Солдат мафии - Эл Конрой

Из-за "бьюика" сверкнуло пламя автоматной очереди, засвистели пули. Одна угодила Джонни в левую руку, разорвала мышцы и прошла насквозь.

Он вскрикнул и осел на капот машины.

Снова очередь. Теперь пуля рикошетом от металла ударила Джонни в бок.

Он скатился за машину.

Какая-то дымка застлала глаза, но сразу исчезла, когда он услышал приближающиеся шаги. Посмотрев на уровне земли между колес машины, он увидел ноги подбегавшего Галлони.

Пистолет Джонни по-прежнему сжимал в руке. Он три раза выстрелил из-под кузова машины, и третья пуля перебила бандиту ногу.

Он со стоном рухнул. Тут же последовали ещё два выстрела, размозжившие ему голову.

Теперь Джонни отчаянно напрягал все силы, чтобы встать.

Ни в одном окне не вспыхнул свет, хотя множество глаз сейчас внимательно смотрели на улицу. Полицейский участок находился всего в полумиле. Нужно было как можно скорее убраться отсюда, но далеко уйти он не смог бы. Раненая рука при каждом движении причиняла ужасную боль.

Джонни бросил пистолет и свободной рукой сунул раненую за пояс, чтобы та не болталась.

Потом попытался вздохнуть поглубже - и едва удержался от крик: вторая пуля застряла между ребер, острая боль словно ножом пронзила грудь.

Несмотря на начавшееся головокружение, он попытался добраться до "бьюика". Дверца осталась открытой, мотор продолжал работать.

Джонни упал на сидение, протиснулся за руль и здоровой рукой захлопнул дверцу. Потом ему удалось ухватиться за руль и, несмотря на текущую из раны кровь, тронуть машину с места.

До моста он добрался ещё до того, как полицейские успели оповестить контрольный пост дорожной службы. Скорчившись так, чтобы дежурный не заметил кровь, сунул деньги за проезд и поскорей уехал. Добравшись до Манхеттена, кое-как отыскал телефонную будку и набрал домашний номер Райли.

После третьего звонка раздался сонный голос:

- Да?

- Говорит Джонни Морини. Позаботьтесь о безопасности моей жены Мери. Если её ещё захватили.

Он назвал адрес пансиона в Инглвуде.

- Джонни... Что случилось? Кажется, вам нехорошо?

- Позаботьтесь о ней. Это долго не продлится.

- Где вы?

- Повторяю, скоро все кончится... Оставайтесь на связи...

Джонни повесил трубку, сел в "бьюик" и, едва не теряя сознания, поехал в сторону нижнего Ист-Сайда.

На мрачной грязной улице навстречу попадались одни пьяницы и бродяги. Джонни оставил "бьюик" и заковылял по тротуару. Здесь его жалкий вид и неверная походка не бросались в глаза. Редкие прохожие, ещё державшиеся на ногах, передвигались столь же неуверенно.

Он одолел крыльцо и, хватаясь за перила, стал подниматься на второй этаж. Кровь, которой он отмечал каждую ступеньку лестницы, полиции ничего бы не дала: в этих местах им трудно было рассчитывать на сотрудничество.

Добравшись до лестничной площадки, он привалился к двери доктора Миллера и постучал.

Миллер был настоящим врачом. В свое время его клиентура состояла из очень приличных людей... до того, как он был осужден за аборты. Это было в те годы, когда за такую практику сурово карали.

Дверь ему открыла девочка лет четырнадцати, весь наряд которой составляла мужская рубашка. При виде окровавленного человека она не слишком удивилась, лишь округлила губы и слегка присвистнула.

- Да, ничего себе... Вам здорово досталось, - заметила она и взяла его за здоровую руку, чтобы помочь войти. Потом босой ногой закрыла дверь.

В просторной комнате царила чистота, необычная для этого квартала. Пока девочка устраивала Джонни на диване, из соседней комнаты вышел доктор Миллер. Худощавый, но пышущий здоровьем, он был совершенно голым, если не считать полотенца, вокруг бедер.

Не сказав ни слова, он взял со стола бутылку скотча и протянул её гостю.

Джонни онемевшими пальцами поднес её к губам. Виски потекло на подбородок, но ему было все равно.

- Что с тобой стряслось, Джонни? - спросил врач, начав снимать с него одежду.

- Этого следовало ожидать, - сквозь стиснутые зубы простонал Джонни.

Миллер печально покачал головой.

- Да... я слышал...

В дверях появилась вторая девушка. Той было лет шестнадцать, и расхаживала она в чем мать родила. Маленькие нахально торчащие груди и симпатичная пара ягодиц подрагивали при каждом движении.

Доктор Миллер с восторгом принимал такие заблудшие души. Не говоря уж о том, что он предоставлял им кров, то, чем он с ними занимался, не причиняло им особого вреда: они и так немало повидали, прежде чем очутиться здесь. А человеком доктор Миллер был неплохим.

