Игрушки для императоров: лестница в небо - Сергей Кусков

Я задумался.

– Эсминец. В смысле, целый корабль. Или взвод истребителей.

Она удовлетворенно кивнула:

– Молодец, понял. И последняя, седьмая линия – индивидуальная, для приватной беседы. Ее можно использовать как угодно, дело личное, но злоупотреблять не стоит. Любая посторонняя информация в боевых условиях отвлекает, толкает к ошибкам. А ошибки у нас ОЧЕНЬ жестоко караются. И хорошо, если покараем мы. Поверь, наши методы наказания мягче, чем в жизни.

Я снова кивнул и поежился.

– В данный момент тебе нужна только седьмая линия, на которой будем висеть мы. Остальные включать запрещаю. Есть вопросы?

Я бодро закачал головой из стороны в сторону.

– Вот и хорошо. Теперь вспомогательные функции. Я отключила их, они тебе не понадобятся, включать их пока также не рекомендую, будут отвлекать. Но вот этот значок, – она указала ногтем на красную точку со своей стороны моего забрала, – целеуказатель. Отключается, но тебе пригодится. Реагирует на положение глаз, помогает с концентрацией и прицеливанием. Позже покажу, как определять с его помощью расстояние до цели, ее физические параметры и прочее. Все это нужно для стрельбы. Быстрой и точной. Как подключить винтовку к целеуказателю, знаешь?

Я покачал головой. Этому в школе не учили. Наши скафандры старые, да еще «кастрированные», в них нет такой электроники. Прицеливались мы на занятиях дедовским способом – по стволу через мушку. Программы военной подготовки, видимо, рассчитаны на то, чтобы только научить держать оружие, а стрелять с использованием облегчающей эту задачу техники мы, в случае чего, научимся сами.

Действительно, как показала практика, система наведения в использовании не сложна, а без нее точность стрельбы падает чуть ли не экспоненциально. Случись оккупация, где гарантия, что у каждого из нас будет такая?

– Смотри.

Она протянула мне игломет и показала, как он подключается к управляющему блоку на рукаве, там, где в обычной жизни у меня браслет.

– А разъем такой же, как у браслета! – заметил я.

Она усмехнулась.

– Наоборот, это браслет оснащен аналогичным выходом. Специально, чтобы к ним можно было подключать оружие. Стандарт, принятый на случай войны.

Я присвистнул.

– Таким образом, можно подключить любую винтовку к любому браслету? Но это же опасно!

– Почему?

Я пожал плечами.

– Ну, преступность, криминал. Они могут этим воспользоваться.

– Когда начнется война, малыш, всем будет поровну на криминал. – Она понизила голос. – Повторяю, это все сделано на случай высадки врага на планету. А криминал в любом случае найдет, как использовать оружие. Раз могут достать иглометы, то достанут и управляющие блоки, какие бы выходы у них ни были. Это же элементарно.

Я задумался. Хм. Она, пожалуй, права!

Сколько тайн открывается, и все как-то мимоходом. А страна наша, получается, насквозь милитаризована?

Тогда я еще не знал, до какой степени она милитаризована. Готовилась к войне целое столетие своего существования, нашпигованная всем, что помогает сражаться или мешает противнику. Причем нашпигована не только предметами, но и идеями – разными патриотическими программами по работе с молодежью с военным уклоном, пропагандой, скрытой и открытой, в том числе пропагандой военных игр, которые у нас даже популярнее футбола. Ну, не менее популярны. И разумеется, тщательно поддерживаемый в СМИ образ абстрактного «врага», куда ж без него! Не считая запрятанных где-то под сотым метром гор оружия, которого хватит не на сто, а на все двести миллионов человек.

Все это находится на виду, мы сызмальства к нему привыкли, потому и не обращаем внимания на сложившееся положение. Хотя в той же Империи, например, слыхом не слыхивали о патриотических программах и сочтут за дикость установку в центре городов средств электронного подавления, замаскированных под объекты архитектуры.

На Венере все в той или иной мере сделано с расчетом, чтобы стать оружием в случае планетарной высадки. Ну, или для поддержки власти на случай вооруженного переворота.

– Оружие индивидуальное, – продолжала сеньора, возвращая меня от абстрактных размышлений на землю. – Хоть ты не кадет, оно тоже будет закреплено за тобой и твоим скафандром, будешь за него отчитываться. Привыкай. Вопросы?

