Письма - Антон Макаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очень хочу с тобой повидаться. Но как? Зимой к тебе и не доедешь.
Привет от всех наших. Целую.
Твой А. Макаренко
Л. В. КОНИСЕВИЧУ
6 октября 1938, Москва
Дорогой Леонид!
Очень милое и интересное твое письмо, но... какого черта, в самом деле, писать его карандашом, да еще плохим! Что у Вас там в Баку - Баилове чернил нету, что ли? Насилу дочитал без врачебной помощи.
В письме вижу твои литературные таланты, да и умница ты, а почему же среди всяких планов ты совершенно не упоминаешь о литературной деятельности? Наверное, ты слышал о большом литературном успехе вашего бакинца Ю. Крымова, который написал "Танкер "Дербент" - читай "Красную новь" за этот год. Я уверен, что, если бы ты захотел, ты мог бы написать лучшую повесть.
Вот если рассматривать тебя с этой стороны, то мне твой мореходный пессимизм совсем не нравится. Конечно, трудно на море, и неудобств
пропасть, и жену редко видишь, и время рассчитываешь от порта до порта. Но зато там и жизни много, и людей, и пейзажей. Думаю, что тебе не миновать литературной карьеры, а в таком случае хорошо было бы, чтобы ты не прыгал из одной деятельности в другую, а хорошо знал бы что-нибудь одно, чтобы потом сделать это одно основанием для литературной работы. Вообще ты как-то потерялся для меня с этой стороны. Читаешь ли ты книги? Записываешь ли что-нибудь?
Очень досадно, что я тебя так давно не видел, наверное, при встрече было бы за что тебя поругать, а меня хлебом не корми, дай поругать пацана.
Будешь ли третьим механиком или береговым бюрократом, меня, собственно говоря, интересует мало, а вот зароешь или не зароешь свой литературный талант, меня это в особенности интересует. Я знаю, ты сейчас же запищишь: у меня никакого таланта нет и ничего у меня не выходит. Чепуха, у тебя обязательно выйдет, но дело это трудное и само в рот не лезет.
У тебя есть много о чем писать, в ближайшем письме ты сообщи мне, как обстоит дело с этой стороны.
Очень я счастлив, что рядом с тобой нашла свою жизнь и дорогу Нина. Это один из твоих хороших подвигов, и за это одно можно тебя уважать как человека сильного.
Я много работаю и в августе доработался до обморока на улице. Милиционеры подхватили меня в обьятия и прислали домой. На ноябрь еду лечиться в Кисловодск.
Сейчас тоже много работаю, недавно сдал в печать "Флаги на башнях", нечто навеянное коммуной имени Дзержинского, вечная ей память. У меня бывает много коммунаров. Вася Клюшник бывает у нас почти ежедневно. Были харьковские актеры во главе с Клавой Борискиной, заходят и другие. Народ все правильный, и моя совесть не страдает.
Левка уже окончил институт, и работает в ЦАГИ. Просит меня передать тебе привет.
Пиши, пожайлуста, только, если можно, чернилами. Привет, кланяйся Нине Константиновне. Когда же ты будешь в Москве? И когда перебираешься в Одессу? Может быть, и в самом деле к тебе приеду?
А. Макаренко
С. А. И Г. К. КАЛАБАЛИНЫМ
6 октября 1938, Москва
Милые, славные Калабалины!
Я не ленив писать, но обтяжен семейством и писательской черной работой. Все откладываю на завтра солидное какое-то письмо, все хочется написать Вам по-настоящему. И приходит день, и меня с утра втаскивают в какие-нибудь срочные и безусловно никому не нужные работы, и к вечеру
я снова ни к черту не годен. А сейчас меня нагрузили в несколько направлениях так, что и обедать не всегда удается.
Хочется очень узнать, как идет воспитание долгожданного тезки, как идет прибавление в весе и какие черты Калабалиных уже можно наблюдать в этом молодом гражданине СССР. Я думаю, что в общем ему можно позавидовать. К тому времени, когда он вырастет, в нашей стране будет на каждом квартале университет, а шелковые галстуки будут прямо сваливаться с неба. Рассчитываю также, что и с Гитлером мы к тому времени покончим начисто, вообще Антону Семеновичу останется не так много забот, а будет он жить да поживать и кормить родителей, к тому времени основательно постаревших. Очень прошу Вас, передайте ему на каком-нибудь Вашем языке мой привет и поздравление с благополучным открытием жизненного плавания.
Всегда страшно жалею, что не удалось погостить у Вас, и мечтаю, что весной или летом это мне обязательно удастся. Сейчас решил солидно заняться починкой своей старости: с 1 ноября буду лечиться в Кисловодске, доктора говорят, что меня очень легко вылечить. Сентябрь провел здесь, под Москвой, в одном медицинском застенке, но доктора недовольны: нужны ванны углекислые!
