Список донжуанов - Татьяна Полякова

— Охранные фирмы нам не подходят, у Гридина везде свои люди, и вместо охраны нам легко подсунут убийцу.

— Тогда, может, не надо никого? — испугалась Марья.

— Надо. И мы уже нашли выход. — Тут он перевел взгляд на морячка. Тот вновь выпятил грудь, поднялся и откашлялся, готовясь к речи.

— У меня есть сосед, он раньше в разведке служил, а теперь без дела болтается. Временно, конечно. Его в охрану президента звали, но он не пошел. Говорит, надоело на государство горбатиться, хочет свое дело открыть. Мне он не откажет. Я с Георгием предварительно по телефону поговорил, он нас ждет. Можем отправляться хоть сейчас.

Подобная перспектива, признаться, совершенно меня не вдохновляла, хотя Олег радостно кивал в такт словам морячка, которому, судя по всему, доверял беззаветно. Оно и понятно, человек ему жизнь спас.

— А он сильно пьющий? — вздохнув, спросила я.

— Кто? — удивился морячок. — Георгий? Да он вообще, можно сказать, в рот не берет. А уж когда на работе… я за него ручаюсь. — В этом месте он приложил руку к груди и поклонился.

— Ох, господи, — жалобно простонала Марья, тоже устроив руку на сердце. — Может, лучше объявления посмотрим?

— Ни в коем случае, — воскликнул Олег, — вы же видите, как быстро действуют эти люди, оглянуться не успеем, а в наших рядах уже окажется их человек.

Я воззрилась на морячка, который покачивал ногой и лучисто улыбался, и подумала, что в словах Олега начисто отсутствует логика: врагам ничего не стоит уже заслать своего человека… Однако следовало признать, что, если их выбор пал на морячка, они большие оригиналы. Думаю, теми же соображениями руководствовался и Олег: вид у его спасителя до того естественно-глупый, что заподозрить в нем лазутчика при всем желании затруднительно.

— Хорошо, — кивнула я, поднимаясь. — Поехали к Георгию.

Простившись с Олегом, мы вышли из больницы. Морячок назвал адрес, и мы отправились на улицу Маяковского. Спаситель жил довольно далеко от парка, что слегка удивило.

— Волка ноги кормят, — весело пояснил он.

Дом, к которому мы подъехали, ничем не выделялся среди десятка таких же домов. Подъезд был тоже не лучше и не хуже, с кодовым замком, исписанными стенами и двумя сожженными кнопками в лифте. Мы поднялись на четвертый этаж. Морячок позвонил в дверь ближайшей квартиры, радостно нам улыбаясь. Подождал, ничего не дождался, толкнул дверь, и она открылась. Он вошел первым и зычно позвал:

— Георгий!

Ответить не пожелали, из ванной доносился шум воды, морячок его тоже услышал, удовлетворенно кивнул и предложил:

— Присаживайтесь.

Мы устроились на скрипучем диване, и я от безделья принялась оглядываться.

Ничто в комнате, в которой мы находились в настоящее время, не указывало на личность хозяина. Если честно, никаких мужских вещей я не обнаружила, не считая гитары с красным бантом, которая могла принадлежать как мужчине, так и женщине. Квартира убранством напоминала те, в которых доживают свой век одинокие старушки. Старенькая мебель, в стареньком серванте сервиз, где не хватает двух чашек, а крышку чайника когда-то разбили и старательно склеили, диванные подушки в наволочках, расшитых крестиком, люстра с тремя рожками. Квартира наверняка досталась по наследству от бабушки, сейчас появится тип в тельняшке, хамоватый и не совсем трезвый, будет строить из себя героя, прошедшего все мыслимые и немыслимые «горячие точки». Такому очень подойдет гитара с бантом. Небось пьют с морячком горькую, поют дуэтом, иногда плачут, расчувствовавшись, а может, и дерутся. Олег совершенно спятил, отправляя нас сюда. Да и я хороша…

Морячок между тем постучал в дверь ванной и позвал:

— Георгий, мы пришли. Сейчас… — почему-то перешел он на шепот, обращаясь к нам.

— А чего он дверь не запирает? — додумалась спросить Марья.

— Наверное, нас ждал, — ответил морячок, а я подумала, что воров здесь можно не опасаться по очень простой причине: брать-то в сущности нечего. Телевизор и тот отсутствует, а это, я вам скажу, показатель.

Дверь ванной с шумом открылась, видеть хозяина мы пока не могли, но услышали.

— Одну минуту, — сказал он и прошел в соседнюю комнату.

Я немного растерялась: меня поразил его голос. Он совершенно не вязался с обликом, который я успела создать в своем воображении. Голос был красивым, мягким и вместе с тем умудрялся звучать так, что сразу же хотелось вытянуться и взять под козырек, то есть с явной начальственной интонацией, причем не выработанной долгими годами и тренировками, скорее его обладатель был с рождения уверен: стоит ему сказать, и… Между прочим, морячок, заслышав друга, вскочил и теперь, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывал на дверь. Я вдруг заволновалась, а Марья напряженно вытянула шею.

