Добрым словом и пистолетом - Сергей Ковалев

Глава пятая

Если обычно тебе жить скучно, попробуй жить необычно. Веселья не обещаю, но скучать будет некогда.

Хань Сян-цзы

Авантюры, в которые я регулярно ввязываюсь в силу своей нынешней профессии, делятся на три категории – неприятные, очень неприятные и «на-кой-черт-я-вообще-в-это-ввязался». Моя идея договориться с вампирами о помощи относилась как раз к последней категории. Нет, в принципе сама мысль была не такой уж и глупой. Кого же брать в союзники против оборотней, как не их заклятых врагов? Я считал это вполне логичным.«Логику в этом способен узреть только ты сам!»Как я и предвидел, Хайше моя затея совсем не нравилась.«Это не аргумент! Вполне логично попытаться завербовать упырей. Враг моего врага – мой друг, не зря ведь сказано!»«Как и любой афоризм, это всего лишь красивые слова, имеющие мало общего с реальностью. Не забывай, что для оборотней ты не враг. Ты для них – еда. И для вампиров тоже, кстати».«Э-э-э… грубовато, но я готов согласиться с такой формулировкой. И что?»«А то, что с едой не ведут переговоры! Твое предложение будет выглядеть просто смешно. Вот представь – к тебе подходит бутерброд и предлагает заключить союз против Алекса. Какова твоя реакция? И что важнее, каковы шансы бутерброда не быть съеденным?»«Ты специально утрируешь! Я все-таки не бутерброд!»«О да! Для вампиров ты – бутылка с освежающим напитком! Так что шансов у тебя еще меньше!»В который раз уже убеждаюсь, что с Хайшей спорить бесполезно. Вредная богиня неизменно оставляет за собой последнее слово. К счастью, за мной остается возможность поступать по-своему – управлять моим телом Хайша может только в очень ограниченных рамках. Но отравить меня сомнениями ей удается почти всегда.Тем более что мне моя идея, если честно, тоже не особо нравилась.Начать с того, что я терпеть не могу метро. Не место это для людей. Не пристало человеку при жизни лезть под землю.Не то чтобы у меня была клаустрофобия, агорафобия или еще какая-нибудь фобия, ничего подобного. У меня есть теневое зрение, это с лихвой компенсирует отсутствие фобий. Кому нужны надуманные страхи, когда есть чего бояться на самом деле? Когда я впервые перешел на теневое зрение в метро, больше всего это напоминало нокдаун. Сознание не потерял, но накатившая слабость заставила меня шлепнуться на ближайшую скамейку и приходить в себя минуты две-три. Даже какая-то сердобольная девушка притормозила рядом и спросила: «Вам плохо? Может быть, врача вызвать?»От врача я отказался и, фальшиво улыбаясь, постарался убедить девушку, что со мной все в порядке. В целом так оно и было. Со мной.Что не относилось к самому метро.Все в этом мире отбрасывает тень – как обычную, которую видит любой человек, так и метафизическую, доступную лишь магам и теневым существам. Эта Тень – неотъемлемая часть нашего мира. Тень переплетена с видимым миром сложными связями и зависит от него, впрочем, как и видимый мир зависит от Тени. Она складывается из обычных теней – тех, что отбрасывает все существующее под солнцем. Из них-то и черпает силу теневая магия. Сильнее всего маги и теневые существа становятся ночью, когда мир погружен в самую большую тень. Но в метро всегда ночь.