Баженов - Семён Борисов

От дворца шла монументальная ограда-галлерея, соединявшая дворец с «хлебным домом». С белыми колоннами и розетками, резко выделявшимися на красном фоне, она была построена в два яруса. Верхний ярус, повторяющий своими деталями нижний, украшен круглыми башенками с остроконечными пирамидками. «Комбинация арки, двух башенок и пирамидок создает сложное и причудливое пространственное разрешение верха, равного которому мы не знаем. Весь памятник охвачен интенсивным движением; последнее, однако, не устремляется резко на периферию и сохраняет связь с материальным остовом сооружения» (В. Згура).

Галлерея соединяла большой дворец с «особливым корпусом в два этажа для кухонь, приспешень, погребов и для прочих должностей и служителей». Это здание, получившее название «хлебного дома» от скульптурного изображения двух хлебов в центре фасада, характерно своей массивностью. Обращенный к дворцу фасад обработан рустованными колоннами и декоративными деталями. Узкие стрельчатые окна, круглые люкарны, сложный рисунок верхних окон, разделенных двойными колоннами, делают «хлебный дом» похожим на средневековый замок.

У входа через главную аллею находилась гауптвахта, которую также предполагалось соединить переходом с дворцом. Вокруг дворца расположились четыре кавалерских корпуса — эти простые на вид здания привлекают внимание своим планом, ни разу не повторяющимся и дающим в каждом корпусе новое решение.

От дворца липовая аллея — «Утрення дорожка» — вела к оперному дому. Кроме того, были построены: «мыльня», беседки, храм Цереры (единственное белое сооружение классического стиля), фигурные ворота и два фигурных моста…

Стрельчатые пролеты, арки, зубчатые башни, летящие фигуры, фантастические звери — вся эта красочная гамма под руками, архитектора-поэта превратилась в романтическую легенду, мечту из русской народной сказки — терем над озером, Ярославна, тоскующая по плененному половцами Игорю…

Екатерина возвращалась из путешествия по Крыму в Москву. Был 1785 год.

Благодаря ловкой режиссуре Потемкина путешествие царицы превратилось в живописный маскарад. Нарядные деревни тянулись вдоль дороги, по которой следовал поезд императрицы. У этих веселых деревенских домиков были только фасады, подпертые сзади кольями, которых не было видно с дороги. В раскрытые ворота амбаров виднелись мешки, туго набитые… песком. Нарядные поселяне встречали Екатерину с хлебом и солью. А так как соль, обложенная непомерными пошлинами, была недоступна крестьянам, то в солонки насыпали толченый камень… На лугах паслись стада. Ночью их гнали вперед, и Екатерина снова их встречала на своем пути…

Так Потемкин демонстрировал Екатерине благополучие страны — под скипетром «матери народов»…

В Москве Екатерину ожидали балы, празднества и сообщения главнокомандующего графа Брюса об усилившейся опасной деятельности масонов.

Брюс доносил, что «иллюминаты» (радикальная часть масонства) вступили в связь с заграницей; деятельность масонов усилилась, они подозреваются в тайных политических замыслах; самые опасные — Новиков и его ближайшие единомышленники, в числе которых находится и архитектор Баженов….

Были названы многие сановные лица, примыкавшие к тайным масонским ложам.

За последнее время Екатерина все более опасалась заговоров. Узнав, что масоны установили через Баженова связь с наследником престола Павлом, она затаила злобу и ждала только случая для расправы…

Расследованием масонской деятельности занялся князь Прозоровский, направивший в Москву опытного сыщика Apxaрoвa.

Масоны, утратив чувство осторожности, печатали в своих журналах стихи, обращенные к Павлу:

С тобой да воцарятсяБлаженство, правда, мир,Без страха да явятсяПред троном нищ и сир;Украшенный венцомТы будешь всем отцом.

— Трон!

Вот они куда метят. Масоны хотят иметь на российском престоле императора, который будет послушен ложе!..

— Не бывать тому!

После московских балов и приемов Екатерина назначила день для осмотра царицынского дворца.

Баженову генерал Измайлов сообщил:

— Матушка-царица милостиво соизволила передать, что вы можете после осмотра представить свою супругу Аграфену Лукиничну и детей…

Баженова эта милость растрогала. В семье шла суматоха — готовили наряды, волновались. Аграфена Лукинична молилась богу и заранее благодарила его за милость…

— Видишь, Вася, царица к тебе снова милостива…

Аграфена Лукинична ждала от царицы разных милостей. Ведь послала же Екатерина жене Казакова свои перчатки, после чего у Казакова отбоя нет от заказов…

Настал торжественный день. Баженов пропадал в Царицыне, делая последние приготовления к приему Екатерины. Кортеж Екатерины направился в Царицыно.

«Чем ближе подъезжаешь к Царицыну, — писал П. Свиньин в книге «Картины России», — тем кажется оно угрюмее. Мрачный вид готических зданий оживляет мысль о древних рыцарских замках. Но вдруг вид сей, не теряя своей величественности, переменяется в самый приятный, когда въезжаешь в пределы замка, на чистый зеленый луг, заменяющий красный двор…»

В старом путеводителе по Москве еще более поэтически переданы впечатления от въезда в Царицыно: «Когда вступаешь на волнистый, самородный бархат красного двора, являются новые картины: разбросанные там и сям домики, изящно расположенные сады в английском вкусе, с широкими, густыми аллеями… Обширные полноводные пруды, как будто дышащие жизнью от переката волн, на которых колышатся шлюпки, ботики и лодочки… Букетные островки, фигурные купальни… Уединенная галлерея, названная Храмом Меланхолии».

Придворные ожидали Екатерину.

Екатерина вышла из кареты и в сопровождении Измайлова и Баженова направилась к дворцу.

Когда из-за деревьев открылась полная своеобразной красоты панорама нового дворца, Екатерина остановилась и спросила:

— Что это такое?

Окружающие недоумевающе молчали.

— Это острог, а не дворец!

Екатерина побагровела от гнева и, задыхаясь, прокричала Измайлову:

— Сломать оный до основания!

Измайлов побледнел и поклонился.

— Немедля будет выполнено, ваше величество!

Когда прошла ошеломляющая для Баженова минута оцепенения, он, нарушая правила этикета, бросился вслед за Екатериной.

— Государыня, я достоин вашего гнева, не имел счастья угодить вам, но жена моя ничего не строила…

Екатерина молча и гневно обернулась и протянула руку для поцелуя совершенно растерявшейся Аграфене Лукиничне, которая чмокнула рукав и подтолкнула детей…