Пересекая границы - Оксана Панкеева

— Будет сделано, — кивнул Флавиус с видимым облегчением.

— И еще, обязательно запаситесь полиаргом в достаточном количестве, скорей всего это окажется религиозный орден.

— Будет сделано, ваше высочество, — снова кивнул Флавиус и указал на упрямого беженца, который все это время сидел, вжавшись в свой стул, как перепуганный мышонок. — Этого в камеру?

— Не надо. Я все-таки закончу с ним. Когда определимся с противником, доложишь, и я буду думать дальше. А пока у меня есть время, которое надо чем-то занять. Вот им я и займусь… Да, если вдруг к нам заявится новый начальник департамента — мало ли, вдруг они настолько обнаглеют — тащи его в подвал, — он заметил, как притихший было Жак весь содрогнулся на последнем слове и запомнил это на будущее, — зови меня, и… — Шеллар покосился на Жака и решил воздержаться от подробностей. — И я с ним побеседую.

Начальник службы безопасности почтительно склонил голову.

— Я все сделаю, ваше величество.

На этот раз в его голосе было еще больше почтения, чем раньше. Разведчик, он все понимал.

— Сделай, Флавиус. — негромко попросил Шеллар. — И я тебя не забуду. Мое место уже можно считать свободным, а Костас слишком стар для такой должности.

Флавиус молча поклонился.

Когда за Флавиусом закрылась дверь, Шеллар подошел к сейфу, где за стопкой документов у него стояла бутылка коньяка, и достал ключ. Потом подумал и снова спрятал. Нельзя. Голова должна быть если уж не совсем ясной, то хотя бы трезвой. Лучше закурить. Он достал трубку и, набивая ее, заметил, что у него трясутся руки.

Раскурив трубку, он, наконец, сел за стол и внимательно посмотрел на несговорчивого господина Жака. Тот все еще сидел, съежившись на своем стуле, но в глазах у него был уже не страх, а невыразимое сочувствие, которое он не решался высказать.

— Я тебя слушаю, — сказал Шеллар.

— Сейчас? — как-то неуверенно переспросил Жак.

— А что, ты хочешь для верности подождать официальной коронации?

— Нет, — тихо ответил Жак. — Я понял, что вы теперь король. Только… Вы действительно хотите слушать сейчас?

— Отчего же нет?

— Ну… я подумал, что вам сейчас не до того… У вас такое случилось… А тут я со своими проблемами… Может, ну их на фиг, что я, не успею вам в другой раз рассказать? Вам ведь плохо, вы на себя в зеркало посмотрите. Хоть выпейте что-нибудь, или поплачьте, или… я не знаю… На вас смотреть страшно.

— Спасибо, конечно, что ты заботишься о совершенно чужом тебе человеке, — слегка удивился Шеллар. — Но не стоит. Мне действительно плохо, ты прав, но я не могу предаваться переживаниям. Не время. Нельзя. Надо отвлечься какой-нибудь работой. Вот, например, выслушать твою информацию и найти ей применение. Так что давай, рассказывай. Если ты действительно хочешь мне чем-нибудь помочь, дай мне пищу для размышлений, чтобы я мог думать о чем-то, кроме… сам понимаешь. Если тебе страшно смотреть, можешь отвернуться.

И зачем-то добавил:

— А плакать я не умею.

И Жак рассказал. Все, что мог рассказать, ни о чем не умалчивая и ничего не приукрашивая в свою пользу. Откровенно. Честно. Как праведный христианин на исповеди. Видимо, у бедняги не первый день нервы были на пределе, и ему самому до боли хотелось выговориться. Хоть кому-то рассказать, поделиться, выплеснуть весь тот ужас, что ему довелось пережить. И, выслушивая его рассказ, Шеллар мрачнел на глазах. Правление обещало быть веселым. Мало того, что начинается с крови и предательства, так еще в обозримом будущем можно ожидать войны. Причем почти обреченной на поражение. Кто бы мог подумать, Мистралия! Ее уже никто не принимал всерьез, эту многострадальную страну, разоренную пятью переворотами. На нее уже косились, облизываясь, все короли континента… Понятно, почему ни один агент не смог выбраться из Кастель Милагро, теперь-то понятно. Вот они чем там занимаются. Боевые машины, это надо же додуматься… Хотя что им осталось, после того как они последовательно истребили всех мало-мальски стоящих магов. Агенты неоднократно докладывали, что Мистралия бешеными темпами развивает тяжелую промышленность, и никто не мог понять, зачем. А вот зачем, будем знать теперь. Затем, чтобы к тому времени, как инженер закончит чертежи боевых машин, база для производства была готова…

— О чем вы думаете? — спросил Жак.

— Извини, — спохватился Шеллар, — Я отвлекся. Продолжай.

— Да в общем, это все. Больше я никого не встретил в этих горах, пока не наткнулся на ваших пограничников… — он запнулся, замолчал, словно не решался что-то сказать. Потом спросил тихо: — Вы меня презираете?

— Тебя это так волнует? После всего, что с тобой было, тебе еще не безразлично, что о тебе думают?

— Смотря, кто думает. Ваше мнение мне не безразлично.

— Ну, раз тебе так интересно, скажу. Ничего похожего на презрение у меня и не мелькало. Это королевские паладины могут себе позволить презирать всех и каждого за малейшее отклонение от кодекса чести, а я всю жизнь работал в Управлении Порядка и Безопасности, и уяснил для себя несколько полезных вещей. Например, что не бывает абсолютного зла и абсолютного добра. Кроме того, все люди имеют достоинства и недостатки, и дело только в наборе и соотношении. А еще я весьма прагматично смотрю на большинство вещей, в том числе на этику. Ты ведь больше всего переживаешь из-за того парня, которого ты искалечил, верно? Так вот, если хочешь знать, на твоем месте я бы нажал кнопку, не дожидаясь, пока мне пригрозят смертью, а просто рассудив, что мой отказ ничего не изменит и ничем не поможет этому несчастному, а вот мне может стоить жизни. Я уверен, ты тоже прекрасно это понимал, но что-то тебе не позволяло прислушаться с голосу рассудка. Тебе пришлось дождаться, пока заговорит страх. Его голос ты слушаешь хорошо.

— Да, — печально согласился Жак. — Я трус и я это знаю.

— И очень жаль, — вздохнул Шеллар. — Это означает, что для разведработы ты не годишься.

— Для разведработы? — с откровенным ужасом в голосе повторил Жак. — Нет, только не это… Я вас умоляю, не надо… опять…

— Успокойся, в подвалы никто тебя не потащит. И принуждать тебя никто не собирается. Ты действительно не годишься, и использовать тебя таким образом нерационально.

— А вы собираетесь меня как-то использовать? — в голосе беглого переселенца зазвучала горечь человека, доверившегося и обманутого. — Рационально? А это как? Тоже танки? Так я не умею. Или у вас тоже есть свой Кастель Милагро со своими подвалами, набитыми приборами, где трудятся на благо новой родины переселенцы? А может, у вас тут подпольная мегасеть действует и у вас острая нужда в ломовиках? Так вы не стесняйтесь, меня же очень легко… использовать. Ствол к виску — и я весь ваш.