Разумеется, маги, в том числе очень слабые, не сидят из-за этого под землей. Так же, как и теневые существа что посильнее. Они умеют правильно использовать даже тот мизер силы, который можно уловить в утренних и вечерних тенях. А вот всякая мелкая шушера, что раньше была вынуждена селиться по подвалам и канализациям, охотно перекочевала в метро. Большей частью этот теневой планктон для людей неопасен, но вот выглядит он уж больно тошнотворно. В метро и без того в час пик натуральный Содом и Гоморра. А если прибавить к толпе потеющих, толкающихся и галдящих людей тысячи мелких существ, ползающих под ногами, летающих и скачущих по плечам и головам этой толпы, то становится понятно, почему маги стараются в метро не ездить.Мне все равно приходится регулярно бывать в этом кошмарном месте. То какая-нибудь преследуемая мною тварь инстинктивно ищет убежище в тоннелях, и приходится гонять ее с перрона на перрон, вызывая подозрительные взгляды окружающих. То предстоит важная встреча, на которую не явишься в джинсах и куртке, а ездить на мотоцикле в костюме я считаю извращением. Наконец, осень-зима-весна в наших краях и вовсе не располагают к поездкам на мотоцикле, а машины я не люблю даже сильнее, чем подземку.В общем, в метро я бываю куда чаще, чем хотелось бы.Можно было бы, конечно, доехать до «Китай-города» на мотоцикле и там уже спуститься на нужную мне станцию. Но во-первых, найти место для парковки в центре – задача, вполне сравнимая по сложности с моим нынешним расследованием. А во-вторых, человек с мотоциклетным шлемом в метро обязательно привлечет внимание. Нет, не других пассажиров – они-то как раз обычно ничего не замечают вокруг, а если и заметят, то забудут через секунду. А вот скучающие милиционеры, которых вечерами на станциях становится особенно много, заметят наверняка. А если проглядят они, то еще сильнее скучающие тетушки, в чьи обязанности входит следить за порядком на станции через камеры наблюдения, не пропустят точно.Мне же необходимо было оставаться как можно более неприметным.Добравшись до «Китай-города», я сверился с распечатками, что сделала для меня Женька. Похоже, тоннель, в котором обосновались упыри, ближе всего подходил именно к этой станции. А значит, здесь у них должен быть выход. Конечно, вампиры могли использовать и другие выходы, например, через подвалы домов или канализационные люки. Но это маловероятно. Они совсем не дураки – если каждый вечер из подвала будут вылезать какие-то подозрительные личности, а утром возвращаться в него, то это наверняка привлечет внимание. И не только обывателей, но и милиции, а связываться с властными структурами для теневых существ себе дороже. Так что должен быть лаз в метро, обязательно должен…Я протолкнулся в самый конец платформы и перешел на теневое зрение. Скрытый проход, как я и ожидал, находился здесь. Прямо на моих глазах из него вынырнули два вампира и не торопясь побрели к выходу. Мои расчеты оправдались – основной выход из гнезда находился именно там, где внезапное появление или исчезновение вампира было незаметно. Лучшего способа, чем затеряться в толпе в метро, просто не придумать.Дождавшись, когда подойдет очередной поезд и толпа примется штурмовать вагоны, я шагнул в проход. Не думаю, что на платформе в тот момент хоть кому-то было дело до растворившегося в стене человека.Проход вывел меня в узкую выемку вдоль стены тоннеля, передвигаться по которой возможно было исключительно на карачках. И двоим в ней никак не разминуться, сообразил я через пару минут, когда впереди блеснули красным глаза движущегося навстречу вампира.

