Покров над Троицей. 'Аз воздам!' (СИ) - Сергей Викторович Васильев

— И действительно, что это я всё про татей… Игнат, сказывай!

— Об чём?

— Что нужно знать про колодец?

— Рядом с ним нельзя сплетничать и злословить — вода всё помнит!

— Усёк…

— С водой надо, как с живой…

— А она и есть живая… Если уходишь, но хочешь вернуться, брось в воду серебро и попроси по-хорошему — она тебя обязательно обратно приведет, по себе знаю.

— А ещё что?

— Вода колодезная может силу ратную передать.

— Это как?

— Старики бают, что по окончании службы убеленный сединами воин погружал в колодец свое оружие, чтобы вода впитала его мощь. Отправляясь на войну или в дальний поход, ратник окроплял булат колодезной водой, чтобы через неё получить силу духа пращуров.

— А можно ль сделать так, чтобы детям нашим не пришлось воевать? — с болью спросила Дуняша.

— Хотелось бы, — пожал плечами Иван. — Наши предки, выходя на Куликово поле, тоже об этом мечтали, да не получилось.

* * *

Гетман Лев Сапега сидел в походном кресле, угрюмо перечитывая царское послание, и морщился от досады. Михаил Скопин-Шуйский воссоздал правительственную армию и при поддержке шведов двинулся к Москве. Лжедмитрий II умолял Сапегу срочно снять осаду и ехать в Тверь, чтобы возглавить его войско. Это означало уход из-под Троицкого монастыря, когда до его падения оставались считанные дни, а может быть, и часы. Нет! Только не сейчас! Его армия так долго простояла под монастырскими стенами! Он лично вложил в осаду слишком много надежд, поставил в зависимость от результатов свою карьеру, потратил столько собственных средств, что просто не имеет права уйти несолоно хлебавши. Это будет не просто военная неудача, а политический крах всего рода Сапегов!

Знаменитый герб гетмана «Лис» вел свое начало от одного из первых литовских князей — Витеня. Его многочисленные представители почти четыреста лет занимали высшие государственные, военные и административные должности в Великом княжестве Литовском.

Сапеги становились магнатами, воеводами, каштелянами, польными и великими гетманами, подканцлерами и канцлерами, дворными и великими маршалками, старостами воеводств, послами. И вот, наконец, появился шанс претендовать на королевский трон, а ключ к тронному залу находится за стенами монастыря в руках несносной девчонки, запавшей ему в душу. Брак с дочерью законного правителя Московии может привести Сапегу к высшей власти, позволит основать новую династию, распространив влияние на всё княжество литовское и царство московское. Происхождение Ксении Годуновой и его блистательный воинский корпус сделают то, чего не смог добиться ни один владетельный шляхтич из рода Сапег. Он стольким пожертвовал по дороге к престолу, столько раз был вынужден менять свою личину, что просто не имеет права отступать!

Лев Сапега был крещен в православии. Когда учился в Лейпцигском университете в Германии, на родине реформации, принял кальвинизм, желая быть своим среди влиятельных германских родов… и не угадал. Пришлось, возвращаясь на Родину, креститься в католичестве, присягать Папе Римскому, якшаться с иезуитами и понемногу, по ступенечке подниматься всё выше среди почтенной европейской аристократии.

Дворцовую карьеру начал писарем в Орше, затем стал королевским писарем при дворе Стефана Батория, где дослужился до чина канцлера.

В начале 1584 года посольство во главе с 27-летним Львом Сапегой было отправлено в Москву — Речи Посполитой очень нужен был мир. Он двигался во главе трех сотен членов посольства и купцов, с обозом из 100 телег. Друг Сапеги, участник посольства иезуит Антонио Поссевино писал про путешествие:

«В лесу едва было можно различить дорогу, поскольку стволы деревьев настолько тесно между собой переплетались, что дорогу все время нужно было прорубать топорами, возы приходилось подталкивать руками и даже перетаскивать на руках, а между тем обессиленным людям нужно было ночевать на мокрой земле».

Сапега помнил, как недобро встретили посольство в Москве, как он, закрытый под домашний арест на дипломатическом подворье, в отчаянии писал королю:

«Приставы сопровождали меня вплоть до посольского двора. Через его забор не только что человека нельзя увидеть, но и ветру повеять некуда. Тут меня держали, как обычного узника, даже дырки в заборы позатыкали и поставили стражу, которая следила за мной день и ночь».

Зато потом состоялся торжественный царский приём. На троне сидел юный царь Федор Иванович. Переговоры вели бояре Трубецкой и Годунов… Вот тогда Лев Сапега впервые узнал о существовании любимой дочки всесильного боярина, но ещё не представлял, какое место она займёт в его судьбе и сердце. Мир на десять лет был подписан. Сапега забрал с собой 900 своих пленных, взятых ранее в ходе боевых действий, и когда вернулся домой, его встретили как героя. А он, углядев боярский раздрай и вырождение Рюриковичей, впервые задумался о русском престоле.

Он писал Стефану Баторию о царе Федоре Ивановиче и боярах:

'Великий князь мал ростом, говорит тихо и очень медленно. Ума у него, кажется, немного, а другие говорят — совсем нет. Когда он сидел во время аудиенции в своих царских одеждах, то глядя на скипетр и державу, все время безумно улыбался.

Ненависть и злоба господствуют между самыми знатными особами, и это свидетельствует об их упадке. Самое время покорить эту державу, и про это тут же думают и открыто говорят, что Ваша королевская милость использует этот случай, и я слышал от местных бояр, что они в мыслях уже присоединяют к вам княжество, Смоленское и Северское, а князь Бельский даже предсказывает (дай Бог, что оправдалось), что Ваша милость скоро будет на Москве'.

Лев Сапега подготовил Лжедмитрия І на роль царевича, а в 1609 году, убедившись, что уния с Москвой не свершится, выступил за войну Речи Посполитой с Россией и поддержал Лжедмитрия II, так как «никогда Речь Посполитая лучшей оказии для расширения границ не имела». В фамильном Ружанском замке Сапеги жил ребенок Лжедмитрия II от Марины Мнишек, а Лев исподволь готовил своё собственное воцарение. Сейчас в его мозаике не хватало всего нескольких элементов, и он просто обязан был их собрать любой ценой. Решено. Он напишет этому шуту на российском троне, что поддержит его, но сам с места не сдвинется, пока Троица не падёт к его ногам. И всё же, надо шевелиться, иначе шведы и Скопин-Шуйский могут поломать ему всю игру. Надо поторопить своих людей в Троицком монастыре…

— Томаш! — позвал он слугу, — что передает наш человек из крепости?

— Плохие новости, пан магнус! Схизматики нашли воду.

— Да, сегодня явно не мой день. Жаль… Но мы ещё повоюем…

Глава 11

Разоблачение

Нагулявшись среди ликующих сидельцев, празднующих избавление от лютой жажды, выслушав слова благодарности от защитников обители, вдоволь накупавшись в волнах народной славы, Ивашка решил