Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас

— Но ведь она твой друг, разве не так? Ведь ты же устроила убийство ее мужа и укрывала…

— Тише, — прервала ее донна Изабелла, оглянувшись с тревогой. Делая вид, что ничего не слышала, Кьяра быстро подняла голову — на потолке была изображена красивая женщина, склонившая колени перед каким-то мужчиной, похожим на короля. Неужели донна Изабелла, с ее ангельским лицом, была способна на такое преступление?

— Да, все это правда, — прошептала Изабелла. — Но, как ты знаешь, у меня были свои причины для этого. У меня остались ее письма, по которым несложно понять, что она сама была соучастницей заговора. Поэтому ей придется помочь мне сейчас, потому что в противном случае я предам их всеобщей огласке.

— Так ей и надо. Орацио говорит…

— Орацио, Орацио! Заладила со своим Орацио. Всем известно, что ты и твои любовники все время помышляют об измене.

Одна из придворных дам принесла из буфета кубки с вином и поднос с пирожными. Кьяре очень захотелось пригубить немного вина и попробовать хоть одно из этих маленьких пирожных, испеченных из дорогой белой муки, с золотистыми бочками, присыпанными блестящими кристалликами сахара. А еще ей очень хотелось посмотреть на то, что происходит во дворе. «Если бы я была свободной, — думала она, — я бы пошла на пьяцца делла Синьория, поглядела бы на процессию и, может быть, даже украла пирожное с лотка булочника. Если бы я была свободной…»

Она протиснулась еще ближе к окну. Там, с краю, было небольшое свободное пространство, куда худенькая Кьяра могла бы поместиться.

«Если бы ты была свободной, — шептали демоны в ее голове, — ты бы осталась в своей прежней дыре, грязная, голодная и одетая в свою старую заплатанную рубашку. Быстро же ты забыла свою прежнюю жизнь!»

Как ни крути, на этот раз демоны были правы. Если бы она была свободной, она бы не умывалась сегодня утром теплой водой с лавандовым маслом, не расчесывала свои локоны гребнем из слоновой кости и не заплетала в них черную бархатную ленту в знак скорби по покойному великому герцогу. Она бы не была одета в новое черное платье с расшитыми рукавами и не присутствовала на мессе в личной часовне донны Изабеллы, где была дорогая, украшенная драгоценными камнями чаша для причащения, а на стенах — картины с изображением трех волхвов. Кьяра, конечно же, не желала возвращаться к прежней свободе. Ей просто хотелось увидеть то, что видят знатные дамы, и на какое-то время почувствовать себя с ними наравне. Даже если у них жуткие мужья.

Тут донна Изабелла снова разразилась громкими рыданиями, да так неожиданно, что все присутствующие вздрогнули. Она в сердцах бросила платок на пол и потянулась за другим. Дама с пирожными с перепугу уронила поднос, или, может быть, кто-то толкнул ее под руку. Остальные дамы переполошились и бросились подбирать пирожные, а также успокаивать свою госпожу. Воспользовавшись моментом, Кьяра протиснулась в заветное местечко с краю окна.

Внизу, во дворе, стоял катафалк, весь задрапированный черной тканью. На нем лежало тело покойного великого герцога. Разумеется, это не могло быть телом самого герцога, ведь после его смерти прошел уже целый месяц. Однако его лицо и кисти рук, изваянные из воска, были настолько искусно раскрашены, что казались настоящими. Неудивительно, почему донна Изабелла так расплакалась. На голове у великого герцога покоилась корона с загнутыми лучами и красной лилией посередине, выложенной драгоценными камнями. Конюхи, одетые в цвета Медичи, вели под уздцы шестерых породистых скакунов в черных бархатных попонах и с черными плюмажами на головах. Кьяра вспомнила ворчание донны Изабеллы по поводу напрасных расходов, мол, на траурный наряд любимых лошадей великого герцога потрачено больше, чем на ее собственное платье. Лошади без наездников шли вместе с остальной процессией. Интересно, что с ними будет потом.

Кьяра почувствовала, как кто-то дергает ее за юбку. Она посмотрела вниз и увидела, как одна из гончих великой герцогини подобрала с полу пирожное и уже собиралась его проглотить. Кьяра живо наклонилась и отняла у собаки лакомство, зная, что от сахара и пряностей ее может стошнить. Пес посмотрел на девушку своими темными грустными глазами.

— Ростиг!

Собака повернула голову и, бросив последний печальный взгляд на полуразвалившееся пирожное, неохотно вернулась к хозяйке.

— Благодарю, синьорина, — сказала великая герцогиня. Она говорила по-итальянски довольно сносно, но с сильным акцентом. — Собакам вредно есть много… гискег… то есть сахара.

Кьяра подобрала свои юбки и как умела присела в реверансе. Донна Химена приходила в отчаяние, пытаясь научить ее делать это правильно. Отец назвал бы это бессмысленным унижением и раболепием.

— Я рада оказать вам услугу, ваша светлость, — ответила Кьяра. — Я часто присматриваю за Риной, собакой донны Химены.

Великая герцогиня любовно потрепала гончую по голове. Затем, подняв руку, она жестом приказала Кьяре подойти поближе. Никто не обращал на них внимания. Фрейлины несли из буфета еще вина и пирожные, донна Изабелла все еще рыдала, а донна Дианора все так же подавала ей носовые платки. Кьяра отошла от окна и приблизилась к великой герцогине.

— Его зовут Ростиг[38], — промолвила донна Иоанна. Любовь, с которой она смотрела на своих питомцев, делала ее неприметное лицо более красивым. — На твоем языке это означает «ржаво-красный». Его назвали так по цвету шерсти на голове и ушах. А его подругу зовут Зайден[39], то есть «шелковая».

Кьяра сделала нечто похожее на реверанс перед собаками.

— Они очень красивые, ваша светлость.

— А ведь ты та самая дочь алхимика, — промолвила великая герцогиня. — Девушка, давшая обет целомудрия, чтобы помогать моему супругу в его алхимических опытах.

— Да, ваша светлость, — ответила Кьяра, не сумев скрыть свое удивление.

— Тебя удивляет, откуда мне это известно? Священник собора Святого Стефана в Прато сообщил мне, что позволил моему мужу на одну ночь взять Священный Пояс Непорочной Девы. Что ж, для того чтобы поклясться хранить невинность, лучше реликвии не найти.

Кьяра не нашлась, что ответить, поэтому промолчала.

— И ты сдержишь свою клятву?

— Да, ваша светлость. Все то время, пока буду на службе у великого герцога.

Великая герцогиня не улыбнулась, но в уголках ее глаз заиграли смешливые морщинки. У нее был выступающий подбородок и тяжелая нижняя челюсть, характерная для семейства Габсбургов. Ее внешность была далека от идеалов красоты, но когда в ее глазах зажигался мягкий теплый свет, она могла показаться в какой-то степени привлекательной.