– Эй, приятель, я к Махаристе по делу, – рявкнул я, перекрывая шум приближающегося поезда. – Дай пройти! Ох, ни фига себе!

Я ожидал, что упырь вернется назад, откуда он там вылез. Или откажется пропустить, и мне самому придется пятиться назад. Или, в худшем случае, набросится на меня. Но тот неожиданно выскочил из ниши и, стремительно проскакав разделявшее нас расстояние, вновь нырнул в укрытие перед самой мордой надвигающегося поезда. Я обернулся, но увидел лишь удаляющуюся спину. При всей моей нелюбви к кровососам нельзя было отрицать красоту и смелость маневра, а также скорость, с которой вампир выполнил его.

«А ты и забыл, какие это опасные твари, да? Еще есть возможность вернуться…»

«Брось, Хайша! Для меня все противники в Тени – опасные. И вампиры еще не самый худший вариант, против них у меня хотя бы есть шанс!»

«Упрямый осел! Дождался бы хоть Алекса! Какой-никакой, а маг».«Фиг его теперь дождешься, – возразил я. – Хорошо, если завтра появится. А у нас времени нет».Увлекшись спором с богиней, я не заметил, как дополз до поворота. Выемка сворачивала и расширялась, постепенно переходя в подземный коридор. Здесь наконец можно было выпрямиться в полный рост. На плане диггеров в этом месте была отмечена часть подземного хода. Судя по комментариям, ход засыпало с обеих сторон и попасть в него можно было лишь длинным и муторным путем, перелезая из одного запертого подвала в другой, а в конце пути приходилось протискиваться через остатки старого коллектора. Разумеется, про вампирский лаз диггеры не знали и этот тоннель считали тупиковым. Ничего интересного, по их мнению, здесь не было. Но отмеченный рядом подвал древней церкви, в который диггеры проникнуть не смогли, и путаница дополнительных ходов и тоннелей навели меня на мысль, что гнездо расположено где-то здесь. И я не ошибся.Теневое зрение дает еще и то преимущество, что даже в кромешной темноте можно ориентироваться вполне свободно, просто окружающий мир становится более тусклым и теряет краски. Я прошел по подземному ходу до самого завала и обнаружил дверь. Хоть и внушительная, из скрепленных железными полосами деревянных брусьев, она оказалась незаперта. А с другой стороны, чего опасаться вампирскому барону? Чего ему здесь опасаться, я хочу сказать.Дверь вела в тот самый церковный подвал. Он-то и был центром гнезда.Я думал, что готов к любому зрелищу, но открывшаяся картина вызвала у меня отвращение и стойкое желание немедленно убраться подальше. Подвал был просторным, не меньше волейбольной площадки, свод потолка плавно сходился к центру метрах в двух с половиной над головой. Несколько керосиновых ламп, беспорядочно развешанных по стенам, освещали пространство. И все это пространство кишело вампирами. Надо заметить, в Тени вампиры выглядят крайне неприятно. Тонкие руки и ноги, маленькие головы с гипертрофированными челюстями и большие мягкие животы придают им вид каких-то гигантских насекомых. Впрочем, выход из теневого зрения не принес мне особого облегчения – теперь я видел вокруг сборище опустившихся бродяг самого мерзкого вида. Они сидели и лежали на полу, по одному или небольшими группками, лениво копошились под многослойными лохмотьями, чесались и тихо переговаривались. И воняли! Боги мои, как же они воняли! В закрытом пространстве подвала этот запах был столь концентрированный, что у меня даже глаза заслезились. Посреди этого ада, достойного картин Босха, в полуразвалившемся от древности кресле сидел Махариста и курил потрепанный жизнью кальян.Выглядел вампирский барон не менее живописно, чем его подданные. Махаристе, насколько я знал, было около пяти сотен лет, возраст, по вампирским меркам, солидный. Теоретически вампир может жить вечно, но на практике лишь редким представителям этой расы удавалось перешагнуть пятисотлетний рубеж. В основном вампиры умирают куда раньше и не своей смертью. Так что Махариста мог по праву считаться патриархом. Положение и возраст отразились даже на человеческой ипостаси барона – она уже сильно напоминала теневой вампирский облик. Махариста все еще выглядел как человек, но очень уродливый. Тонконогий и тонкорукий, с отвислым пузом и редкими, торчащими, коричневыми от табачного налета «лошадиными» зубами. Слипшаяся в колтун шевелюра и традиционные для вампиров обноски не прибавляли упырю обаяния.В общем, Махариста выглядел так, как и пристало выглядеть настоящему вампирскому барону. Ведь его роль не только в управлении гнездом, но и в том, чтобы быть хранителем и живым воплощением древних вампирских традиций, которые, если честно, весьма напоминают традиции профессиональных нищих.