Дар мертвеца - Чарлз Тодд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Насколько я понимаю, у вас снимает комнату некая Доротея Макинтайр…
— Да, верно, но оставьте ее в покое, слышите? Она смертельно боится половины здешних жителей, и ей не станет лучше, если ее начнет преследовать полиция. Фиону и ее тетку Эласадж она просто боготворит… Точнее, боготворила. По моему скромному мнению, Эласадж следовало бы расстрелять за то, что она толкнула девушку в злобные когти мистера Эллиота!
— В каком смысле — злобные?
— Доротея — глупышка, которая никогда никому не делала ничего дурного, а он только и допытывается, нет ли у нее на душе грехов, в которых она не исповедовалась. Когда речь заходит о грехах, он хуже инквизиции! А она прямо до отчаяния дошла: думает, все, что она делает, недостойно его. Вот почему я сдала ей комнату. Я решила, будет уж совсем жестоко, если ей еще и жить придется под одной крышей с Эллиотом. Хотя мне не очень хотелось селить сюда постороннего человека, я получаю огромное удовлетворение, когда думаю, что Доротее у меня не приходится без конца мыть полы, таскать уголь, готовить, приносить от миссис Тернбулл выстиранное белье… Я уже не говорю о других делах, которые он на нее взваливает. А все потому, что священник из скупости не хочет нанимать еще одну служанку. Видите ли, он принял ее, когда у нее не было работы, и он не дает ей забыть, как она обязана ему за его… доброту! — Глаза мисс Тейт сверкнули.
Ратлидж уже собирался спросить, не Доротея ли Макинтайр — мать ребенка Фионы Макдоналд, но вовремя спохватился. Экономка мистера Эллиота не умела хранить тайны, ни свои, ни чужие.
Глава 12
Работа полиции основана на свидетельских показаниях, оформленных в виде протоколов, и на тщательно собранном доказательном материале.
Зайдя в участок, Ратлидж попросил у констебля Прингла разрешения прочесть показания, которые собрал инспектор Оливер у жителей городка, получавших анонимные письма о Фионе Макдоналд.
Прингл протянул ему толстую папку и робко пояснил:
— Они все оформлены как надо, сэр.
— Не сомневаюсь. — Ратлидж улыбнулся, взял папку и сел за стол, стоящий наискосок, спиной к Принглу, создавая видимость отдельного пространства. После того как он развязал красную бечевку, Прингл вернулся к своей работе, хотя время от времени украдкой поглядывал на Ратлиджа. Как будто, проворчал Хэмиш, Ратлиджу нельзя было доверять!
Сделав вид, будто ничего не замечает, Ратлидж достал из папки документы и начал их читать. «Миссис Тернбулл, прачка.
«Я женщина порядочная. И не желаю иметь ничего общего с такими, как она».
Вопрос: Вы когда-нибудь стирали для нее?
«Нет, не стирала, слава богу!»
Вопрос: Тогда зачем кто-то прислал вам такое письмо?
«Потому что они знали, что я добрая христианка, вот почему. Я потеряю постоянных клиентов, если станет известно, что я принимаю стирку от шлюх!»
Возмущенный Хэмиш выругался.
«Миссис Олифант, соседка.
«Меня просили проследить, где бывает мой муж по вечерам. Но меня не нужно было предупреждать, понимаете? Как будто я не видела, как она выскальзывала из паба поздно ночью, еще при жизни тетки!»
Вопрос: Вы говорили об этом мисс Маккаллум?
«Нет. Она была больна и зависела от Фионы. Не хотелось быть жестокой».
Вопрос: Вам известно, куда ходила мисс Макдоналд, когда поздно покидала паб?
«Я женщина порядочная и не стану рыскать в темноте».
Вопрос: Часто ли она так поступала?
«Я собственными глазами видела ее четыре или даже пять раз».
Вопрос: Куда она направлялась?
«Всегда в одну и ту же сторону, прочь от городка».
Вопрос: Почему вы уверены, что мисс Макдоналд ходила на свидание к любовнику?
«Потому что, как только я нашла у себя на пороге письмо, сразу пошла к дозорной башне — во всем убедиться. Там в одном месте просела часть крыши и в углу было сухо. Так вот, там лежал соломенный тюфяк. И от него пахло лавандой… духами, которыми всегда пользуется она!»
Вопрос: Но вы не подумали бы осматривать башню, если бы этого не предложил автор анонимного письма?
«Нет, я и сама догадывалась! Где же еще шлюха может втихомолку заниматься своим ремеслом?»
«Неужели не понимаешь, они хотят в это поверить!» — с горечью заметил Хэмиш.
А может быть, кто-то шел на шаг впереди миссис Олифант и подготовил декорации к сцене, которую она ожидала найти…
«Миссис Браддок, соседка.
