Библиотека мировой литературы для детей, том 49 - Йозеф Плева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лежа под одеялом, Лойзик чувствовал, как по спине бегают мурашки и все тело покрывается гусиной кожей. «Может, у меня жар? Может, я умру и никогда уже не вернусь домой? — думал он. — Может, лучше всего было бы умереть…» А вдруг к нему придет папа? Тогда Лойзик упадет перед ним на колени, будет умолять простить его и поклянется, что он никогда-никогда больше не будет врать, никогда не дотронется до чужой вещи!
Накрывшись с головой, Лойзик лежал в полном отчаянии. Но тут вдруг до него донесся голос сестры:
— Пан Докоупил, ваш сын лежит здесь. Подождите, я посмотрю, может, он уснул?
Лойзик осторожно стянул с головы одеяло, чтобы посмотреть, кого так называют.
— Нет, он не спит, — сказала сестра. — Лойзик, к тебе пришел папа!
Лойзик откинул одеяло и резко сел на кровати. Перед ним стоял пан Докоупил, настоящий пан Докоупил! Лойзик вытаращил глаза, да и пан Докоупил смотрел с удивлением. Да и сестре показалось, что тут что-то не то. Вдруг Лойзик закричал так, что все в палате с испугом повернулись в его сторону:
— Пан Докоупил, вы живы! Пан Докоупил! Пан Докоупил!
— Лойзик, боже мой! — проговорил пан Докоупил, протягивая к нему руки. — Как же это…
Лойзик обнял пана Докоупила и заплакал навзрыд. Сестра испуганно спросила:
— Разве это не ваш сын?
— Нет, сестричка, не мой, — ответил пан Докоупил, который никак не мог понять, почему Лойзик так закричал и разрыдался. Он подумал, что, наверное, мальчик от ранения немного не в своем уме. — Бедный парень!.. — Он гладил Лойзика по голове и говорил: — Ну, что ты, что, Лойзик… Успокойся…
А Лойзик все рыдал. Пан Докоупил посмотрел вопросительно на сестру.
— У него было сильное сотрясение мозга, высокая температура, и он до сих пор очень слаб.
— А как случилось, что вы написали мне, а не его родителям?
— Он нам сказал ваш адрес, а когда доктор его спросил, как его зовут, он ответил: «Алоиз Докоупил».
— Хм, вот чудно, прямо-таки чудно. Почему паренек сказал именно это?..
— В бреду он все время кричал что-то о гестапо, что вроде хотели забрать отца, и при этом чаще всего называл ваше имя.
— Лойзик, ну успокойся же, ты разумный мальчик… Что с тобой? Ну, скажи…
— Па-а-а-па дома?
— Дома твой папа, дома… Сегодня утром пришел из больницы. У него были ожоги, но сейчас уже все в порядке. Мама приходила к нам несколько раз и все плакала, говорила, что тебя, наверно, в живых нет.
— Да-а-а?
— Ведь они ничего о тебе не знают.
Лойзик устал от плача. «Значит, они и о будильнике ничего не знают?» — мелькнуло у Лойзика в голове.
— Ну вот, ну вот видишь, ты уже улыбаешься, так-то лучше… — говорил пан Докоупил и все гладил Лойзика по голове.
Все в палате смотрели в их сторону. Лойзику от всего этого вдруг стало не по себе. Ему казалось, что палата наклонилась набок, что она двигается и вот-вот перевернется. Голоса больных и пана Докоупила удаляются, а потом все исчезло.
— Бедняга малыш, бедняга малыш, — повторял пан Докоупил, наклонившись над Лойзиком, который потерял сознание.
Сестра терла виски и грудь Лойзика холодной водой, позвали врача. Врач хлопал Лойзика по щекам.
— Он еще очень слаб. Придется его задержать в больнице еще денька на два. Лойзик, ну что с тобой? Что случилось? Ты ведь у нас герой!
Лойзик пришел в себя и уже улыбался врачу, сестре и пану Докоупилу, который качал головой и приговаривал:
— Ах ты парень, парень…
— Так, значит, вы не его отец?
— Нет, пан доктор. Я очень удивился, что мальчик дал мой, а не свой адрес. Я удивился еще тогда, когда получил ваше письмо, что мой раненый сын лежит у вас в больнице. У меня есть сын, но ему уже восемнадцать лет, и его отправили на работу куда-то в Германию, а зовут его Антонин. Я удивился, что написано «Алоиз», решил, что это по ошибке. Но все же подумал: «Откуда бы тут взяться моему сыну?» Но что я увижу Лойзика, мне и в голову не могло прийти.
— Ну вот, Лойзик, теперь тебе уже лучше, ты опять порозовел.
— В таком случае прощайте, пан Докоупил, — сказал врач, — мне нужно бежать. У меня полно работы. Нас тут мало, а больные все прибывают.
Доктор и сестра ушли.
— Ну как, малыш, тебе уже лучше? Ничего не болит?
— Ничего, мне уже хорошо…
Лойзик говорил тихо и вдруг схватил пана Докоупила за руку, и пан Докоупил почувствовал, что Лойзик хочет что-то ему сказать. Он наклонился к Лойзику. А Лойзик зашептал ему прямо в ухо:
— Пан Докоупил, пожалуйста, простите меня… простите… что я у вас… — Лойзик не договорил. В горле у него застрял ком. Он тяжко дышал.
Пан Докоупил потрогал его лоб. Лоб был холодный и влажный. Лойзик умолк и смотрел на пана Докоупила с отчаянием…
— Так что я должен тебе простить? — спросил пан Докоупил. — Что ты хотел мне сказать? Что ты спутал адрес? Ты ведь был в бреду, когда тебя спрашивали…
Лойзик вновь приподнялся, притянул пана Докоупила к себе и выпалил:
— Будильник взял я, один я, Франтика я уговорил, чтобы пошел со мной… Простите меня…
— Что ты такое говоришь, мальчик? — Пан Докоупил озабоченно посмотрел на Лойзика.
Широко раскрытые глаза Лойзика были полны отчаяния и страха.
— Будильник взял я, ваш будильник…
По лицу пана Докоупила скользнула едва заметная улыбка.
Он хлопнул себя по лбу, выпрямился и громко сказал:
— Постой! Будильник… Да, да, было дело… Ведь у меня действительно пропал будильник! — И пан Докоупил посмотрел на Лойзика с удивлением. — Но что это сделал ты…
— Все правда, будильник у вас взял я, да, я, пан Докоупил… Простите меня, очень вас прошу… простите и… не говорите папе и маме… Не говорите, прошу вас, никому… — Слезы хлынули из глаз Лойзика. — Пожалуйста, простите… Пожалуйста… Я больше никогда… никогда…
— Успокойся, парень, и ляг… Вот так…
Пан Докоупил задумался. Потом кивнул
