Понюшка - Терри Пратчетт

— Что-то не так, командор? — спросил Фини.

— Все не так, — ответил Ваймс. — С одной стороны, ни один полицейский не приносит присяги исполнительной власти, а клянется защищать закон. О, политики могут менять законы, и если они не нравятся копу, он имеет право уйти в отставку. Но пока он на работе, он обязан следовать букве закона. — Он откинулся на стену. — Ты не должен был приносить присяги магистрату! Мне следует взглянуть, что ты там подписал… — Ваймс умолк, потому что в двери откинулась крохотная металлическая дверца и в проеме показалось лицо матери Фини. Оно казалось встревоженным.

— Я приготовила Банг сак дак, Фини, с брюквой и дольками картошки. Там хватит и герцогу тоже, если он снизойдет, чтобы отведать ее.

Ваймс наклонился вперед и прошептал:

— Она знает, что ты меня арестовал?

Фини вздрогнул:

— Что вы, сэр! И пожалуйста, не говорите ей, потому что она не пустит меня домой.

Ваймс подошел к двери и ответил сквозь щель.

— С радостью принимаю ваше гостеприимное предложение, госпожа Апшот.

Послышался нервный смешок с противоположной стороны, за которым последовал ответ женщины:

— К сожалению, ваша светлость, у нас нет серебряных тарелок.

Дома Ваймсу с Сибиллой подавали на вполне приличных глиняных тарелках. Те были дешевыми, практичными и их было легко мыть. Поэтому он громко ответил:

— Мне тоже жаль, что у вас нет серебряных тарелок, госпожа Апшонт. Поэтому я позабочусь, чтобы вам их прислали лично в руки.

С той стороны двери послышался какой-то шум, а Фини спросил:

— Прошу прощения, но вы что, сдурели, сэр?

«А это бы помогло», — решил Ваймс.

— У нас в поместье, парень, сотня треклятых серебряных тарелок. Они совершенно бесполезны. Еда на них моментально остывает, и не успеешь отвернуться, как они тут же чернеют. А еще у нас явный переизбыток ложек. Нужно проследить, чтобы их вам тоже доставили.

— Вы не можете так поступить, сэр! Она боится держать в доме ценные вещи!

— Неужели у вас в округе так много воров, старший констебль? — уточнил Ваймс, сделав акцент на последней паре слов.

Фини отворил дверь камеры и поднял с земли мать, которая упала в обморок при мысли об обладании серебряными тарелками, отряхнул с нее траву и бросил через плечо:

— Нет, сэр. Просто для того, чтобы нечего было воровать. Моя матушка всегда говорила, что на деньги счастье не купишь.

«Верно, — подумал Ваймс. — То же самое твердила моя ма, но была очень рада моей первой получке, поскольку это означало, что мы сможем позволить себе обед, в котором будет что-то съедобное. Да и что такое счастье? Не более чем ложь, которой мы себя обманываем…»

Когда пунцовая от смущения госпожа Апшот удалилась за блюдом, Ваймс обратился к Фини:

— Только между нами, ты сам-то веришь в мою виновность?

— Нет, сэр! — немедленно заявил Фини.

— Ты ответил слишком быстро, молодой человек. Хочешь сказать, что это чутье копа? Потому что у меня ощущение, что ты не долго пробыл копом, и работы было не много. Я не специалист, но не представляю, чтобы свиньи часто тебе лгали.

Фини тяжело вздохнул.

— Знаете, сэр. — тихо сказал он. — Мой дедушка был стрелянный воробей и умел читать людей. Он часто брал меня с собой, сэр, знакомил с людьми и когда мы отходили подальше, рассказывал их историю, вроде той, где кого-то застали на месте преступления с общественной курицей подмышкой…

Ваймс слушал с открытым ртом розовощекого, чисто выбритого юнца, который рассказывал об этой тихой и симпатичной сельской местности так, словно она была напичкана демонами, вырвавшимися из ада. Он разворачивал перед глазами Сэма широкое полотно преступлений, которое нуждалось в хорошей стирке: тут были не очень тяжкие преступления, в основном жестокость, тупоголовость и все, что обычно происходит благодаря беспечности и человеческой глупости. Разумеется, там где есть люди, там всегда найдется место преступлению. Это только кажется, что в тихом местечке, находящемся на краю света, все тихо и птички поют. И даже он, едва оказавшись тут, сразу же почувствовал, что творится нечто неладное, и вот он прямо в самом центре.

— Мой отец говорил, что ты почувствуешь покалывание. — Рассказывал Фини. — Он велел, наблюдай, слушай и не спускай глаз с каждого. Еще не родилось ни одного хорошего полицейского, в ком бы не сидел крохотный злодей, и это его зов. Он подсказывает: «Этот парень что-то скрывает». Или: «он напуган сильнее, чем должен быть», либо: «парень ведет себя нахально, потому что сильно нервничает». Вот, что это такое.

