Мой итальянец - Жаклин Бэрд

— Да нет, все в порядке.

Пока ехали в «Каса Мальдини», они почти не разговаривали. Джанфранко, молчаливый и насупленный, помог ей войти в дом с маленькой Анной.

Их уже ждали. Кармела, Оливия и прислуга — все суетились вокруг малышки. Джанфранко взял переносную детскую кроватку, а другой рукой поддерживал Келли.

— Я провожу тебя наверх.

Через несколько минут Келли стояла посреди детской, забитой всеми мыслимыми и немыслимыми вещами, которые только могли понадобиться ребенку. Джанфранко с удивительной ловкостью положил спящую девочку в колыбельку и, выпрямившись, элегантным жестом показал на одну из дверей.

— Через эту дверь можно пройти в смежную спальню, ванную для няни и в еще одну ванную комнату.

— Как красиво. — Келли оглядела стены с изображениями животных и разных сказочных персонажей и едва не вскрикнула, увидев огромного паука.

— Ты думала, что будут отремонтированы гостевые комнаты, а мы придумали сделать детскую здесь. Эта комната — смежная с нашими. Идея принадлежит Оливии.

Этот паук должен был навести меня на мысль, что без Оливии тут не обошлось, подумала Келли.

— Да, очень милый сюрприз. — Отведя взгляд, она подошла к колыбельке и с улыбкой посмотрела на спящую малышку. — Нам будет чудесно здесь, правда, дорогая? — сказала она. Выпрямившись, Келли снова взглянула на Джанфранко. — Пожалуй, остальное я посмотрю потом. А пока прилягу.

Она попыталась улыбнуться, но улыбка застыла на ее губах, когда она подошла к двери, которая вела в ее бывшую спальню.

Длинные пальцы схватили ее за руку и остановили.

— Подожди, Келли. Мама назначила на сегодня несколько собеседований, чтобы выбрать няню. Наверное, ты тоже захочешь поучаствовать в этом, — сказал Джанфранко, внимательно глядя на нее.

— Нет, давай сразу расставим все на свои места. Я не хочу, чтобы за моим ребенком на первых порах ухаживала какая-то няня… а может быть, и все время. — В этом она была непреклонна. — Я достаточно ясно выразилась?

— Да, достаточно. Я понял. По-твоему, я ничего не способен сделать так, как надо. — Джанфранко взорвался: — Почему ты ничего не сказала мне о том, что в прошлую субботу был твой день рождения? — Оттого, как резко он сменил тему, у Келли голова пошла кругом. — Я бы так ничего и не узнал, если бы, когда брал твои документы из больницы, няня не сказала мне, что, если бы ты родила на час раньше, у вас с Анной день рождения был бы в один день. Неужели ты не понимаешь, как отвратительно я себя чувствую из-за этого?

— И на половину не так отвратительно, как я, — тихо ответила Келли.

— Я не заслужил того, чтобы мне напомнили об этом. — Их взгляды встретились. — Неужели ты хоть на секунду могла подумать, что я оставил бы тебя одну в день твоего рождения или что я не сожалею о том, что пропустил рождение нашего ребенка?

— Верю, — согласилась Келли. Их малышка спала в нескольких шагах от них, и ей не хотелось спорить. Она услышала его тяжелое дыхание и положила ладонь ему на руку. — Сожалею, но я считала, что ты знал дату моего дня рождения, ведь она была указана в нашем свидетельстве о браке. И мой паспорт у тебя. — Она посчитала свои доводы убедительными, но, увидев его мрачное лицо, решила сменить тактику. — Я знаю, что ты — Лев, родился третьего августа, — попыталась она успокоить его. — Давай не будем ссориться из-за этого.

— Ты права. Мне следовало знать. — Он протянул руку, сжал своими сильными пальцами ее напряженные плечи и притянул ее к себе. — Я недостоин тебя.

Ее сердце глухо забилось. Она сделала глубокий вдох. Эмоции захлестнули ее. Она любила своего мужа, отца своего ребенка. Разве что-то еще имело значение? Келли подняла руки и обвила его шею. Ее охватило нестерпимое желание снова почувствовать себя в его объятиях, ощутить близость его тела — теперь, когда не надо было думать об округлившемся животе.

— Ой, простите. — Оливия хмыкнула. — Мне не терпелось узнать, что Келли думает о детской.

Джанфранко выпустил Келли из объятий.

— Она в восторге. Не правда ли, кара! Взглянув на Оливию, Келли сказала:

— Да, прекрасная комната. Ребенок заплакал.

— Простите, но мне надо покормить Анну. Келли подошла к колыбельке и взяла девочку на руки.

— Тебе надо как можно скорее приучить ее к бутылочке, — посоветовала Оливия. — Тогда ее может покормить любой.

Оставив без внимания этот совет, Келли села на стул, и через минуту Анна жадно зачмокала губками.

Джанфранко посмотрел на мать с ребенком, его взгляд остановился на груди Келли. К своему изумлению, он почувствовал нечто похожее на ревность к своей дочурке.

— Я должен уйти, — коротко сказал он.

Келли подняла глаза, но он уже был на пороге комнаты. Теперь, когда она осталась наедине с малышкой и своими мыслями, она вспомнила все, что произошло в последние полчаса, и тревожный сигнал громко прозвучал в ее голове. В кого же она превратилась? Готова умиротворять Джанфранко любой ценой! Буквально извинялась перед ним за то, что он забыл о ее дне рождения! Боялась выразить свое мнение, чтобы не обидеть его или его родню.

Спустя месяц Келли, которая не находила себе места и не могла уснуть, выскользнула из постели. Она бросила беглый взгляд на смежную комнату, которую занимал Джанфранко. Ей хотелось войти к нему. Но он решительно отказывался спать с ней вместе до тех пор, пока через полтора месяца она не получит одобрение доктора. В дополнение к браслету он подарил ей бриллиантовое ожерелье и машину в качестве запоздалого подарка в ее день рождения. Он был нежен с Анной, когда бывал дома. Да случалось такое нечасто.

Любовь — опасное чувство, подумала Келли. Но любовь к ребенку — это совершенно иное. Она была готова на все ради Анны. У нее становилось все меньше молока, и няня посоветовала потихоньку переходить на детские смеси, однако малышке, кажется, они не слишком нравились. Келли осторожно открыла дверь детской и на мгновение застыла па пороге.

Оливия держала на руках Анну и кормила ее из бутылочки.

— Что это, черт возьми, ты тут делаешь? Оливия взглянула на Келли.

— Практикуюсь, чтобы заменять тебя в твое отсутствие.

Дрожа от гнева, Келли выхватила малышку из рук Оливии. Теперь она понимала, почему Анна плохо брала грудь.

— Убирайся немедленно и держись подальше от моего ребенка, — взорвалась она.

— Твоего ребенка? — фыркнула Оливия. — Разве ты еще не поняла? Джанфранко вышвырнет тебя, как только ты перестанешь кормить грудью, и мы заживем с ним семьей. Ваша так называемая свадьба ограничилась только гражданской церемонией в Англии, и ему даже не понадобится разводиться с тобой, чтобы обвенчаться со мной в церкви, глупая ты корова.