Бумажный тигр (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич

— Я никогда не оговариваюсь, — с гордостью произнес Фарлоу, — Мы, врачи, очень щепетильны по этому поводу. Попробуй только спутать какое-нибудь латинское слово с созвучным ему — и вот у тебя уже в руках не лекарство, а чистый яд!

Яд… Стрихнин… Лэйд пожалел, что так и не успел послать за киршвассером.

Так доктор Фарлоу не продавал третьего дня стрихнин миссис Гаррисон? Судя по его изумлению, нет. Есть основания подозревать, что он нечистоплотен при игре в бридж, но не доверять ему в этом отношении глупо. Если он говорит, что не продавал, значит…

Значит, покойница не травила им своих брауни — спокойно констатировал голос в его голове, голос, который Лэйду пришлось счесть своим собственным. Миссис Гаррисон не помышляла извести под корень маленький народец, обитавший под крышей ее дома. Это они первыми начали войну. Жуткую войну с не менее жутким концом.

Но почему? Почему существа, не одно десятилетие заботившееся о доме и его обитателях, в какой-то миг превратились в сорвавшихся с цепи фурий, жестоко умертвив трех человек? Неужели все из-за сливок? Три страшные смерти — из-за блюдечка с несвежим молоком?

Лэйд заставил себя вернуться назад, на ту развилку, которую он мимоходом отметил, но про которую почти забыл, увлеченный стремительной мыслью.

— А что это за мисс Гаррисон, которой вы продали стрихнин, Абриэль? — спросил он, — Неужели в Хукахука живут однофамильцы, о которых я даже не знаю? Удивительно, что столько лет обходилось без конфуза, мне ведь часто случается посылать товар на дом с мальчишкой…

Доктор Фарлоу отчего-то сам смутился. Водрузив турку обратно на печь, он стал с преувеличенной тщательностью оттирать кофейную гущу белоснежной льняной салфеткой.

— Пожалуй, вы и не могли о ней слышать. Она обитает не в Хукахука. Она из… Олд-Донована.

— Ого! — притворно восхитился Лэйд, — Олд-Донован! Даже не знал, что круг ваших клиентов простирается так далеко за пределы Миддлдэка!

Фарлоу отчего-то не обрадовала эта реплика, напротив, он явственно помрачнел.

— Вы когда-нибудь слышали о приюте Святой Агафии, Чабб?

Лэйд напряг память. Однако она, ведавшая количеством соли и риса в лавке с точностью до грана, в этот раз ничем не могла ему помочь.

— Не припоминаю.

— Ничего удивительного. Он основан Лондонским миссионерским обществом[36] где-то в начале века. Вполне пристойное заведение, обеспечивающее немощных, старых и увечных женщин. По правде сказать, обеспечивает оно более душеспасительными беседами, чем лекарствами, но в наше время и то редкость. Довольно и того, что несчастные хотя бы имеют кров над головой и немудреную пищу.

— Это… лечебница? — осторожно спросил Лэйд.

— В общем-то да.

— И вы хотите сказать, что ее пациенты имеют обыкновение покупать у вас стрихнин?

Фарлоу смерил Лэйда на удивление строгим взглядом, от которого тот невольно замолк. Такой взгляд свойственен от природы лишь врачам и учителям, противостоять ему совершенно невозможно даже взрослому мужчине.

— Вы опять забываетесь, Чабб. Прошлым вечером я сказал, что продал стрихнин для мисс Гаррисон. Для нее. А не ей самой. Дело в том, что у меня в аптеке очень чистый стрихнин, — Фарлоу не удержался от горделивой улыбки, — Без тех примесей, которые обычно возникают при его добыче из семян чилибухи[37]. Поэтому приют Святой Агафии обыкновенно покупает его у меня для некоторых своих… постояльцев. Мисс Гаррисон при всем желании не могла бы явиться ко мне — она полностью парализована.

Переварить эту мысль было так же непросто, как и тушеную курицу, съеденную им на обед. От жары мысль делалась вязкой и неповоротливой. Лэйд сделал большой глоток кофе — и не ощутил ни вкуса, ни запаха. Пожалуй, в жестяном болване Диогене больше от Испании, чем в этом «мадридском» кофе…

— Уж не хотите ли вы сказать, что парализованных в этом приюте пичкают стрихнином? Неужто такой дефицит коек? Я бы на их месте поостерегся, так немудрено вызвать гнев Почтенного Коронзона…

Фарлоу вздохнул.

