Кровь ангелов - Майкл Смит

На экране появилось изображение женского лица. Нажав по запросу другую кнопку, он увидел еще одну маленькую фотографию другой женщины. Под каждой фотографией шел текст, один и тот же: «Убей их».

Затерянный во времени. Затерянный в числах. Затерянный в происходящем.

Джима вновь привел в себя громкий рев. Он понял, что неизвестно сколько времени простоял, прислонившись к фургону. Просто стоял посреди парковки, ничего не соображая и тупо глядя на мобильный телефон.

— Он меня стукнул, мама, он меня стукнул!

Джим повернул голову. Напротив возле багажника спортивного автомобиля стояли два маленьких мальчика лет семи, но уже довольно крепкие. Багажник был широко распахнут, словно пасть, полная пакетов с ярко раскрашенными упаковками, похожими на еду, которой вполне хватило бы небольшой африканской стране на целый месяц. Мальчишек оставили возле машины, пока их мать катила тележку обратно к находившейся в полусотне ярдов стойке.

Глупо. Действительно глупо.

Мальчик, которого ударили, отчаянно ревел, покраснев от натуги. Второй сосредоточенно наблюдал за ним, словно оценивая результат. Ты бьешь — он плачет. Как интересно.

Снова садясь в кабину фургона и включая двигатель, Джим подумал, что, с точки зрения постороннего, поведение ударившего кажется куда менее раздражающим, чем поведение пострадавшего, который продолжал реветь: «Он меня стукнул, он меня стукнул». Да, конечно, первый мальчик — та еще сволочь, и да, он первым начал, и да, бить других плохо. Но почему-то именно к орущему мальчишке хочется подойти и самому как следует его стукнуть. Хочется наказать его за лицемерие, за то, что он пытается воспользоваться собственной слабостью, чтобы привлечь чужую силу. Главное его желание — чтобы пришел кто-то взрослый и надавал тумаков тому, кто его ударил. Он хочет, чтобы кто-то другой совершил насилие, не совершая его при этом сам, чтобы получить преимущество, не неся никакой ответственности за свои действия. Такой ребенок — из тех, кто, став взрослым, готов засудить соседа за то, что споткнулся у него на дорожке, после того как весь вечер ел хотдоги и пил пиво этого соседа.

Джим опустил стекло. Мать мальчишек была все еще в сорока ярдах от него, возвращаясь назад.

— Эй, парень, — позвал Джим.

Оба повернулись и уставились на него. Джим обратился к плачущему:

— Или ударь его в ответ, или заткнись, черт бы тебя побрал.

Мальчик заморгал, продолжая всхлипывать.

— Понял? Прекрати скулить.

Всхлипывания смолкли. Мальчик быстро кивнул. Лицо его побелело.

— Вот и хорошо. Продолжай в том же духе. Или я вернусь и доберусь до тебя.

Джим закрыл окно и выехал со стоянки, потом из города, а затем — на шоссе.

Он ехал всю ночь, прямо на запад, оставаясь в Виргинии, но держась второстепенных дорог, как только Питерсберг оказался позади. Он ехал к месту своего назначения. Теперь у него действительно не оставалось выбора.

Он ехал домой.

Часть II МНОГИЕ

Место, где происходит событие, неминуемо оказывает на него влияние, благотворное или дурное.

Глава 12

Оз Тернер набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул, шевеля губами, словно усталый конь. Было без пятнадцати одиннадцать утра понедельника, холодного и дождливого, как обычно в сентябре. Он терпеть не мог сентябри. Понедельники тоже — неделя только начинается, но уже чувствует себя страшно старой, да и на работе еще толком нечего делать. Спешить было совершенно некуда, и очередное утро могло смело считаться пропавшим впустую.

Сидя за столом у окна, он с завистью бросил взгляд на главную улицу Линкольна, по которой шла пара местных жителей, низко наклонив головы. Они скрылись внутри универмага «Джейнс», и улица снова опустела.

Добро пожаловать, скука, старая подруга.

Встав, он шаркающей походкой направился в маленькую кухню мимо двух пустых столов. В редакции редко бывало двое сотрудников одновременно, а присутствие всех троих означало, что началась война, прилетели инопланетяне или открылась окружная ярмарка.