Несмотря на все это, много приходится работать, сейчас особенно нагружен работой с так называемыми молодыми. Народ этот вооружен волей и решимостью, долготерпелив и напорист, к сожалению, не хватает только талантов - чрезвычайно существенное обстоятельство. Поэтому боюсь, что моя работа пропадет даром.
Начал роман, который называется "Ньютоновы кольца". Роман о человеческих недостатках и о человеческом достоинстве. Пишется хорошо, особенно потому, что не спешу и никому его не обещал, никто не стоит над душой, поэтому работаю как душа хочет. Галя здорова и возится с Левкой, который тоже только что родился, уже в качестве инженера ЦАГИ. Первые инженерские шаги, наверное, не слишком отличаются от первых жизненных шагов твоего Антона.
На днях выезжаю в Ленинград - там уготовано несколько собраний с педагогами и родителями, работа тяжелая, но отказываться невозможно. Разговоры с педагогами в особенности надоели, все без толку и без пользы, только Наркомпрос дразнить, но и это уже надоело, главным образом по причине полной бесполезности.
Получили ли вы нашу поздравительную телеграмму? И вообще, как дела, как работа, настроение, жизнь? Не обижайтесь на мою неаккуратность в письмах, пишите чаще...
Целую вас, пишите.
В. Г. ЗАЙЦЕВУ
6 октября 1938, Москва
Дорогой Василь!
Долго собирался тебе ответить, да все откладывал на завтра, страшно был занят, разьезжал, болел и занимался другими, такими же буднич
ными делами. За это время получил письмо Шершнев из Владивостока и ответил ему. Он, оказывается, там временно и скоро собирается возвратиться к Вам.
Твой "сон" мне очень понравился, я уже и сам начинаю подумывать о сьезде дзержинцев, но сейчас у меня даже нет времени, чтобы составить адресный список всех моих друзей, а это нужно обязательно сделать, а то всех растеряем. Кстати, к тому времени все судьбы наши определятся, все успеют закончить разные курсы и вузы, женятся, народят детей, будет что рассказывать. К сожалению, едва ли такой сьезд можно будет устроить в коммуне. Я так слышал, что с 1 января коммуна как воспитательное учреждение закрывается, значит, сьезд придется устраивать где-нибудь в другом месте.
За поздравление с введением меня в редакционный совет издательства "Советский писатель" не благодарю. Это очень тяжелая работа, главным образом с начинающими писателями, а между ними очень мало будущих писателей и много так называемых графоманов. Приходится читать целые горы написанной бумаги, и на 99% все это мура. Много приходится времени тратить и на заседания.
Вот Вас есть с чем поздравить. Прежде всего передай мое поздравление Панову и Яновскому со вступлением в партию. Передай поздравление и Мельнику и Ковалевскому и все тому же Яновскому с..., надо полагать, сыновьями.
К сожалению, не могу исполнить твою просьбу о заказе моих книг длч Вас. ни в магазинах, ни в складах издательства, ни у меня на полках моих книг нет. Недавно у меня просили "Книгу для родителей" для перевода на какой-то язык, и то пришлось отказать. В 1939 г. должна выйти "ПП"#1 и "Флаги на башнях", тогда только и смогу Вам прислать.
Пиши чаще, на меня не обижайся. Передай горячий привет ребятам, всем, кто меня помнит. Может быть, летом соберусь к Вам: у меня предстоит командировка в Иркутск, а там уже и к Вам недалеко.
Крепко жму руку.
Ф. А. ДЫБИНОЙ
6 октября 1938, Москва
Милая Фрида, здравствуйте!
Вместо лечения пришлось поехать в командировку, а возвратившись, я нашел Ваше письмо. ...не нахожу слов, чтобы поблагодарить Вас по-настоящему. За то, что написали подробно, и теперь я могу Вас представить так ясно, как будто мы вместе с Вами сделали хорошее дело.
Насчет Михаила, видно, придется мне уступить, но при одном условии: не давайте ему много воли. И правильно, сделайтесь паршютисткой и докажите ему, что небо отнюдь не его вотчина.
Понравились мне и Ваши стихи о Пушкине и о жене. Я страшно люблю Пушкина, и вся моя квартира украшена его портретами, и Ваш Пушкин
именно такой и есть - любимый. К сожалению, нужно исправить несколько стихов, главным образом в размере, и тогда можно было бы их печатать. Но я не поэт и боюсь исправлять, да еще без Вашего разрешения. Буду ожидать терпеливо, пока Вы пришлете мне такие стихи, которые исправлять не нужно. Кстати, напишите стихи о тех девушках, которые полетели к Владивостоку. У Вас должно это очень хорошо выйти, только пишите искренне и ни к кому и ни к чему не подделывайтесь.
