На несколько демонов больше - Ким Харрисон

Поодаль лежало мое вещее зеркало, на котором нужно бу­дет вытравить пентаграмму, последний брусочек магнитного мела, еще малость тисовой древесины, церемониальный нож, серебряные щипчики и грубый набросок, который сделала Кери Цветными карандашами Айви. Еще она принесла ведро из чу­лана, но я не хотела знать, зачем. Вот не хотела и все. Круг на­мечался не такой, как она рисовала на полу только сегодня утром: будет постоянная связь. Мне не придется пробуждать ее своей кровью каждый раз, когда я захочу ею воспользоваться. Большая часть всего барахла на столе была нужна, чтобы зак­репить проклятие на стекле.

Под приятное постукивание тарелок по столу мы уселись, я опустилась в мягкое удобное кресло, на несколько минут же­лая притвориться, что мы — просто трое добрых друзей, собрав­шихся позавтракать в дождливый летний вечер. А Миниас по­дождет.

Я поставила тарелку на колени и взяла вилку, наслаждаясь тишиной.

Кери, поставив непочатую бутылку красного вина на стол, взяла чашку перебинтованными пальцами и изящно отпила глоток. У меня немножко заиграли нервы, побежали по хребту мурашки и пропал аппетит. Дженкс нацелился на мед, кото­рый Кери положила себе в чай, и она закрыла чашку ладонью, решительно убирая от ручонок Дженкса. Он фыркнул и поле­тел к моим комнатным цветам — дуться.

—Ты уверена, что это не опасно? — спросила я, бросая взгляд на все эти приборы и материалы. Лей-линейной магии я не понимаю, а потому не доверяю ей.

Кери приподняла брови, оторвала кусочек тоста — прядь волос трепетала на ветерке из открытой фрамуги над вделан­ным вглухую витражом, по-ночному темным.

—Привлекать внимание демона всегда опасно, но остав­лять такой вопрос неурегулированным еще хуже.

Я кивнула, наматывая на вилку еще порцию рожков. Вкус мне показался пресным, я положила вилку.

—Ты думаешь, Тритон может прийти с ним?

Она слегка покраснела:

—Нет. Вероятнее всего она про тебя забыла, и Миниас ни­ кому не даст ей напомнить. Когда она отбивается от рук, ему делают выговор.

Интересно, что же знает Тритон такого ужасного, что ей приходится об этом забывать, чтобы хоть отчасти удержаться в своем уме.

—Она снесла твой круг. Я думала, такое невозможно.

Кери, маскируя страх, изящным движением промокнула

салфеткой уголок рта.

—Тритон делает что хочет, потому что ни у кого не хватит сил удержать ее под контролем. — У меня на лице, очевидно, отразилась тревога, потому что Кери добавила: — В данном слу­чае речь идет об умениях. Тритон знает все — вопрос лишь в том, чтобы удержать это в памяти достаточно долго и успеть кого-то научить.

Может, поэтому Миниас прицепился к ней вопреки опас­ности. Понемножку, по кусочкам у нее перенимать.

Кери взяла пульт и направила на стереосистему. Весьма современный жест для особы столь древней, и я улыбнулась. Если не знать, что она провела, не старея,тысячу лет в качестве демонского фамилиара, ее можно счесть уверенной в себе жен­щиной чуть за тридцать.

Тихая джазовая музыка, струившаяся в воздухе, смолкла.

—Солнце село. Восстановить круг вызова ты должна до полуночи, — сказала она небрежно, и у меня свернулся ком под ложечкой. — Помнишь сегодняшние утренние чертежи? Нуж­ны точно такие же.

Я уставилась на нее, стараясь не выглядеть слишком глупо:

—Гм, вообще-то нет.

Кери кивнула, сделала пять отчетливых движений правой рукой:

—Вспомнила?

—Гм, нет, — повторила я, совершенно не понимая связи между начерченными фигурами и ее движениями. — И я дума­ла, это ты сделаешь. В смысле, начертишь.

Кери тяжело и устало вздохнула.

—   Это в основном лей-линейная магия, — сказала она. — Сплошь символы и намерения. Если ты не выполнишь все с начала и до конца, то все входящие вызовы будут попадать ко мне — а я, Рэйчел, хоть и люблю тебя, но на это не согласна.

—   Прости, — вздрогнула я.

Она улыбнулась, но я заметила гримасу — когда она дума­ла, что я не вижу. Кери — милейшее создание, она угощает де­тей конфетами и белочек орешками, она вежлива и приветлива со стучащими в дверь разносчиками, но когда дело доходит до обучения, терпения ей не хватает. И ее взрывному характеру трудно мириться с моим рассеянным вниманием и привычкой учиться с пятого на десятое.

Я покраснела, отставила тарелку и взяла на колени отдаю­щее прохладой в ноги вещее зеркало. Голод у меня прошел, а от нетерпения Кери я чувствовала себя совсем дурой. Неуверенно потянулась за магнитным мелом.

—   Я это не очень-то умею, — сказала я смущенно.

—   Почему и рисуешь сперва мелом, а потом только вытрав­ливаешь, — ответила она. — Давай, посмотрим, как получится.

Я застыла в нерешительности, глядя на широкую площадь стекла. Будь оно все проклято.

—Давай, Рэйч! — подначил меня Дженкс, спрыгивая на зеркало. — Просто по моим следам.

Крутя в воздухе крыльями, он начал нарезать круг за кру­гом.

Я собралась провести мелом вслед за ним, но Кери напом­нила:

—Сперва пентаграмма.

Я отдернула руку от стекла:

—Да, правда.

Дженкс посмотрел на меня, будто спрашивая указаний, и у меня появилось сосущее чувство под ложечкой. Кери отстави­ла тарелку с явным отвращением на лице.

—   Ты, оказывается, вообще ничего об этом не знаешь?

—   Ну, Кери, — начала я жалобно, глядя, как Дженкс украдкой собирается слизнуть мед с ложки Кери. — Я же не училась работе с лей-линиями. Знаю, что пентаграммы у меня помойные, и по­нятия не имею, что эти символы значат и как их чертить.

Ощущая себя последней дурой, я схватил бокал с вином — белым, а не тем, что принесла Кери, — и отхлебнула как следует.

—Когда творишь магию, пить не следует, — сказала Кери осуждающе.

Я с досады так резко поставила бокал на стол, что едва не расплескала вино.

—   Зачем тогда было ставить его на стол? — спросила я из­лишне громко, и Дженкс глянул на  меня тревожно. Я выдохну­ла, стараясь взять себя в руки. Терпеть не могу быть дурой.

—   Рэйчел, — сказала эта женщина негромко, и я скриви­лась, услышав в ее голосе огорченное разочарование, — я ви­новата перед тобой. Я не имела права ожидать от тебя искусст­ва мастера, когда ты только начинающая. Это всего лишь...

—Дурацкая пентаграмма, — закончила я за нее, стараясь найти в этой ситуации пищу для чувства юмора.

Она покраснела:

—Просто я хотела сделать это сегодня.

—А!

Я посмотрела на пустое зеркало. Из него, из серой тени, смотрело на меня в ответ мое отражение. Очень хреново все получится, я уже заранее знала.

—  Вино — это носитель для крови вызова, а еще оно смыва­ет соль с зеркала, когда работа будет закончена. — Я обратила взгляд к ведру — теперь мне было ясно, зачем оно здесь. — Соль работает как регулятор, убирает утолщения в линиях, которые ты прочертишь на стекле, и снова возвращает кислотную среду тисовой древесины в нейтральное состояние.