«Вампирский барон» – не титул, а должность, к тому же ненаследуемая. Хайша рассказывала, что вампиры позаимствовали принципы самоуправления у цыган. Та же вольница, основанная, впрочем, на жестких обычаях и неписаных правилах. Даже название должности оставили, как у цыган. В переводе слово «баро» означает «большой, великий». Так цыгане величали самых авторитетных в таборе мужчин. Со временем «баро» трансформировалось в «барон». Подобное заимствование кажется вполне естественным: образ жизни вампиров, по словам Хайши, в Средние века мало отличался от цыганского. Жили они тогда небольшими группами, или «гнездами», как называют их сами вампиры. Корни нигде не пускали, постоянно странствуя табором, лишь ненадолго останавливаясь возле человеческих сел и городов. Очень часто и выдавали себя за цыган, списывая на них свои грехи.Но если цыган гнала в дорогу тяга к странствиям и во многом нетерпимость тогдашнего патриархального мира к странным чужакам, у вампиров были совсем иные, хотя и не менее веские причины не задерживаться на одном месте.Даже в большом средневековом городе тогда жило сравнительно мало людей. Каждый человек относился к какой-либо ассоциации или был прикреплен к хозяину. Слуги принадлежали господам, работники – мастерским, ремесленники – цехам. Даже воры и нищие принадлежали своим, воровским или нищенским, гильдиям. Все друг друга знали если и не напрямую, то через одного-двух человек максимум. И если чьи-то знакомые, друзья или соседи исчезали таинственным образом, об этом становилось известно. С паранойей в те времена тоже все было в порядке. Если даже на обычных людей то и дело падало подозрение в колдовстве и пособничестве дьяволу, то уж чужаков вроде как само собой положено заранее подозревать во всех грехах. А подозрение легко перерастает в уверенность. Расправа с любым «порождением дьявола» в те дни была быстрой и надежной, вот и приходилось вампирам постоянно странствовать.Зато в последние полтора-два века для них наступили сытные и спокойные времена. Городов стало много, разрослись они неимоверно, а жизнь обычного человека в мегаполисе обесценилась и как бы выцвела. Исчез сосед по лестничной клетке? Это заметят хорошо если через несколько дней. Да и то просто отметят про себя – был такой. Был да сплыл. Куда делся? А кто его знает – уехал куда-нибудь, наверное. Сейчас все куда-то постоянно переезжают. Если нет у человека родственников или хороших друзей, что забеспокоятся о пропавшем, так никто никогда и не заметит, что он пропал. Так что теперь не редкость, что в одном городе одновременно сосуществуют два-три больших гнезда. А в городах вроде Москвы – так и пять-шесть не редкость.Такая спокойная жизнь имела и обратную сторону. Раньше бароном гнезда становился самый долгоживущий вампир. Учитывая рискованный образ жизни и связанный с этим естественный отсев дураков и неудачников, это имело практический смысл. Коли уж кто-то сумел прожить дольше других, то доказал тем самым, что он и есть самый ловкий и хитрый. Но с тех пор как естественный отбор перестал действовать, среди вампиров появилось слишком много долгоживущих. Вампиры, не отличающиеся ни особым умом, ни хотя бы силой, все равно были не прочь встать во главе гнезда – просто по факту своего «почтенного» возраста. А еще у вампиров появилось много свободного времени, что провоцировало старичков-кровопийц придумывать и реализовывать замысловатые интриги в борьбе за должность барона. Схватка за власть оказалась даже жестче и опаснее, чем преследования инквизиции. От ловушек и подстав конкурентов гибло больше кандидатов во власть, чем прежде – от рук охотников на вампиров.Насколько я знал, Махариста управлял этим гнездом уже около пятидесяти лет, что говорило о его незаурядной изворотливости. Как убедить такого прожженного хитреца помочь мне, я пока не знал. Не скажу, что явился на переговоры с пустыми руками, но, если уж честно, ничего сногсшибательного у меня в загашнике не было.Нужно было на что-то решаться. Близлежащие (а также близсидящие) упыри уже начали поглядывать на меня с нездоровым интересом. Даже в своей изрядно потрепанной одежке я сильно выделялся в этой компании. К тому же от меня пахло живой кровью.«Хайша, существует какой-нибудь официальный протокол или хотя бы общепринятый ритуал для обращения к вампирскому барону?»«Конечно. Нужно всадить ему пулю в голову, а лучше несколько. Потом сжечь, а пепел развеять по ветру. Это общепринятый ритуал. А официальные протоколы обычно потом составляются каким-нибудь наблюдателем от инквизиции».«Спасибо, Хайша! – вздохнул я. – Ты просто кладезь знаний!»За неимением лучшего варианта я просто подошел к креслу и коротко кивнул:

– Привет, Махариста! Как дела?