Послышались шаги, и он наконец вошел. Первым моим чувством было разочарование, не знаю, чего я ожидала в ту минуту, но в комнату вошел вполне обычный мужчина лет тридцати — тридцати пяти, с темными, зачесанными назад волосами, симпатичным лицом и насмешливо кривящимися губами. Одет он был в светлые брюки, бежевую рубашку и бежевого цвета ботинки.

— Здравствуйте, — сказал он и сел в кресло возле окна, закинув ногу на ногу.

Морячок тут же пристроился рядом, стоял, опершись на высокую спинку и скрестив нога, и безмятежно улыбался, при этом чем-то неуловимо напоминал кота, сытого и в тельняшке. Вот-вот заговорит гнусаво: «Я не жадный, я хозяйственный».

— Ну, что? — спросил Георгий, обращаясь не к нам, а к морячку.

— Похоже, в самом деле что-то происходит, по башке парня отоварили серьезно.

— Ну и?..

— Очень может быть, что муженек. А кто еще?

— Что за тип?

— Так, шпана. Но корчит из себя крутого. Напакостить вполне способен.

— А девушка?

— Девушка красивая, — раздвинул рот до ушей морячок.

— Сам вижу, — недовольно буркнул Георгий.

К тому моменту я уже пребывала в легком трансе, и не только потому, что мало чего поняла из их беседы. Бог знает откуда взявшийся Георгий прямо-таки завораживал, мое разочарование испарилось в тот момент, когда он достиг стула, а потом пошли вещи фантастические: по неведомой причине я самой себе начала казаться не очень интересной, совсем не умной и — что уж вовсе никуда не годилось — совершенно некрасивой. А вот тип, сидящий напротив, как раз наоборот. Объяснить данный парадокс я не могла и слегка запаниковала.

На бывшего разведчика, живущего в бабушкиной квартире, он не походил — впрочем, ни на кого другого тоже. Держался он так, точно он здесь хозяин, не в этой квартире, а вообще. Ко всему прочему выяснилось, что у него желтые глаза. И светились они золотым огнем. «Линзы, — подумала я. — Конечно, линзы. Какой дурак мог додуматься до такого? Или не линзы?» От этих глаз оторопь брала, так что я, ничуть не удивилась, когда Марья торопливо перекрестилась и даже пробубнила:

— Чур меня.

Только я хотела разозлиться: что, в самом деле, за глупые мысли приходят в голову, как вздохнула с облегчением. Георгий чуть сдвинулся, уходя от света, и глаза его стали почти обыкновенными, скорее карими… или зеленоватыми.

Мужчины продолжали болтать, а я наконец поняла, что меня беспокоило с самого начала: уж очень эта пара напоминает булгаковские персонажи. Я все ждала, когда «кот» проговорится и назовет того, что в кресле, «мессир». Можете представить, какое это произвело на меня впечатление, еще никто и никогда с таким успехом и так долго не пудрил мне мозги.

— Прекратите это, — рявкнула я так громко, что удивила саму себя.

Георгий поднял брови, затем повернулся к морячку и довольно заметил:

— У девушки есть характер.

— Похоже, она в отца, — кивнул тот. — Хотя, может быть, в мать.

— Придурки, — сказала я, поднимаясь, пошла к двери и потянула за собой Марью.

Она пребывала в прострации, хлопала глазами, что-то бормотала под нос и едва ноги переставляла. Это здорово меня нервировало, мне хотелось побыстрее покинуть квартиру.

— Девушка, — позвал Георгий, обращаясь исключительно ко мне, на Марью он попросту не обращал внимания, — вернитесь. Мы вам поможем.

— Да пошли вы, выпендрежники дешевые, — в сердцах ответила я и покинула-таки квартиру. Впрочем, никто этому не препятствовал.

Как только мы оказались на лестничной клетке, Марья обрела способность говорить внятно и двигаться быстро, и первым делом предложила помолиться. Я ответила, что этим можно заняться дома, куда мы и поспешили.

— Я ничего не поняла, — заволновалась Марья. — Этот Георгий, он кто?

— Жулик, — в сердцах сказала я, непостижимым образом продолжая чувствовать его превосходство над собой. Это прямо-таки бесило меня и не позволяло рассуждать здраво.

Дома Марья помолилась, а я выпила кофе и понемногу успокоилась. Парень из тех, что мнит себя пупом вселенной. Любит морочить людям голову, а сам гроша ломаного не стоит. Достаточно взглянуть на его квартиру… хотя квартира явно не его. Снимает или купил на днях и не успел сделать ремонт. Да плевать мне на его квартиру. Тряпки на нем дорогие, это факт, а ботинки стоят столько, что среднестатистический житель нашей страны, услышав цену, бестрепетно отправил бы их обладателя в сумасшедший дом. К таким ботинкам нужны золотые часы, очень бы подошел «Ролекс», к примеру. Однако часы на нем были отечественные «Командирские» — либо память о ком-то или о чем-то, либо в оригинальность играет. Чего это я о нем так много думаю? Хотя понять нетрудно: он сумел непонятным образом продемонстрировать мне свое превосходство, а я этого очень не люблю. Впрочем, кто же любит?