Ожидая, пока закипит вода, Оз бросил в чашку четыре ложки кофе и три сахара. Последняя бывшая жена постоянно досаждала ему упреками, что он чересчур много пьет кофе, и он до сих пор радовался, что этой идиотской проблемы более не существует. Супруга и в самом деле была основательной занудой. В постели с ней, конечно, можно было неплохо развлечься, но теперь, когда она демонстрировала свои способности кому-то другому (и это продолжалось уже три года, причем в течение первого из них она все еще оставалась замужем за Озом), удовольствие от подобных воспоминаний оказывалось весьма сомнительным.

Оз давно решил, что все женщины делятся на покорных скромниц, которые всегда хранят тебе верность и от которых ты порой ходишь на сторону, и на дерзких соблазнительниц, первыми уходящих на сторону, причем быстро и далеко. Он пробовал иметь дело и с теми и с другими — собственно говоря, был в свое время женат на таких, — и в обоих случаях ничего хорошего не вышло. Он надеялся, что, возможно, существует и некий промежуточный вариант, но ему, пожалуй, уже слишком поздно что-то искать.

В течение пяти минут Тернер смотрел на свое отражение в чайнике — по крайней мере, он полагал, что это именно он, хотя борода и волосы выглядели однообразно седыми и чересчур густыми на средний вкус, — прежде чем понял, что вода закипела.

Вернувшись за стол, он некоторое время с неудовольствием смотрел на экран, держа чашку у живота. За утро к статье добавилось пятьсот новых слов, но ему они не нравились. Итак, башня в Иьюпорте, штат Род-Айленд, выглядела удивительно похожей на древнескандинавские постройки. И что с того? Тема давно уже устарела.

С точки зрения Оза, общество состояло из тупых и ограниченных личностей, не говоря уж о сильных мира сего. Именно таким являлось его отношение к жизни. Но при этом он был еще и профессионалом. Нельзя просто повторять одно и то же снова и снова. Даже если никто не читает его рубрику (что вполне вероятно) или просто просматривает ее, считая все это шуткой (а он был уверен, что некоторые действительно так считают), нужно было делать все как следует.

Иначе — какой во всем этом смысл?

Он выделил кусок текста и стер его. Следующие полчаса прошли без особых усилий.

Услышав на улице хлопок дверцы, Оз поднял взгляд.

На улице рядом с магазином «Джейнс» появился автомобиль. Он привлекал внимание тем, что был припаркован капотом вперед — чересчур сложный маневр для большинства местных жителей, к тому же машина была взята напрокат, большая и черная, с номерами Колорадо. Перед ней стоял человек выше среднего роста, широкоплечий, с очень коротко подстриженными темными волосами и суровым, не слишком чисто выбритым лицом. Он смотрел прямо на окна «Линкольнского вестника».

Потом повел глазами по сторонам вдоль улицы, и в его взгляде почувствовалось нечто профессиональное.

Оз наклонился вперед, заинтригованно наблюдая за незнакомцем, который чем-то напомнил ему Терминатора. Нет, он отнюдь не был столь широкоплеч или накачан, как Арни в те времена, не был он и затянут с головы до ног в черную кожу. Если бы кто-то такой появился в округе Уэбстер, штат Массачусетс, о нем сейчас уже говорили бы в новостях. Новости передавались из небольшой студии соседнего городка. Час в неделю. Тернер вел там передачу «О-Зона Оза» в мертвое время от полуночи до часа ночи, аудиторию которой составляла жалкая горстка страдающих бессонницей.

На самом деле незнакомец был худ и подтянут, и сходство заключалось лишь в том, как он стоял, не обращая внимания на дождь, будто ни погода, ни, вероятно, многое другое никоим образом его не касается.

«Что ж, можете считать меня Вудвордом, — подумал Оз, — или Бернстайном, но этот тип явно остановился здесь не для того, чтобы перевести дух».

Тернер повернулся, чтобы взять цифровой фотоаппарат. Потребовалось полминуты, чтобы найти его под грудой бумаг, но когда Оз вновь посмотрел в окно — на улице уже никого не было.

— Вот черт, — пробормотал он, быстро бросив взгляд направо и налево.

Видимо, в конце концов зашел в магазин купить сигарет или содовой. Обычный проезжий, каких много. Линкольн мог спать спокойно. Никакого повода для волнений.

И тут кто-то постучал в дверь.

Причем громко.

Оз повернулся в кресле, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Этого не могло быть. По крайней мере, не должно было быть.

Снова раздался стук, три раза.

Оз медленно встал и отошел на несколько шагов назад, откуда хорошо видна дверь «Вестника». Верхняя ее половина была закрыта матовым стеклом.

Сквозь него виднелся размытый силуэт.