Мечты сбываются - Барбара Делински

Надо подниматься, — пробормотала она из-под его груди.

Он крепче обнял ее.

Нет, останьтесь.

Я должна идти на работу.

Позвоните. Пусть кто-нибудь вас заменит.

Не могу.

А у меня няня до полудня.

Няня. В этом слове заключалось одно из основных различий между Ниной и Джоном. Твердо положив руку ему на грудь, Нина проигнорировала манящую влажную, теплую мужскую плоть и приподнялась. Несколько секунд спустя она встала с постели и направилась в ванную,

Нина?

Я должна принять душ.

Отложите.

Не могу.

Она открыла воду. Как только ванная стала заполняться паром, она встала под горячую струю и принялась намыливаться, тщательно и методично, как все, что она делала. Как следует помассировав волосы, она их прополоскала, выключила воду и, взяв полотенце, досуха вытерлась. К тому времени, когда она вернулась в спальню, Джон лежал, прислонившись к медному изголовью, и выглядел необыкновенно мужественно на фоне ее ярко-розовых простыней. Фактически все в комнате было ярко-розовым; и все же выглядел он на этом фоне не по-дурацки, а именно мужественно.

Не обращая на него внимания, Нина вытащила из ящика нижнее белье, надела его, а поверх натянула шелковые шорты и блузку цвета фуксии. Вдев в уши крошечные бирюзовые сережки, она присовокупила к ним подходящее ожерелье и тонкий поясок на талию. Туалет довершили босоножки из ремешков. Тряхнув головой, она посмотрела на себя в зеркало и пальцами расчесала волосы.

Нина!

Она удивленно взглянула на Джона. Разумеется, она не забыла о том, что он все еще здесь, но она уже так отдалилась от него, что даже его голос поразил ее.

Что это значит? — спросил он бесцветным голосом.

Что?

Мы занимаемся любовью, и вдруг вы вскакиваете и уезжаете?

Достав свою косметичку, Нина стала размазывать по лицу увлажняющий крем.

Мне нужно работать!

А я хочу с вами поговорить!

Кивнув своему отражению в зеркале, она твердо ответила:

Не сейчас! Может быть, в другое время.

Когда?

Она пожала плечами:

Не знаю. Мне нужно посмотреть, когда я буду свободна.

Вы можете освободиться в любое время!

Нет, не могу! Меня ждут клиенты, которых я должна обслужить.

А как же я?

Нанося кончиками пальцев тени для век, Нина низким голосом ответила ему:

Мне кажется, вас я только что обслужила!

Джон выругался. Он скатился с постели к ее ногам и встал перед ней. Джон был совершенно голым и... ошеломляющим!

Не употребляйте таких слов, когда говорите о том, что между нами произошло!

Она пожала плечами, пытаясь казаться беспечной, и продолжила заниматься косметикой.

Черт побери, Нина! Неужели для вас это ничего не значит? Для меня вы первая женщина, с которой я захотел быть после смерти жены, да и у вас, как я понял, давно не было мужчины! И после всего, что произошло между нами, вы спокойно встаете с постели, одеваетесь и идете на работу?

У меня есть работа, которую я должна выполнить, — спокойно ответила она. — Я очень серьезно к этому отношусь.

Джон почесал в затылке. Он возвышался над ней, голый и босой. Осторожно наблюдая за ним, она ждала его движения или начала разговора, заканчивая макияж. Но Джон молчал и не двигался с места, пока она сгребала в сумку все свои баночки и тюбики, и лишь мрачно смотрел на нее.

Хорошо! — наконец сказала она. — Пусть я холодная, бессердечная сука, которую ждет ее любимое дело. Вы можете так обо мне думать и рассказать кому угодно! Но вы об этом знали до того, как все произошло!

Разве для вас это ничего не значит?

Конечно, значит. Я вам говорила, что не флиртую с окружающими и давно живу без мужчины. Но то, что между нами произошло, ничего не меняет! У вас свое представление о жизни, у меня — свое. Ни один из нас не собирается меняться. Вы знали это, Джон, вернее, мы оба знали это! Именно поэтому наша связь выглядит глупо!

И все же почему мы это сделали?

Она пробовала найти ответ, но не придумала ничего лучше, как сказать:

Потому что мы не могли не сделать этого. Между нами существует какая-то химическая связь. Это росло и росло! Все произошедшее было неизбежным! — Она отвернулась, чтобы подыскать сумочку, подходящую к ее наряду. — Глупо, но неизбежно!

Он положил руки на свои узкие бедра совершенно бессознательно, по-видимому, не представляя, какое волшебное впечатление производит при этом.

И теперь вы сожалеете о сделанном?

Нина опустила голову, потеребила кошелек и ответила:

Нет! Я испытала наслаждение!

Но сейчас вы убегаете от меня!

Что я должна сделать, чтобы вы...

Остаться! Поговорить со мной!

А какой в этом смысл? Что сделано, то сделано! Я снова возвращаюсь к своей прежней жизни!

Вы слишком много работаете!

Нина шагнула к двери.

И что вы посоветуете?

Когда я вчера пришел к вам, вы ужасно выглядели!

Причиной этому были вы. Я не спала всю ночь, думая о вас.

И вы полагаете, что теперь сможете остановиться?

Во всяком случае, попробую!

Как?

Погружусь в работу! — ответила Нина и сбежала вниз.

Вы не сможете работать! — крикнул он сверху.

Это вряд ли!

Воспоминания о сегодняшней ночи будут вас преследовать!

А этого я не допущу!

Вы не сможете меня забыть! — выкрикнул Джон.

Нина никогда прежде не слышала его крика. Он потряс ее от макушки до кончиков ног. Чтобы не застыть, как жена Лота, она рванула дверь и, не оглядываясь, выскочила наружу.

Она была настроена прийти в офис и заняться работой, словно в ее жизни ничего не произошло. Ничто не должно отвлекать ее от работы: ни занятие любовью с Джоном, ни его великолепное тело, ни его самоотдача в любви. Она должна работать, делать деньги, открыть собственное дело и стать абсолютно независимой женщиной!

Сейчас она окунулась в работу более целеустремленно, чем обычно по субботам. Она вернулась домой около девяти, а следующим утром встала в семь, чтобы успеть в Хартфорд на семинар. К моменту возвращения Нина чувствовала себя горячей, потной и нездоровой. Состояние ее было похоже на то, как она чувствовала себя в ту пятничную ночь. Обвинив в своем недомогании Джона, она даже не стала отвечать на долгие телефонные звонки, продолжавшиеся весь вечер. Вместо этого она засела за работу, просчитав несколько вариантов процентных ставок и налогов. Она трудилась до двух ночи, пока совершенно не обессилела, с трудом добралась до постели и, прикоснувшись к подушке, тотчас же уснула.

Следующим утром в девять часов Ли постучала в дверь кабинета Нины.

Ты уже давно здесь? — спросила она.

С восьми. — Нина рылась в груде бумаг. — Через несколько минут я еду показывать Шейди-Хилл, девяносто три!