Кавказская война Российской Империи - Ростислав Андреевич Фадеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При Шамиле находились только три или четыре человека, заметные по их прежнему положению. Он привел с собою на Гуниб небольшое число своих домашних мюридов, несколько отчаянных абреков, несколько изуверных последователей тариката и сотню беглых солдат, до того обремененных преступлениями, что они не смели воспользоваться дарованным всепрощением и явиться с повинной, вместе с товарищами. Созданное мюридизмом государство, тридцать лет боровшееся против русской империи, началось горстью фанатиков и кончалось шайкою разбойников.
Еще до прибытия главнокомандующего барон Врангель тесно обложил Гуниб. Все тропинки, ведущие на пол горы из лежащих внизу аулов, были заняты отдельными колоннами. С восточной стороны, обращенной внутрь гор, блокада была вверена полковнику Радецкому; против юго-восточного угла и всей южной стороны – полковнику Тергукасову; по берегу Койсу – полковнику Кононовичу; с северной стороны – генералу князу Тарханову. Засевшие на горе мюриды были заперты безвыходно.
17 августа Шамиль прислал к барону Врангелю парламентеров с предложением перемирия. Предложение было принято. По прибытии главнокомандующего в кегерский лагерь немедленно начались переговоры о сдаче, но не привели ни к чему, несмотря на самые великодушные условия, объявленные Шамилю, и полную безопасность, обещанную его людям. Старый предводитель мюридизма, очевидно, колебался между убеждениями всей жизни, заставлявшими его биться против неверных до последнего вздоха, и привязанностью к многочисленному семейству, которое находилось с ним на Гунибе; кроме того, взросший в непримиримой вражде к русским, он еще не вполне Доверял нашим обещаниям. Последние слова Шамиля, заключившие переговоры, были: «Гуниб высокая гора; я сижу на ней. Надо мной, еще выше, бог. Русские стоят внизу. Пусть штурмуют».
Во время переговоров в кегерский лагерь прибыл генерал князь Меликов, исполнивший предписанное ему движение. Лезгинский отряд прошел глубиною гор с верховьев Андийского-Койсу на правый берег Кара-Койсу, привел к покорности остальные племена Лезгистана, везде встречавшие наши войска с Радушием, занял Ириб и разрушил укрепления этого аула. Из Ириба князь Меликов выступил с одною конницей. Восточные горы были покорены до последней деревни, кроме Гуниба, на котором соединилось все оставшееся от мюридизма.
23 августа атака Гуниба была поручена, под главным начальством генерал-адъютанта барона Врангеля, начальнику инженеров кавказской армии генералу Кеслеру. 24-го колонна князя Тарханова заняла с боя сады, лежащие на северной стороне Гуниба, и стала у самой подошвы горы; колонна полковника Кононовича поднялась из русла Койсу и заложила стрелков[23]на первом уступе берега. В ночь с 24-го на 25-е предположено было устроить на полугоре ложементы для этих двух колонн; но войска, раз ринутые в бой, пошли дальше и дальше. Полковник Кононович, поднимаясь по дороге, встретил самое сильное сопротивление и должен был остановиться. Но в то же время полковник Тергукасов, стоявший против юго-восточного угла Гуниба, высмотрев предварительно большую промоину в скалистом поясе, венчающем гору, устремился к ней на рассвете и с помощью веревок и лестниц взошел на верхнюю площадь. Князь Тарханов сделал ночью фальшивую атаку, заставившую мюридов сбросить вниз заготовленные ими груды камней. Два часа гора гудела под прыгающими обломками скал. Когда кончился этот каменный дождь, князь Тарханов двинул свои колонны вверх к прорыву, раздвигающему в этом месте скалы карниза, разметал неприятельские завалы и стал на горе. Наши войска заняли две противоположные окраины Гуниба. Большая часть защитников горы была истреблена или взята. Шамиль с остальною частью заперся в аул, около которого сошлись все три колонны.
В полдень прибыл на Гуниб главнокомандующий и потребовал от Шамиля немедленной сдачи. Вокруг небольшого аула, занятого сотней мюридов, тесно стояли 14 батальонов. Остатку неприятеля не было возможности ни уйти, ни отбиться. После двух часов колебания старый имам вышел из аула и сдался на волю победителя.
В березовой роще, на камне, где сидел князь Барятинский, принимая пленного Шамиля, вырезаны год, день и час окончания Кавказской войны: «1859 года, 25 августа, 4 часа пополудни».
Шамиль был взят ровно через три года, изо дня в день, с назначения князя Барятинского главнокомандующим – 25 августа 1856 года.
Князь Барятинский известил из-под Гуниба армию о совершившихся событиях двумя последовательными приказами. Первый приказ был отдан 22 августа:
«Воины Кавказа! В день моего приезда в край я призвал вас к стяжанию великой славы государю нашему, и вы исполнили надежду мою.
В три года вы покорили Кавказ от моря Каспийского до военно-грузинской дороги.
Да раздастся и пройдет громкое мое спасибо по побежденным горам Кавказа и да проникнет оно со всею силою душевного моего выражения до сердец ваших».
Второй приказ от 26 августа:
«Шамиль взят – поздравляю кавказскую армию».
Во время начальствования князя Барятинского, до личного его выступления в поход, у горцев взято 8 орудий; при окончательном покорении гор 52, – всего 60 орудий. Наших пленных освобождено свыше двух тысяч обоего пола.
* * *
Восточные горы покорены навсегда. Такое явление, как мюридизм, не повторяется дважды в жизни народов. Но даже мюридизм, выразивший последнюю степень фанатизма самого фанатического из верований, превращавший всего человека в страсть и взросший на самой благоприятной почве, какая только могла встретиться для того в мире, соединил против нас горцев лишь вследствие обстоятельств, совершенно исключительных. Когда началась на Кавказе проповедь исправительного тариката, глубина гор была еще неизвестна и почти недоступна; все совершавшееся в ней было скрыто от наших глаз.