– Оно тоже боевое? – Я внимательно рассматривал скорострельную винтовку, вертя ее так и эдак. Впервые держал в руках боевое оружие, из которого можно стрелять не пулями, а настоящими иглами, для которых не существует никаких преград. А что оно боевое, как и скафандр, не сомневался. Сеньора подтвердила это, презрительно скривившись:

– Естественно! У нас все боевое! Знаешь, как эта штука называется?

Я кивнул:

– «Жало».

– А какая модель?

Тут ответить не мог. В таких тонкостях не разбирался. Она назвала, словно читая лекцию:

– Скорострельная винтовка ALR-112 «Aguijуn». Игломет средней мощности и невысокой дальности стрельбы. Предназначена для ведения боевых действий в помещениях и закрытых пространствах. Достоинства: легкость, мобильность, высокая скорострельность. Недостатки: малая мощность и невысокая дальность прицельной стрельбы.

Я кивнул, стараясь все это запомнить.

– Штука как раз для тебя. Ты правило номер один знаешь? Насчет оружия венерианского солдата?

Я поежился. Естественно, знаю. Но от ее вмиг ставшего ледяным взгляда и прорезавшихся в голосе холодных ноток стало не по себе.

– «Оружие – часть тебя. Боец, оставивший свое оружие, недостоин носить гордое звание солдата Венеры», – как по писаному отрапортовал я, вытягиваясь в струнку.

– А знаешь, что оно означает на практике?

Разумеется. Это знает на Венере каждый, с пеленок.

Это тоже часть военно-патриотической программы.

– Если ты бросишь или выронишь оружие, Шимановский, – понизила она голос почти до шепота, – твои тесты на этом закончатся. За воротами. И это не мое правило, а Венерианского королевства. Вопросы по этой части?

Вопросов не было.

Оружие для бойца – продолжение его руки, часть его самого. Как сердце, печень или почки. Боец, потерявший оружие, равносилен бойцу, потерявшему жизненно важный орган. За такой проступок мгновенно выгоняют из армии, а в военное время даже расстреливают. Наша армия – наша гордость, защита и опора. Порядки в ней строже, чем в любой другой армии в мире, но это потому, что мы в кольце врагов. Нам НАДО выжить, несмотря ни на что. И такие суровые драконовские порядки – лишь составляющая выживания.

Боец всегда при оружии, в столовой, в спальне, в туалете. Без него он – никто. За пределами «имперского» сектора солдаты расквартированных там частей даже в увольнительные ходят вместе с ним. Тем более за пределами планеты. Для нашего государства и общества это норма, и я только что стал частью этой нормы.

Отныне я – солдат. Боец. Настоящий. Именно это означают ее слова. И требования ко мне теперь такие же настоящие, взрослые.

«Игры кончились, Шимановский! Ты хотел взрослой жизни – получай! И отвечай за нее по полной программе, без скидок».

Я вытянулся в струнку и козырнул, благо на мне был шлем.

– Так точно! Слушаюсь, сеньора инструктор!

Той моя реакция понравилась.

– Пошли, соискатель Шимановский. Будем делать из тебя человека!

Мною, как и в прошлый раз, занимались трое. «Первая», еще одна, до сей поры незнакомая тетка с суровым лицом и рваным шрамом на щеке, «Вторая» и Катарина. Сеньора майор, уже переодевшаяся в форму, в основном стояла в стороне с планшеткой, в которую время от времени что-то записывала. Остальные постоянно со мной общались, давали задания и объясняли непонятные моменты.

Для начала я повторил свои упражнения на дорожках, теперь в скафандре и с иглометом за плечом. Ну, скажу я, это что-то! Совсем не то, что бежать налегке!

Мешало все. В доспехах я не чувствовал земли, опоры, постоянно норовил потерять равновесие и завалиться в сторону, позорно растянувшись на земле. Несколько раз даже растягивался, чуть не умерев со стыда. Инструкторская группа делала вид, что не замечает, но про себя тетки мило улыбались.

– Ничего, поначалу всем сложно с доспехами, – подбодрила чуть позже Катарина, когда увозила домой. – Вначале все падают. К доспехам надо приноровиться, подстроиться. И это не так сложно, поверь. Зато потом сможешь спать в них, и, если они не надеты, будешь чувствовать себя голым.

Я пыхтел и отмалчивался. Она права, через это надо пройти и привыкнуть. Но есть ли у меня на это время?

Время, как оказалось, было. Точнее, инструкторская группа сделала все, чтобы оно появилось, не щадя меня.

Кроме чувства потерянного равновесия, доспехи мешали при движении, сопротивлялись, приходилось постоянно прилагать усилия, чтобы банально сдвинуться с места. Вроде небольшие усилия, но зато постоянные. Одна из инструкторов на мое замечание об этом отве тила: