Миссия Эскарины Ставо (СИ) - Ахметова Елена

- Этот-то что там делает?! — и без промедления потянул меня к новоприбывшим.

Крепыш выглянул из-за истощенной спины кого-то из экипажа «Седны», заметно побледнел и кивнул в нашу сторону. Его собеседник неспешно обернулся — и я замерла, не зная, что сказать.

Коротко обрезанные волосы, болезненно бледное лицо, темные круги под глазами, странно длинная и тонкая шея. Комбинезон, который должен был плотно облегать тело, обвис в плечах, обрисовывая выпирающие косточки. Ремень с кобурой застегнут на специально прожженную дырочку в стороне от фабричных, чтобы не болтался на исхудавшем теле.

Это — блистательный лорд Моранг, самая лучшая партия в Сиккиме, безупречный офицер, всегда с таким вниманием относившийся к своему внешнему виду?..

- Рина, какая приятная встреча! — он сильно прищурился, точно сомневаясь в собственных словах.

А вот голос не изменился ни на йоту, и от этого почему-то было страшно.

- Кенор… — опомнившись, я выпустила руку Сергея. Капитан скупо кивнул Морангу и решительно направился к общительному крепышу, сразу перейдя на родной язык. — За тобой выслали спасательную миссию.

- Поздно, как видишь, — болезненно поморщился Кенор, проводив Сергея взглядом — как-то странно, не пытаясь скосить глаза, а сразу поворачивая голову. — Я не смогу вернуться на Землю.

Это я и так видела. Кенор и раньше был выше меня почти на полголовы, но сейчас и вовсе нависал надо мной, как фонарный столб: долгое отсутствие гравитации добавило ему добрых двадцать сантиметров роста, взамен истончив кости и мышцы. Его мускулы напряженно подрагивали даже сейчас, на Карпатии, где притяжение не дотягивало и до десятой части земной. Сергей основательно польстил ему, когда говорил о возможности жизни на Луне. Без хорошего курса реабилитации Кенор не вынес бы даже полета на «Норденшельде».

Но что помешало ему договориться о регулярных тренировках на той же центрифуге?

- Мы можем переговорить наедине? — спросила я.

Кенор обернулся было к Сергею, но тот ровным голосом выговаривал что-то заметно напрягшемуся крепышу и не обращал на нас внимания, и я добавила:

- Полагаю, он не станет возражать. Кофе?

Кажется, начинать нужно было именно с этого. Кофе вызвал неподдельный энтузиазм не только у Кенора, но и у ближайших членов команды — но их лорд Моранг быстро лишил всякой надежды на угощение, велев оставаться у корабля и дожидаться капитана.

На кухоньке никого не было. Я окинула взглядом помещение, но так и не заметила никакой камеры. Оставалось только надеяться, что Сергей не ошибся, а Леха все успел — потому как этот новый Кенор, должна признать, порядком меня пугал.

А Джанет еще переживала, что это он получит потрясение, увидев свою бывшую невесту в ранге капитана!

- На Земле опасались, что поисковая миссия будет бесполезной, — призналась я, машинально кивнув на свободный стул, и потянулась за чашками к сушилке. — Мы даже были вынуждены организовывать благотворительный ужин для сбора средств и старательно избегать вопросов о том, каким образом предполагается искать один крошечный звездолет по всему Облаку Оорта. Комцентр, конечно, рассчитал вероятные точки, где вы могли оказаться, но конкретно этой в списке не было. Что с вами случилось?

- Сергей Родионов с нами случился, — мрачно хмыкнул Кенор. — Ты уже отчиталась о находке?

Кофе-машина снова показывала нрав, издавая нарастающее бульканье. Я треснула ее по крышке — уже каким-то привычным, отработанным жестом, не слишком-то и примериваясь. По кухоньке в который раз поплыл густой горьковатый запах — но Кенор, похоже, его не чуял.

- Нет, — призналась я. — Господин Родионов, конечно, сразу сказал мне, что ты жив, но я посчитала чрезмерно поспешным слать отчеты, не увидев тебя лично. Полагаю, не зря?

Кофе-машина презрительно сплюнула белесую струйку синтезированного молока и прицелилась уже капелькой машинного масла, но я успела вытащить чашку и с видом гордой победительницы поставила ее перед Кенором. Тот с удовольствием обхватил ее непривычно удлиненными пальцами, но пить не спешил, настороженно щурясь на меня.