Ваймс был скорее восхищен, чем шокирован этой исповедью, хотя и не очень сильно.

— Итак, мистер Фини, вижу твой дед и отец все сделали верно. Значит, я посылаю тебе верный сигнал, так?

— Нет, сэр. Совсем нет. У моих деда с отцом бывало такое же раньше. Абсолютно чисто. Это заставляет нервничать. — Фини склонил голову на бок и добавил: — Прошу прощения, сэр. Кажется у нас возникла крохотная проблемка…

Констебль Апшот выскочил из камеры, хлопнув дверью, и убежал за здание. Раздался писк и визги, и потом Ваймс который все это время мирно сидел внутри, внезапно увидел в своих объятьях гоблинов. На самом деле гоблин был только один, но даже один гоблин в стесненном помещении больше, чем нужно. Начиная с запаха, и этим не заканчивается, поскольку он пронизывает весь мир. С другой стороны, это нельзя было назвать вонью, хотя от него пахло всеми веществами, которые только может произвести органическое существо. Любой житель Анк-Морпорка, который хоть раз бывал на его улицах был более или менее не восприимчив к вони, и, возвращаясь к запаху, его можно было бы даже назвать «изысканным ароматом», если бы известный коллекционер Дэйв из лавки «булавок и марок Дэйва» в очередной раз собирался расширить свою коллекцию. Но вы бы не смогли закупорить этот аромат, или как там это называется у коллекционеров, поскольку исключительный запах гоблина скорее ощущение. И это ощущение сродни тому, что вы чувствуете как разрушается эмаль на ваших зубах и одновременно с той же скоростью ржавеет все имеющееся у вас железо. Ваймс отпихнул существо в сторону, но оно вцепилось всеми конечностями, издав звук, который должен был быть голосом, но был скорее похож на грохот, который издает мешок, набитый орехами, когда на нем резво прыгает ваш отпрыск. Тем не менее, существо не нападало, если не считать биологического оружия. Оно цеплялось ногами и размахивало руками, так что Ваймс предотвратил попытку Фини оглушить существо официальной дубинкой, потому что, если сосредоточиться, было понятно, что гоблин пользовался словами и эти слова были:

— П-ливатсь! П-ливатсь! Мы хотеть справа п-ливатсь! Трепаватсь! Трепаватсь справа п-ливатсь! Так? Справа п-ливатсь!

Фини с другой стороны вопил:

— Вонючка! Ты, мелкий дьяволенок, я же говорил тебе, что с тобой сделаю, если хотя бы увижу, что ты снова воруешь помои для свиней? — И посмотрел на Ваймса в поисках поддержки. — Они же могут вас заразить чем-нибудь ужасным, сэр!

— Ты не прекратишь прыгать тут с этой треклятой дубинкой, парень? — Ваймс снова посмотрел на гоблина, который извивался в его хватке и сказал: — Теперь ты, маленький засранец. А ну, перестань вопить!

В крохотной камере стало тихо, только до сих пор звучало перемежающееся эхо: «Они пожирают собственных детей!» и «Справа п-ливатсь!» Последнее было от гоблина с простой и тщательно подобранной кличкой «Вонючка».

Переставший бояться гоблин ткнул когтистой лапкой в левое запястье Ваймса, взглянул в его лицо и сказал: «Справа п-ливатсь?» Это была мольба. Когтистая лапка постучала по ноге. «Справа п-ливатсь?» Создание указало на дверь и оглянулось на хмурящегося старшего констебля, а потом вновь обратилось к Ваймсу с усталым видом обреченного человека: «Справа-п-ливатсь? Мистсер поли-сисей-ски?»

Ваймс вынул из кармана табакерку. Можно было бы подумать, что он решил это сделать ради ее содержимого, но это была своего рода церемония, которая помогала выиграть время и дать подумать, гораздо большее, чем прикуривая сигару. Наконец, Сэм произнес:

— Так вот, старший констебль, у нас тут имеется кое-кто, умоляющий вас о справедливости. Что вы намерены предпринять по этому поводу?

Растерявшийся Фини постарался собраться с мыслями:

— Но это же вонючий гоблин!

— И часто ты видишь их слоняющимися возле твоей кутузки? — Уточнил Ваймс, стараясь не закипеть.

— Только Вонючку, — ответил Фини, нахмурившись в сторону гоблина, который показал ему свой похожий на червячка язычок. — Он постоянно тут крутится. Остальным хорошо известно, что с ними будет, если их тут поймают.

Ваймс снова опустил взгляд на гоблина и приметил, что одна из ног существа плохо срослась после перелома. Сэм вертел в руке табакерку, не глядя на юношу.