Последняя битва - Виктор Викторович Зайцев

назад, при разгроме магаданцами крымских татар, молодой майор Кожин не побоялся взять в жёны двух молоденьких татарок, потерявших родных. Для кого-то это выглядело верхом цинизма, ещё бы! Сам Николай Кожин возглавил войну против крымчан, сам руководил разгромом кочевий и продажей пленных работорговцам. И был прав, в конце концов, слишком много горя принесли крымские татары своими набегами на Русь.

За четыре века набегов крымчаки, по разным оценкам, убили и увели в плен до полумиллиона простых русских мужиков, баб, детей. Очевидцы писали в мемуарах, что дорога из Руси в Крым была легко узнаваема по тысячам человеческих костей, лежавших на обочине. Детские и женские трупы растаскивались падальщиками, умерших пленников татары просто бросали вдоль дороги, не затрудняя себя захоронением. Потому русы встали перед выбором спасения сотен тысяч своих соотечественников ценой жизни и рабства десятков тысяч врагов. И, по меркам человеческой справедливости, сделали правильный выбор.

Ничего этого от своих жён и детей Николай не скрывал, да и сами его жёны подтверждали детям, что их воспитывали русские рабыни, которых в кочевьях татары не считали людьми. Обе жены Кожина боготворили мужа, с годами всё больше понимали, от какого ада он их спас, не только тела, но и бессмертные души. В подростковом возрасте Сергей многого не понимал в отношениях родителей, но с годами убедился в правоте отца и матери. Обеих матерей.

Капитан рассуждал, конечно, не об этом, когда выслушивал болтовню Марии, он искал возможных свидетелей появления Поляка в Льеже. Потому и в ответ на её вопрос, о чём задумался, машинально брякнул:

– Где же найти Вацлава Поляка?

– Того, что пять дней назад уехал из города? – с неожиданной лёгкостью переспросила Мария. – Такого высокого, симпатичного, с длинными усами?

– Да. А где ты его видела? – моментально очнулся капитан, боясь спугнуть неожиданную удачу.

– Юзик рассказывал, он за мной ухаживает… – Щёчки девушки порозовели от смущения. Передёрнув плечиком, она продолжала: – К ним в гетто, к ребе Иосифу, приезжал какой-то гой со смешным именем Вацлав Поляк. Юзик смеялся, что ребе перед гоем чуть не плясал на задних лапках, как собаки у бродячих комедиантов. Никогда уважаемый Иосиф так себя не вёл, даже перед самыми богатыми жителями гетто, а тут перед каким-то гоем! Две недели прожил этот гой у ребе в гетто, а когда уезжал, мне его Юзик и показал, как раз возле южных ворот мы вместе гуляли.

– А ты в гетто бывала? Знаешь, где этот ребе живёт?

В положительном ответе капитан не сомневался. Он сам недавно вышел из этого возраста и не успел забыть, как подростки ухаживают за девушками, хвастая всем, что могут узнать и увидеть в скучном мирке Средневековья.

– Конечно, знаю, – уверенно ответила девушка. – Могу отвести вас туда, хотя вас не пустят в гетто. Тогда могу нарисовать и объяснить, как пройти.

Дальнейший разговор протекал вполне в рабочем русле, в присутствии безжалостно разбуженных всех трёх помощников капитана. За час офицеры успели всё обсудить и обдумать, решили действовать незамедлительно, ведь время не ждало.

Оставив недовольного Егора на хозяйстве, четверо безопасников ещё до полуночи отправились обратно в Льеж. Вот когда они пожалели об отсталости Франции и всей Южной Европы, поскольку раздобыть машину в этих краях невозможно, а передвигаться на конях ночью по колдобинам французских дорог опасно, да и медленней, чем пешком, получится. Так и пришлось двигаться в Льеж на своих двоих, неторопливой трусцой, переходящей в быстрый шаг, внимательно вглядываясь в пустую дорогу.

Перебирались через городскую стену лазутчики, конечно, в стороне от ворот. Дальше пришлось двигаться медленно, к счастью, средневековые европейские города большими размерами не отличались. Однако все офицеры успели не только прочувствовать благоухание нечистот, выливаемых из окон, но и разглядеть многочисленных крыс, порой падавших на голову с низких навесов. Как раз эти крысы и помогли перебраться через стену гетто, отвлекая молодых охранников иудейской диаспоры своим писком и шорохом.

В гетто сразу почувствовался другой воздух, хотя крысы и там шумели по углам. Зато не выливали помои на голову, и даже наблюдались в смутном свете растущего месяца небольшие клумбы и цветники.

Дом ребе Иосифа примыкал к стене синагоги, и, конечно, планировки жилища почтенного иудея Мария не знала, как и состав его семьи. Поэтому внутри помещения пришлось действовать с мини-фонариками, разбившись на пары. Радовало, что ребе был стар и очень характерной внешности, даже в постели не перепутать.

Для подстраховки пришлось взять немного эфира, усыпить самого ребе и случайных свидетелей. Этих свидетелей оказалось двое: какие-то родственники или слуги спали на полу в притворе, у кровати Иосифа. Сам ребе так и не проснулся. Вдохнув пары эфира, он продолжил видеть сладкие сны.

Руслан легко взвалил тушку старого иудея на плечо, развернувшись в обратный путь. Как обычно, отступление вышло в два раза медленней, чем проникновение. Да и десять вёрст есть десять вёрст, пусть и с подменой. Поэтому вернулись к месту ночлега изрядно выдохшиеся офицеры уже засветло.

Отправив подчинённых отсыпаться, Кожин приступил к допросу почтенного Иосифа, вне поля зрения детей Христофора, естественно. Старый иудей по привычке пытался качать права, но когда Сергей назвал свою фамилию и должность, от страха намочил штаны. Пражские евреи, лишившиеся волей русов не только двух третей своих доходов, не только потерявшие убитыми и сосланными почти всех молодых парней во время неудачного восстания, вынужденные бежать из Праги куда глаза глядят, страшно боялись русов. А имя коварного Николая Кожина, сумевшего отнять у старых иудеев влияние на молодёжь и даже организовать на Ближнем Востоке подконтрольное русам государство Израиль, знал каждый правоверный иудей.

Нужно ли винить старого человека, воспринявшего появление сына ужасного Кожина как наказание Божье и не сумевшего удержать свой изношенный организм под контролем? Штанов, к счастью, у Иосифа не было, поэтому явно слышное журчание прошло исключительно в землю, немного замочив при этом полы халата. Зато после такой неприятности речь уважаемого ребе по скорости и полноте информации превзошла сей конфуз вдвое и втрое. Учитывая, что опытный Кожин именно об интересующем его Поляке не спрашивал напрямую, выслушать пришлось достаточно много. Настолько много, что уже через полчаса разговора капитан вытащил свою записную книжку, куда скорописью начал конспектировать полученную информацию.

Льежский ребе Иосиф оказался курицей с золотыми яйцами, вернее, курицей, несущей золотые яйца. От его контактов и осведомлённости у капитана закружилась голова. Такой информатор, как рассказывал Сергею отец, встречается раз в жизни. А оперативник уже понял, что ребе практически завербован и город Льеж в ближайшие годы станет любимым городом