Шестнадцатилетняя девица с явным интересом рассматривала Джонни.

- Он умрет? - спросила она с отчетливым южным акцентом.

- Нет, если ты живо вскипятишь два ведра воды.

Девушка торопливо вышла; груди и ягодицы подпрыгивали в такт.

- А я, могу я чем-нибудь помочь? - заволновалась младшая.

- При условии, что сначала вымоешь руки. И не жалей мыла.

Она поспешила в ванную.

К тому времени Джонни был раздет до пояса. Новая порция скотча помогла одолеть накатившую волну беспамятства.

Доктор Миллер осмотрел рану на боку.

- Крепко досталось, Джонни, - заметил он, открыл шкафчик и достал оттуда бутылку и вату.

- Что это такое? - прошептал Джонни.

- Хлороформ. Нужно извлечь пулю, которая застряла между ребрами, продезинфицировать руку, наложить жгут и зашить. Ты ничего не почувствуешь.

- О том, чтоб я заснул, не может быть и речи, - хрипло заявил раненый.

Он знал, что Миллер постарается заштопать его как можно лучше. Зато вовсе не был уверен, что врач не воспользуется его забытьем, чтобы предупредить дона Ренцо. Слишком велика была награда...

- Дай мне немного кодеина, и хватит.

Миллер пожал плечами, поставил хлороформ обратно и достал маленький флакончик, из которого высыпал на ладонь три пилюли. Джонни сунул их в рот и запил новой порцией скотча. Врач тем временем возился с марлей, чтобы наложить на руку выше раны жгут, туго затянуть его и остановить кровотечение.

Волна беспамятства вновь поглотила Джонни, а когда он пришел в себя, Миллер уже завязывал узел жгута.

- Отлично, мой мальчик, - сказал он. - А теперь нужно подождать, когда начнут действовать пилюли. Без этого не обойтись.

Он вернулся к шкафчику, вытащил пробку из бутылки со спиртом и протер им руки.

Появилась младшая девочка и продемонстрировала врачу свежевымытые руки.

- Хорошо, - кивнул он. - Найди в шкафу коробку с бинтами и ватой.

Едва она исчезла в спальне, из кухни выглянула девушка постарше и объявила:

- Вода кипит.

Миллер протянул ей поддон с хирургическими инструментами.

- Положи туда. Только осторожно.

Пока вокруг него все суетились, Джонни плыл в безболезненном мире кодеина. Но когда врач принялся за работу, страдание и боль вернулись снова.

При удалении пули, застрявшей между ребрами, ему стало совсем плохо, но Джонни терпел. А когда Миллер занялся его рукой, которая, казалось, онемела, от дикой боли он просто потерял сознание.

Снова придя в себя, он увидел, что врач заканчивает бинтовать ему руку. Девушки замерли рядом, одна держала коробку с бинтами, другая поддон с инструментами, теперь красными от крови. Сейчас Джонни уже не испытывал такой безумной боли, но чувствовал себя каким-то вялым и опустошенным.

Доктор Миллер выпрямился, отступил назад и потянулся, чтобы размять онемевшую спину.

- Ну, вот, мой мальчик, - сказал он. - Это все, что я мог для тебя сделать. Я предпочел бы оставить тебя здесь, но это невозможно.

- Да...

Слово с трудом сорвалось с его губ, потом слабым дрожащим голосом он продолжил:

- Вы не могли бы дать мне что-то из одежды?

Миллер прошел в спальню и вернулся со старой нейлоновой курткой на "молнии". Девушки помогли Джонни её надеть. Колени подгибались, так что его пришлось поддерживать, пока он не восстановил равновесие.

Через минуту все прошло.

Пока девушки его одевали, а врач застегивал молнию, Джонни чувствовал странную легкость в голове.

- Ты мне должен двести пятьдесят долларов, - сказал врач.

Очень осторожно Джонни сунул правую руку в карман и вытащил все деньги, что там оказались - сорок пять долларов и кучка мелочи. Деньги он положил на стол, а потом забрал обратно десять центов.

Миллер проводил их недовольным взглядом.

- Ты мой адрес знаешь, - буркнул он. - Остальное я надеюсь получить по почте. И ещё до нового года.

- Рад это слышать, доктор. Это доказывает, что ты веришь - я выживу.

- Только если отправишься в больницу. И не через шесть месяцев. Иначе есть большая вероятность, что ты умрешь. В больницу лучше бы не здесь, а в другом городе.

- Я понял, доктор. Можно мне ещё немножко кодеина?

Миллер высыпал из флакона пригоршню пилюль и сунул их в карман нейлоновой куртки. Потом взял бумажку в пять долларов, лежавшую на столе, сунул её в тот же карман и открыл дверь.