- Не зря, — подтвердил он и умолк.

Я помедлила, прежде чем подсунуть разгневанной моими фривольностями кофе-машине вторую чашку.

Кажется, следовало продемонстрировать беспомощность перед враждебной техникой, а вовсе не типично русский способ починки. Моя сноровка только убедила Кенора в том, что я переметнулась на сторону Карпатии — раз уж хозяйничаю у них на кухне, как у себя дома; поэтому я отвернулась к кофе-машине и заговорила, старательно следя за голосом:

- Господин Родионов приложил все усилия, чтобы выставить тебя каким-то сказочным злодеем, будто надеялся, что я понятия не имею, за кого собиралась замуж. Пожалуй, он немного перестарался, втираясь в доверие, — покривила я душой, усаживаясь напротив Кенора, и протянула ладонь через стол. — Я хочу знать правду. Что произошло с «Седной»?

Он долго медлил, прежде чем откликнуться на мой жест. Но потом все-таки протянул руку и, как многие годы назад, описал указательным пальцем круг на внутренней стороне моей ладони — а мне понадобилось недюжинное усилие воли, чтобы не отстраниться сразу же.

Его ногти были странно мягкими и хрупкими, но все еще острыми, как после неудачного маникюра. Кенор, которого я помнила, никогда не позволил бы себе такого.

Но где бы он нашел приличный уходовый комплекс посреди космической пустоты?..

- Я не хочу голословно обвинять кого-либо, — прохладным тоном заговорил Кенор, несомненно, заметивший мою реакцию. Иначе с чего бы ему убирать руку?.. — А доказательств у меня нет.

- Но у тебя есть факты, — нарочито спокойно заметила я, обхватив свою чашку двумя руками.

- Есть, конечно же, — с таким же напускным спокойствием кивнул он. — Наши криокапсулы вышли из строя. Все как одна, примерно в одно и то же время, как только мы пересекли пояс Койпера. Они были запрограммированы на поддержание глубокой заморозки до тех пор, пока «Седна» не долетела бы до края Облака Оорта, затем запускалась двухдневная подпрограмма поддержания метаболизма, и лишь после этого мы просыпались. Однако кто-то сумел взломать коды «Седны» с близкого расстояния. Программа заморозки была отменена. Вместо этого капсулы месяцами поддерживали нас живыми, но не давали проснуться. Когда мы очнулись… — он помолчал, опустив взгляд на свои руки, где под истончившейся кожей виднелись синеватые прожилки распухших вен. — Ресурсы жизнеобеспечения были вычерпаны практически подчистую. Корабль пришлось разворачивать немедленно. Мы пытались послать сигнал бедствия, но нас что-то глушило, и в конце концов мы прекратили передачи, чтобы сэкономить хотя бы энергию. У нас еще была надежда, что мы сможем ассимилироваться хотя бы в колониях, где гравитация пониже… но нас задержали здесь.

Кенор прервался, чтобы сделать осторожный глоток, и досадливо поморщился:

- Когда исчезает гравитация, вместе с ней пропадают и запахи, и вкус. Признаться, я наделся, что хотя бы кофе по истечению некоторого времени смогу распробовать, но…

- Не раньше, чем через несколько часов, — сочувственно вздохнула я.

Слишком свежи были воспоминания о безвкусной еде на протяжении трех недель. А каково Кенору? Почти четыре года, с ума сойти…

А ведь вкусовые рецепторы — не единственное, что страдает в невесомости. За эти годы должно было пропасть и периферийное зрение, и спокойный сон, сменившись постоянными головными болями. Если не транспортировать Кенора и его людей хотя бы на какую-нибудь маленькую астероидную колонию, через пару лет и спасать будет некого.

И Сергей об этом знал. Не мог не знать.

- Боюсь, гостеприимные хозяева не позволят мне задержаться так надолго, — усмехнулся Кенор.

- Почему? — удивилась я. — Мне казалось, что в такой дали от дома неписаные правила взаимовыручки среди космонавтов должны приобретать особое значение. Что, если однажды помощь понадобится Карпатии?

Кенор покачал головой — не то насмешливо, не то укоризненно.