул:

— Таня, ты что?

— Молчи! — жарким шепотом выдохнула она, приблизив к нему лицо. — Молчи, молчи, молчи!..

Мужчина сбился с шага и испуганно посмотрел на нее.

— Обернись, Максим, — снова шепнула она. — Тот человек в замшевой куртке все еще в холле?

Максим посмотрел и отрицательно покачал головой:

— Нет, он сел в лифт и уехал.

— В лифт? — удивленно переспросила Таня.

Она видела ключ в его руках. На бирке стоял номер двадцать четыре. Значит, ему на второй этаж. Почему он не пошел пешком? Это было бы логичнее. Хотел смешаться с толпой? Наверняка. Неужели он здесь не просто так? А по делу?

Сердце Тани застучало глухо и сильно, как тогда. Когда она бежала — бежала долго и быстро, не помня себя от ужаса. До сегодняшнего дня никто не мог заставить ее вспомнить это лицо — ни ласковый муж, ни профессиональный психолог, ни гипнотизер, ни учтивый следователь. Вместо лица перед ее мысленным взором всегда всплывало белое пятно. Память выдавила из себя ужасное воспоминание, словно пасту из тюбика, и с этим ничего нельзя было поделать.

И вот сегодня… Таня остановилась и, прижав руку к груди, стала ловить ртом воздух.

— Мне что-то нехорошо, Максим.

— Давай вернемся в номер, — тотчас предложил он, проявляя все признаки беспокойства.

— Нет, — резко бросила Таня… — Мне обязательно нужно выпить кофе. В квартале отсюда есть кафе, где продают кофе навынос. Помнишь, мы покупали вчера? Принеси мне с молоком. И зайди в аптеку за аспирином. Я, пожалуй, приму пару таблеток. Да, и обязательно купи кефир. Это, наверное, желудок. Ты же знаешь, иногда он бунтует. Непривычная еда… Не каждый день мы с тобой ужинаем в японских ресторанах. Кефир купи обязательно. Не торопись, я пока полежу.

Муж ушел, беспокойно качая головой и время от времени оглядываясь. Таня торопливо двинулась к лифту, но тут увидела, что портье отошел, и его место занял один из охранников. Не воспользоваться моментом было бы глупо. Она притормозила, подняла очки на лоб и решительно подошла к стойке, бросив:

— Двадцать четвертый, пожалуйста!

Охранник обернулся к стойке, поискал и вынес вердикт:

— Его нет на месте.

— Тогда дайте запасной, — потребовала Таня, посмотрев ему в глаза взглядом кобры, раскрывшей капюшон. — Муж ушел и забрал ключ с собой. А мне срочно нужно вернуться в номер.

— Но…

— Если вы не заметили, я беременна. Давайте сюда ключ или зовите администратора.

Он отдал ей ключ, достав его из ящика, и принял независимый вид.

Первый этап запланированной операции прошел успешно. Чтобы найти подходящее оружие, Татьяна отправилась в свой номер. Выйдя из лифта, она очень кстати обнаружила стоявшую у стены тележку горничной и, молниеносно выхватив из корзинки резиновые перчатки, побежала к себе. Захлопнув за собой дверь, женщина огляделась по сторонам и тут же обнаружила то, что показалось ей подходящим для расправы — круглый каменный подсвечник, бледно-зеленый, с молочными прожилками. Красивый и смертоносный. «Если рассматривать вещи с этой точки зрения, — думала она отрешенно, — любое человеческое жилище просто нашпиговано орудиями убийства».

Теперь она была готова к выполнению своей миссии. Обращаться в милицию Татьяна не собиралась. В этом городе она чужая, поэтому снова придется все объяснять, давать показания, вспоминать детали, в сотый раз проходить через весь этот ужас… А пока она будет заниматься всякой чепухой, чудовище задушит еще одну девушку. Сколько их на его счету? Могло бы быть на одну больше, если бы Бог не послал ей силы сопротивляться… Нет, она ни на секунду не сомневалась, что сегодня видела в гостинице именно этого монстра. Она буквально физически ощутила исходящую от него опасность. И теперь душа ее жаждала мести.

Надев перчатки, женщина взяла в руки подсвечник. Он лежал у нее на ладони, ощутимо холодя кожу сквозь резину. Этот холод разливался по венам, и ей казалось, что на ее теле после содеянного навсегда останется такой же разветвленный молочный узор, как на той штуке, которой она собиралась размозжить голову своего мучителя.