Тайная история мира - Джонатан Блэк

Опускаясь все глубже, Орфей встретил угрюмого старого паромщика Харона, который сначала отказался перевезти его через реку Стикс в землю мертвых. Но Харон поддался чарам его лиры, как и Цербер, трехглавый пес, охранявший путь в Нижний мир. Орфей также зачаровал ужасных демонов, отрывавших от мертвых душ приставшую к ним животную похоть и грубые желания.

Наконец он достиг того места, где царь Нижнего мира держал в плену его любимую. Орфею не удалось полностью зачаровать его, как остальных; царь отпустил пленницу, но с одним условием: Эвридика могла вернуться в мир живых, если Орфей, идущий перед ней, ни разу не оглянется, чтобы посмотреть, идет ли она за ним.

Разумеется, в последний момент, когда Орфей увидел солнечный свет, он оглянулся назад — вероятно, из опасения, что его обманули. Он увидел, как его любимая внезапно уплыла от него вниз по каменным коридорам и растворилась в Нижнем мире, словно облачко дыма.

Другие, более мускулистые герои, успешно завершили свои поиски. Они не щадили сил в схватках, были смелыми и никогда не сдавались. Но времена изменились. Великие посвященные, сохранившие эту историю для нас, дают понять, что Орфей потерпел неудачу, так как попытался сделать то, что делал каждый настоящий герой: он захотел убедиться. Возможно, его музыка отчасти утратила свое очарование, потому что она не помешала группе менад, последовательниц Диониса, наброситься на него и разорвать на части. Они бросили голову Орфея в реку, и она поплыла вниз по течению, по-прежнему оглашая окрестности пением. Плакучие ивы собрались вдоль берегов, когда она проплывала мимо. Наконец голову Орфея выловили из реки и поставили на алтарь в пещере, где люди приходили к ней за советом, как к оракулу.

Если Кадм/Енох дал название звездам и планетам, то Орфей изобрел числа. В октаве содержится восемь нот, но в некотором смысле их всего лишь семь, так как восьмая всегда обозначает переход к следующей октаве. Таким образом, октава символизирует восхождение через семь сфер Солнечной системы, которые в древности играли центральную роль для человеческого мышления и опыта. Создав систему счисления, Орфей дал начало математике. Теперь можно было формулировать концепции, открывающие путь к научному пониманию физической вселенной.

Орфей — это переходная фигура. С одной стороны, он кудесник, двигающий камни силой своей музыки, но, с другой стороны, выступает как предшественник науки. Впоследствии мы обнаружим сходную двойственность в характере многих великих ученых, даже современных. Другим представителем переходного периода той эпохи был Дедал (нам известно, что он был современником Орфея, так как являлся хранителем Минотавра, которого убил Тесей, присоединившийся к поискам Золотого Руна).

Дедал прославился тем, что создал крылья из воска и перьев, для того чтобы улететь с Крита вместе со своим сыном Икаром. Он также изобрел лабиринт и считается изобретателем пилы и паруса. С современной точки зрения, он был новатором, инженером и архитектором. Он не пользовался магией.

Если наука была новшеством той эпохи, магия не отставала от нее. Магия представляла собой применение научных методов мышления к миру сверхъестественных явлений. В эту эпоху мы больше не наблюдаем текучести форм, свойственной предыдущим эпохам, или превращение обидчиков в пауков, животных или растения. Вместо этого мы видим, как Медея, жена Ясона, обращается к Цирцее за помощью, советом и магической защитой. Цирцее и Медее пришлось совместно работать для достижения сверхъестественных результатов, пользуясь зельями и заклинаниями. Изобретение слов и чисел позволило людям приступить к манипуляциям над миром природы, но оно также дало им представление о власти над миром духов. Медея предложила Ясону кроваво-красное зелье, изготовленное из сока крокуса и предназначенное для дракона, охранявшего Золотое Руно. Она закрыла глаза дракону с помощью волшебных песнопений и можжевеловых иголок. Она готовила магические эликсиры и обладала секретами заклинателей змей.

По мере уплотнения материального мира и исчезновения существ из духовных миров даже низшие духи природы, такие как сильфы, дриады, наяды и гномы, стали чрезвычайно скрытными. Они как будто исчезали в ручьях, деревьях и скалах, скрываясь от первых лучей рассвета. Но они по-прежнему дразнили людей своей обманчивой близостью, и маги того времени легко находили дорогу к ним.