«Я видела, как мой муж на нее пялится! Он часто вызывался сделать какую-нибудь работу в пабе! Но у себя дома не горит желанием наводить порядок. Я полгода прошу, чтобы он покрасил кухню!»
Вопрос: Значит, вы поверили в то, что написано в письме?
«Когда там написали, что моя дочка играет с незаконнорожденным и учится в пабе всяким гадостям? Да, поверила. Раньше я, бывало, брала Иена к себе и присматривала за ним, если у мисс Макдоналд были дела, и она отвечала мне тем же. У меня мальчик ничего плохого не делал, но откуда мне знать, что творилось в ее доме?»
Молчание Хэмиша оглушало.
«Мистер Харрис, сапожник.
«Она чинила у меня туфли и всегда разговаривала очень вежливо. Я бы ничего такого про нее и не подумал, если бы не письмо! Эласадж Маккаллум я знал пятьдесят лет — хорошая она была женщина, добрая христианка. Вот она такого ни за что не допустила бы. То, что произошло, просто позор!»
Вопрос: Вы бывали у нее в пабе до того, как получили анонимное письмо?
«Да еще бы мне там не бывать. Почти каждый вечер заходил туда выпить кружечку пива. Там собиралась хорошая компания, можно ведь вечером просто тихонько посидеть да поговорить с друзьями. В «Баллантайне», конечно, все хорошо, только народу больно много. И шум стоит оглушительный, не слышно, что сам говоришь!»
Вопрос: А когда вы были завсегдатаем «Разбойников», ничто, по-вашему, не указывало на то, что мисс Макдоналд могла заниматься развратом в номерах наверху?
«Надо было догадаться, когда Фиона сама занялась баром. Никто из Маккаллумов не стоял за стойкой! Я сразу сказал миссис Харрис, что Фиона неладное затеяла и ничего хорошего из этого не выйдет. Так оно и вышло. Эласадж ни за что бы такого не допустила. Фиона все списывала на войну и нужду, ведь нанять кого-то стало очень трудно, и все-таки зря она сама стала обслуживать посетителей».
Вопрос: Мисс Макдоналд когда-нибудь предлагала вам подняться наверх?
«Я человек женатый!»
«Ясно, — процедил Хэмиш сквозь стиснутые зубы, — тем хуже для тебя!»
Перечитав еще с дюжину похожих протоколов, Ратлидж подумал: тот, кто сочинял письма, в самом деле очень умен. Может быть, даже слишком умен. Он… или она… хорошо знает жителей Данкаррика и тщательно выбирает адресатов для своих посланий. На первый взгляд простой почерк и дешевые чернила и бумага — тщательно продуманные атрибуты. Ратлидж решил, что перед ним — не плод воображения какой-нибудь ревнивой жены или отвергнутого любовника, которые решили нанести ответный удар.
Вдова, чей муж погиб на войне:
«Я думала, раз она сама потеряла мужа, она будет сочувствовать моим страданиям. Но она ничего не желала рассказывать о капрале Маклауде. Теперь я сомневаюсь в том, что он вообще существовал!»
Пожилая женщина, убиравшая церковь:
«Я так расстроилась, что сразу пошла к мистеру Эллиоту. Как она могла сидеть среди нас, проститутка двуличная! А мистер Эллиот сказал, что молился за нее с самого начала — ее вера показалась ему неискренней…»
«А может, все эти мерзости сочинил сам мистер Эллиот? — спросил Хэмиш. — Он ведь уверен, что видит во всех пороки и слабости…»
Ратлидж тоже думал о священнике. Но зачем ему писать такие письма? Чтобы проучить Фиону? Если так, дело зашло гораздо дальше…
Еще одна женщина, мать маленьких детей:
«Малыш Иен был хорошо воспитан. Я бы и не догадалась, кто он такой… но кровь — она себя показывает, верно? В конце концов все тайное становится явным. Как я рада, что дорогая Эласадж не дожила до этого дня. Она бы просто ужаснулась. Она очень обрадовалась, когда к ней приехала Фиона…»
Близкая подруга Эласадж Маккаллум:
«Я ночи не сплю, все думаю, как бы это ранило бедняжку Эласадж. Мы с ней были знакомы с юности, у нее бы сердце разбилось, знай она, как ее… использовали. Не удивлюсь, если Фиона в самом деле окажется убийцей! Посмотрите, как она обращалась со своей близкой родственницей… Она просто бесстыдница, вот что…»
«Это ты бесстыдница!» — рявкнул Хэмиш.
«Мы имеем дело с человеческой натурой, — возразил ему Ратлидж. — Разве ты не понимаешь? Первый камень уже брошен. Когда полиция допрашивает очередного свидетеля, ему хочется, чтобы его считали праведником… Их слова ничего не доказывают, кроме того, что людьми, как правило, легко манипулировать».
