Брачное агентство Джейн Остин - Фиона Вудифилд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так ты играешь в шахматы? – спрашивает он, задевая бордюр на крутом повороте.
– Э-э-э… нет, – я усаживаюсь поглубже на сидении и хватаюсь за ручку двери для дополнительной опоры. – На самом деле я вообще не умею играть.
– Это не страшно. Я бы все равно тебя обыграл, – и сам смеется над своей шуткой. – Конечно, могу тебя научить. Подумай, сколько уютных вечеров мы сможем провести, соревнуясь друг с другом. Я не жду, что ты сможешь сравняться со мной, это невозможно, особенно для девушки. Ты очень привлекательная, но у девушек просто не хватает мозгов для такой стратегической игры, как шахматы.
Меня настолько возмущает его высокомерное женоненавистничество, что я уже готова попросить остановить машину на автобусной остановке, чтобы немедленно вернуться домой. Чуть-чуть подумав, решаю, что мы уже скоро будем в Роял Кресчент. Но он все равно полный идиот.
– Пришлось бы очень постараться, – саркастично уверяю его я.
– Конечно, ты постаралась бы, – он маслено улыбается и снисходительно кладет свою потную руку мне на ногу. Фу, кажется, он не шахматы имел в виду.
Господи боже, это будет самая длинная поездка в жизни, – думаю я, ерзая на сидении так, что ему приходится убрать руку.
Воцарилась неловкая тишина. Я не умею держать паузу, мне сразу хочется ее заполнить, пусть даже полной ерундой, и я начинаю болтать без умолку.
– У тебя есть еще увлечения? – спрашиваю я, зная, что это займет его на какое-то время.
К счастью, я оказалась права, и остальную часть поездки Роб говорил про последнее редкое издание «Стартрек: следующее поколение» и о своей лучшей в мире коллекции. Думаю, теперь я со знанием дела могу обсуждать в деталях сюжет в целом и каждый из фильмов в отдельности.
Когда Роб не говорит о своем пристрастии к «Стартреку», он воспевает Ричарда Симмса: Ричард то, Ричард это. Они регулярно по вечерам играют в шахматы. Если мне повезет, я смогу поужинать с ними. А если мне очень повезет, смогу посмотреть, как они играют в шахматы… Лично мне кажется, что я вполне могла бы обойтись без этого.
Только я успеваю прийти к мысли, что даже если Роб останется последним мужчиной на Земле, я никогда не пойду с ним на свидание снова, как наконец, к моему великому облегчению, мы въезжаем в прекрасные окрестности Бата.
Дороги загружены, но нам удалось подняться на холм над городом и припарковаться в переулке. Район не очень приятный, но, судя по карте, здесь недалеко до Роял Кресчент, куда мы направляемся. Роб, как выяснилось, совершенно неспособен ориентироваться по карте, поэтому я взяла дело в свои руки.
Мы идем вдоль дороги и обходим что-то вроде парковки, полной шикарных черных автомобилей. Чуть дальше за углом открывается потрясающий вид на лужайку, окруженную перилами, перед которой возвышается знаменитая арка домов эпохи Регентства – сам Роял Кресчент. Он удачно расположен высоко на холме, с которого открывается вид на весь Бат, я стою и упиваюсь видом. Говорю «я», потому что, наслаждаясь моментом, как Лиззи Беннет, охваченная благоговением перед Пемберли, я вдруг осознала, что стою одна и Роба нигде нет. Хотя в некотором отношении это было счастьем, но все же мне казалось, что мы тут вдвоем.
Смотрю по сторонам и решаю подождать его на месте, думая, что он вот-вот подойдет.
Несколько минут меня увлекал вид, но потом терпение стало заканчиваться. Мне хочется пойти и исследовать это манящее место. Где, черт возьми, Роб?
Я разворачиваюсь и шагаю обратно по дороге, заворачиваю за угол, иду мимо парковки и замечаю какую-то подозрительную фигуру между машин, которая заглядывает в окна. Это Роб.
– Что ты делаешь? – зову его я, оглядываясь на случай, если кто-то появится.
– Ты когда-нибудь видела столько невероятных машин? – восхищается Роб. – Они прекрасны! Range Rover SV Autobiography, Jaguar XKSS, посмотри на них.
– Да, уверена, они все прекрасные, но тебе не кажется, что нам пора? Люди подумают, ты хочешь что-то украсть.
– Я просто смотрю, – раздраженно говорит он, как маленький мальчик, которому запретили съесть конфету перед чаем. – Думаю, они все принадлежат каким-то знаменитостям, ты только представь!
– Вообще, думаю, они принадлежат людям, которые останавливаются в Отеле Королевского полумесяца. Это классное место прямо в середине Роял Кресчент. Он, кстати, тут за углом, ты не думал о том, чтобы пойти его посмотреть?
Никакой сарказм до Роба не доходит, он по-прежнему с любовью разглядывает какую-то спортивную машину. Понятия не имею какую, вижу, что черную.
– Пойду пройдусь по Кресченту, – говорю я. – Встретимся там.
– Подожди! У этой машины есть персональный номерной знак ПЕЦ 1, можно узнать, кто владелец, и добавить его в свою книгу номерных знаков.
Я разворачиваюсь и иду к Роял Кресчент, решив, что я и одна прекрасно проведу время в этом чудесном месте. Этот парень крайне странный, никакого терпения не хватит. Возможно, быть одинокой не так уж и плохо.
В итоге каким-то чудом Роб появился рядом и важно зашагал со мной по тротуару, не переставая рассуждать о номерных знаках. Занятый своей бессмысленной болтовней, он, кажется, вовсе не обратил внимания на прекрасную архитектуру или на вид, открывающийся на город.
За дверью дома № 1 нас встретила женщина, одетая в форму служанки эпохи Регентства.
– Доброе утро, мадам, сэр, – она сделала реверанс. – Добро пожаловать в дом № 1, Роял Кресчент, дом Генри Сэнфорда. Вы, должно быть, мистер Брайт и мисс Джонсон. Добро пожаловать! Я миссис Роули, если что-то понадобится, обращайтесь ко мне. Не желаете ли бокал ратафии или немного конфет?
На подносе два бокала и очень вкусные на вид конфеты, я с удовольствием соглашаюсь, потому что постоянно хочу есть и уже прошло достаточно времени с завтрака. Всегда было интересно, какой вкус у ратафии, я помню это название из любовных романов Джорджетт Хейер[33], читала их в юности. Что ж, это восхитительно, возможно, слишком сладко, на мой вкус, но напоминает глинтвейн на Рождество. Конфеты похожи на маленькие леденцы и тоже очень вкусные.
Роб делает огромный глоток ратафии, кривит лицо и ставит бокал обратно на поднос, к удивлению миссис Роули.
– Фу! У вас нет пива и пакета чипсов? – ухмыляется и смотрит на меня так,