— Вы превосходный бакалейщик, Чабб, вы больше кого бы то ни было на острове знаете про зерно, чай, керосин… Но поверьте, лучше бы вам не выходить за пределы своего знания, вмешиваясь в сложно устроенный мир медицины. В конце концов, каждый хорош в своем! Если кратко, стрихнин — это природный алкалоид, безусловно ядовитый и ужасно токсичный. Его раствор обладает крайне губительным воздействием на нервную систему.

Лэйд нахмурился.

— Допустим, я не вчера родился и знаю, что такое стрихнин. Однако я все еще не вижу, как…

— Однако в очень слабых дозировках его иногда прописывают пациентам, страдающим от судорог, паралича и прочих болезней, имеющих следствием нарушение двигательной моторики. Это что-то вроде удара гальваническим током по мертвым членам, которые не способны полноценно функционировать.

— Что-то похожее Сэнди читала в одном дурацком бульварном романе, — пробормотал Лэйд, — «Освобожденный Прометей[38]» или вроде того. И ничем хорошим, если мне не изменяет память, там это дело не кончилось…

— Иногда это действительно помогает. Я имею в виду, многим больным стрихнин действительно помог отчасти вернуть способность руководить своим телом.

— И мисс Гаррисон?

Фарлоу отвел взгляд.

— Боюсь, в ее случае даже это средство бессильно. Она… Она в самом деле весьма плоха. Почти не способна шевелиться, следствие серьезной травмы, пережитой в детском возрасте. Знаете, это ужасно — видеть женщину, которой не исполнилось и тридцати, прикованной к кровати, точно старик к смертному одру. Не могу вообразить худшей пытки. Вот почему я так ужаснулся вашей новости. Знал бы я, кого вы имеете в виду…

— Значит, она молода? — машинально спросил Лэйд, — Вот как… Забавно, не родственницы ли она хозяйке Мэнфорд-хауса, с которой я ее спутал. Едва ли сестры, но как знать. Новый Бангор, в сущности, не такой уж и большой остров…

— Возможно, и родственницы, — обычно словоохотливый Фарлоу, нарочито отводя взгляд, отряхивал полы пиджака, которые в этом совершенно не нуждались, — Но это уж не наше дело, верно? Давайте я поставлю еще кофе и мы наконец…

— Они связаны родственными узами? — требовательно спросил Лэйд, — Черт возьми, Абриэль, я ощущаю вашу ложь отчетливее, чем еловую стружку в контрабандном виргинском табаке! Так они приходятся родственницами друг другу? Отвечайте!

Он редко говорил подобным тоном. Этот тон не предназначался для поставщиков консервов и коммивояжеров, этого тона никогда не слышала из уст мистера Лайвстоуна Сэнди. Может, поэтому люди, услышавшие его впервые, часто вздрагивали. Он принадлежал совсем другому человеку. Уж точно не тому благодушному толстяку-лавочнику, которого в Хукахука знали под прозвищем Чабб.

Доктор Фарлоу беспомощно улыбнулся.

— Да, родственницы. Я никогда не спрашивал об этом у мисс Гаррисон, но слышал, о чем шепчутся монахини в приюте. Насколько я понял, покойная старушка-отшельница — мать Амиллы. Только мне кажется, что едва ли между ними были добрые отношения. По крайней мере, я не слышал, чтоб Амиллу Гаррисон навещала хотя бы одна живая душа…

Лэйд одним глотком допил кофе и поднялся, заставив Фарлоу встрепенуться.

— Я надеюсь, вы не станете распространяться о бедной женщине, Чабб? Это в некотором смысле врачебная тайна и я не вправе…

Лэйд мягко похлопал его по плечу.

— Господи, что вы! Лэйд Лайвстоун любопытен по природе, но он джентльмен. А сейчас я собираюсь вернуться в лавку — совсем вылетело из головы, что после полудня мне должны поставить ящик «камолино[39]», который требует бережного ухода. Не вернись я в лавку, мисс Прайс с Диогеном обязательно сотворят с ним что-то недоброе, уж я-то их знаю… Благодарствую, старина, и спасибо за кофе!

* * *

Как и всякий обитатель Миддлдэка, Лэйд терпеть не мог Олд-Донован. Быть может, когда-то этот район и в самом деле был сердцем Нового Бангора, но времена эти миновали вместе с эпохой старомодных широких воротников, дульнозарядных пушек и мистера Уильяма Вордсворта[40]. С тех пор сердце это порядком окаменело, точно склерозировалось, сделавшись бесформенным остовом в туше города, остовом холодным и безмолвным.