Некоторые маги пытались подчинить своей воле и старших богов, привлекая их с Луны. Мифы о первом волке-оборотне Ликаоне, из-за которого Посейдон затопил Фракийскую равнину, заставив Афину перенести свой город на нынешнее место, где стоят Афины, и об ужасных бурях, преследовавших Медею повсюду, куда бы она ни направлялась, отражают память о природных катастрофах в результате применения черной магии.

В конце этого периода человечество было уже больным, как и природа.

По меркам обычного героя Орфей мог потерпеть неудачу, но его влияние на историю было более значительным и продолжительным, чем у Геракла, Тесея и Ясона. Музыка, созданная Орфеем, стала бальзамом для исцеления больного и омраченного человеческого духа в течение тысячелетий.

Люди испытывали отчуждение не только от богов, но и друг от друга, если они истощали свои силы в суровой и иногда враждебной обстановке, а их сознание было поражено извращенными и низменными побуждениями, все это теперь уравновешивалось эстетическим влиянием воображения — не только в музыке, но также в литературе, живописи и скульптуре. Вдохновенные образы красоты, истины и любви воздействовали на людей помимо их сознательного восприятия. Они были более мощными, чем любое абстрактное нравственное учение.

Орфей был мифическим основателем греческих мистерий, озарявших и вдохновлявших Древнюю Грецию.

Вероятно, самое сильное художественное описание духовного кризиса в конце эпохи героев содержится в Библии.

В письменном виде оно дошло до нас в истории Иова, одном из позднейших текстов Ветхого Завета, но его происхождение кроется в более древних текстах.

Иов был добрым человеком, но потерял все свои деньги. Его сыновья и дочери умерли. Оставшись в одиночестве, он был поражен болезнью, от которой его тело покрылось чирьями. Между тем злые и порочные люди вокруг него жили припеваючи. История Иова дошла до нас не потому, что он был великим лидером или совершил великие дела, но потому, что он был первым человеком, пришедшим к очень важному и глубоко верному выводу: в жизни нет справедливости. Геракл был игрушкой богов, но лишь Иов в отчаянии воззвал к небесам. В отличие от Геракла он обладал речью и мог это сделать.

В наши дни мы принимаем как должное тот факт, что обладаем достаточной гибкостью ума, чтобы излагать свои мысли. Однако до изобретения языка, великого достижения той эпохи, подобная гибкость была невозможной.

Язык позволяет нам дистанцироваться от мира. Он позволяет нам отрешиться от физического окружения и разделять восприятие на фрагменты, которыми мы можем манипулировать. До некоторой степени мы можем упорядочивать собственное восприятие по своему желанию.

В этом процессе есть элемент отчуждения. Наряду с преимуществами языка он делает мир более холодным, темным и обманчивым местом. Мы уже упоминали о том, что мышление как таковое представляет собой омертвляющий процесс. Язык тоже удушает нас, притупляет остроту восприятия и делает нас менее уверенными в скитаниях по свету.

Итак, язык принес с собой новый вид осознания. Раньше народ Иова испытывал чувство предназначения, божественной цели, стоявшей за любыми событиями. Люди не задавали и не могли задавать вопросов. Теперь язык позволил Иову отступить от действительности. Он стал замечать непоследовательность и несогласованность событий. Жизнь cталa несправедливой.

Но Бог упрекнул Иова за скудость его знаний. «Где ты был, когда Я полагал основания Земли?., при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии ликовали от радости?.. Не сходил ли ты во глубину моря и входил ли в исследование бездны?.. Отворялись ли для тебя врата смерти и видел ли ты врата тени смертной?.. Где путь к жилищу света и где место тьмы?.. Знаешь ли ты уставы неба, можешь ли установить господство его на Земле?» (Иов, 38: 4, 7, 16, 17, 19, 33).

Иова спасло ощущение, которое все мы испытываем, когда пробуждаемся от чудесного сна и пытаемся вернуть его, но не можем это сделать. Он сознавал, что спектр человеческого восприятия во многом ограничен. «О, если бы я был как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня; когда светильник Его светил над головой моею и я при свете Его ходил среди тьмы» (Иов, 29: 2–3).

Разумеется, Иов имел в виду «лампу Осириса».

В наши дни слово «апокрифический» имеет уничижительные ассоциации, но на самом деле оно означает «скрытый» или «эзотерический». В апокрифическом «завете Иова» он был вознагражден за память об утраченном знании. Сыновья и дочери Иова были возвращены ему, и он получил три золотых пояса. Один пояс наделял его способностью понимать язык ангелов, второй — тайны творения, а третий — язык херувимов.