Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода - Борис Григорьев

К сожалению, я не могу утверждать, что в среде наших загранработников не встречались люди, относившиеся к истории страны и местному населению без должного уважения. Я сталкивался с эпигонами от дипломатии, равно как и с эпигонами от разведки, Для которых пределом мечтаний была работа, к примеру, в США или — в крайнем случае — в Англии или Франции. Дания, Швеция или там Греция воспринималась ими как оскорбительная ссылка. Помните Маяковского? И прочие разные шведы… Хотя такая разборчивость некоторых из них мне по-человечески понятна: в больших странах большие резидентуры и большой размах работы, а значит, и более благоприятные условия для того, чтобы быстрее проявить себя и в хорошем смысле слова сделать карьеру. К сожалению, среди этой категории было много и таких, для которых США и Англия были нечто вроде «роллс-ройса» или «шевролета», которым можно похвастать у себя в Москве перед «задрипанными» «москвичами» и «жигулями».

Глубоко уверен в том, что если ты едешь в страну работать (пусть не обязательно шпионить, а, к примеру, заниматься бизнесом, учиться или торговать), то должен если не полюбить местное население, то хотя бы относиться к нему с подобающей терпимостью. Иначе ты просто «пройдешь по касательной», и все своеобразие культуры, обычаев, порядков и мышления людей останется для тебя terra incognita, и ты можешь считать, что твоя командировка прошла впустую. И, конечно же, надо не забывать соблюдать элементарное правило не судить о стране пребывания со своей родной колокольни. Чтобы добиться успеха в чужой среде, надо попытаться завоевать ее доверие, понравиться.

Прав был Честерфилд, когда говорил: «Большинство искусств требует длительного изучения и усердия, но самое полезное из всех искусств — искусство нравиться — требует только одного — желания».

А вообще-то мне, конечно, приходилось видеть и премьеров, и членов кабинета министров, и известных артистов и политиков, и королеву Маргарет и ее элегантного супруга, датского принца и французского графа де Монпезана. Не хочу сказать о них ничего предосудительного или негативного, но они были за пределами моего круга связей и потому большого интереса для меня не представляли. А потому особенно глубокого следа в моей памяти не оставили. Смею, однако, утверждать, что всеми ими владеют такие же мысли и страсти, какие сидят внутри каждого из нас, но их статус диктует им более строгие рамки поведения, нежели те, которые годятся для любого из их подданных и подчиненных. Это особенно верно для скандинавов, где высокое положение более обязывает, чем возвышает.

Кстати о принце. Когда датская принцесса в начале шестидесятых достигла совершеннолетия, то она чисто по-современному решила свою личную проблему. По окончании гимназии она поехала отдыхать в Приморские Альпы и совершенно случайно встретила там своего принца, который был бедным, но порядочным графом. Их роман длился недолго, и скоро они сыграли свадьбу. Француз переехал в Амалиенборг, чтобы стать еле заметной тенью своей крупной и рослой супруги, напоминающей нам, русским, Елизавету Петровну. Тенью, потому что никакими правами на датскую корону он не располагает, даже если его супруга по каким-либо причинам перестанет быть королевой. В любом случае наследственными правами на трон будут обладать их общие дети. Граф де Монпезан, со своей стороны, не проявляет ни малейшего желания, чтобы как-то изменить свое положение, и живет замкнутой жизнью, воспитывая своих детей и увлекаясь охотой.

Помнится, как-то в первый день рождества я рано встал и поехал прогуляться с дочкой по центральным улицам города. На Бредгаде, расположенной в непосредственной близости от королевского замка, никого не было. Полюбовавшись на Мраморный собор с его самым объемным в Европе куполом и задержавшись на минутку у русской православной церкви Александра Невского, я обнаружил появившегося из-за угла джентльмена примерно моего возраста, державшего за руки двух маленьких мальчишек. Подойдя поближе, я увидел, что мальчишки были зачарованы огромным заводным Санта-Клаусом, мчавшимся на санях с огромным мешком за спиной. В элегантно, но скромно одетом мужчине я узнал Датского принца-отца, который, вероятно, воспользовался безлюдным часом, когда все подданные еще спят беспробудным сном, переваривая в туго набитых желудках шинку,[23] для того чтобы спокойно показать сыновьям праздничные витрины.

Мальчишки, судя по расстроенным выражениям, не хотели отходить от витрины до тех пор, пока отец не раскошелится на понравившуюся игрушку. Отец терпеливо объяснял наследникам датского престола, что магазин закрыт и что он обещает купить Санта-Клауса чуть позже. Поравнявшись с королевской семьей, я сказал с русским акцентом «гу дэ». Принц как ни в чем не бывало раскланялся со мной с приветливой улыбкой на губах и ответил мне тем же «гу дэ», но уже с галльским прононсом. Так мы мирно разошлись: принц-отец потащил за руки своих принцев-наследников по направлению к королевскому дворцу, а я взял за руку дочь и повел ее в противоположную сторону.

Возможно, эта мимолетная встреча с русским дипломатом на улице каким-то образом повлияла на образование одного из этих принцев, потому что он выучил потом в совершенстве русский язык и неоднократно приезжал в Россию.

Король с удовольствием танцует в неофициальной обстановке.

Наш читатель, вероятно, мало наслышан про бывшую принцессу Маргарет, ныне королеву Дании. Ее скромное поведение — ни тебе семейных скандалов, ни экстремистских выходок в политике — обеспечивает ей особое место в пантеоне коронованных и августейших персон нашего времени. Между тем она вполне заслуживает того, чтобы быть упомянутой не только на страницах данной книги. Как монарх она вносит свою незаметную лепту в стабильность и благополучие страны, живет полноценной жизнью женщины и матери, наслаждается художественнымтворчеством, потому что наделена даром ценить искусство и творить его. Королева Маргарет является обладательницей незаурядного таланта художника и от своих британских царственных коллег отличается безупречным поведением.

Король по своим взглядам — убежденный монарх.

В прошлом веке широко известный в Дании проповедник пастор Биркедаль очень часто заканчивал свои проповеди следующей молитвой:

— Господи, дай, если это возможно, нашему королю Кристьяну IX датское сердце!

Жаль, что этот проповедник не дожил до наших дней. Он бы убедился, что нынешние наследники Кристьяна IX, по всей видимости, вняли этому призыву. Они отлично понимают, в какое время царствуют, и поэтому предпринимают все для того, чтобы укоротить дистанцию, отделяющую их от своих подданных. У них внутри не только датское сердце, но и датские печенка, желудок и селезенка, и все они говорят по-датски, а не по-немецки или по-французски, а в своем быту предпочитают иностранному все датское.