Крутые профи - Евгений Сухов

– Они встречаются уже полгода.

Шевцов потянул на себя поводья. Уздцы, раздирая губы жеребцу, заставили его остановиться. Обиженно мотнув головой, животное застыло. Кажется, генеральный совсем не замечал того, что причиняет страдания жеребцу, его душевная боль была во сто крат сильнее.

Семену потребовалось время, чтобы обрести прежний покой. Несколько минут он следил за полетом крикливых грачей, как если бы не существовало более великолепного зрелища, потом повернулся и произнес спокойным голосом (дело-то обыкновенное, тут не миллионы в печи полыхают, о бабах мужики заговорили):

– Вот как. Никогда бы не подумал. Во всяком случае, по ее поведению этого нельзя было сказать. Хитра! Значит, он решил не только меня уделать, но еще и мою женщину забрать. Дескать, ты ее холишь, украшениями дорогими одариваешь, а я имею ее в рабочем перерыве, приспустив штаны. Тварь! Чего же ей не хватало? – Петляков благоразумно помалкивал. – Неужели она думала, что так и будет тянуть из меня деньги, а я ничего не узнаю? И как я, по-твоему, теперь должен поступать? Может быть, привязать ее к хвосту вот этого жеребца и пустить его галопом? А может быть, подвесить вниз башкой куда-нибудь на сосну? Так, что ли? Чего ты молчишь, Вадим?

Потрепав жеребца по холке, Шевцов отпустил поводья, и животное, благодарно мотнув крупной головой, зашагало по берегу.

– В сердечных делах я плохой советчик. Вам решать. Но можно было бы забрать квартиру и отправить ее туда, откуда она вышла.

– Жаль, что так получилось… Но ничего пока делать не будем. Пусть все остается так, как есть. Если мы это сделаем, то Николаев может заподозрить. Только после того, как с ним рассчитаемся.

– Согласен.

– Но я от встречи с ней попробую воздержаться… Как бы мне этого ни хотелось, – с тоской признался Шевцов.

– А если она чего-то почувствует? Женщина она не глупая.

– Не думаю, что она чего-то заметит. В последнее время мы с ней нечасто виделись, у нее все время были какие-то уважительные причины. Теперь я понимаю, в чем там дело. А потом, ведь я не газетными киосками заведую, у меня огромная компания. А за ней глаз нужен.

– Тоже верно.

– Ларису из вида не упускай. Мне интересно знать о ней все.

Вадим Петляков понимающе кивнул:

– Мы так и сделали. За ее домом установили наблюдение, а кроме того, подложили еще радиозакладки в ее квартиру.

– Годится. Докладывай мне ежедневно.

– Хорошо. Я бы попросил вас некоторое время побыть здесь, в загородном доме, пока мы провернем операцию.

– А чья это идея?

– Федосеева, но он знает, что делает.

– А вы у меня ничего там не разобьете? – подозрительно посмотрел на начальника службы безопасности Шевцов. – Все-таки у меня там антиквариат и прочие интересные вещи.

– Не беспокойтесь, все будет так, как нужно. Я даже оставлю своих людей, чтобы они присматривали за комнатами. Так что ничего не пропадет. Ну, пару окон придется все-таки выставить, что же это будет за нападение без звона стекол.

– Сам разобьешь, сам поставишь, – буркнул недовольно Семен Валентинович.

– Обязательно поставлю, – улыбнулся Петляков.

– А Федосеев не подведет? Надежен?

– Вполне. Я за него ручаюсь. Знаю уже не первый год, он ни разу не подвел. Все будет выглядеть по-настоящему, даже носилки с вашим телом. Сюжет должны будут показать по телевидению. Уже согласовали.

– Ишь ты! – качнул головой Шевцов. – Ладно, пусть так оно и будет. А теперь давай подъедем к тому мысочку, там нас ждет барбекю и хороший коньяк. Ты ведь с дороги и, кажется, не обедал.

– Ну-у…

– Вот и отлично! Перекусим!

Николаев вышел из офиса ровно в шесть. Он был из тех людей, кто не привык задерживаться допоздна. Предпочитал обедать в одно и то же время и появлялся на работе в строго определенный час. И вообще любил во всем умеренность. Плечистый, в дорогом костюме, он невольно приковывал к себе внимание окружающих. Но в этот раз он показался Петлякову каким-то другим. Похилее, что ли, может, потому, что тот знал о нем нечто такое, что не могли знать другие сотрудники. Теперь для него Николаев виделся всего лишь неким безликим манекеном, у которого на груди были нарисованы круги для прицельной стрельбы.

Водитель, куривший в сторонке, швырнул окурок под куст и быстрым шагом направился распахивать переднюю дверцу. Николаев приостановился чуток, давая водителю распахнуть ее пошире, и, едва кивнув в благодарность, нырнул в салон.

Оставаясь в тени широко клена, Петляков был совершенно невидим, если что и можно было рассмотреть, так это только носки ботинок, на которые, пробив густую крону, упал узкий солнечный луч.

Но то не в счет!

В потрепанных джинсах и в старой рубашке с короткими рукавами, Вадим Петляков производил впечатление праздно шатающегося гуляки, завернувшего в сквер выкурить пару сигарет. Прохожие лишь бросали скучающие взоры в его сторону и торопились дальше.

Молодые пары стремились углубиться в самую зелень бульвара, где было поуютнее, да и потемнее, пожалуй, что создавало некоторую иллюзию уюта и камерности. Люди постарше к одиночеству не стремились, чинно, как и подобает в их возрасте, под руку вышагивали по дорожкам, и только было слышно, как под их подошвами хрустел насыпной гравий.

Проследив за тем, как машина с Николаевым скрылась за углом дома, Петляков вытащил телефон и набрал номер.

– Он выехал к себе, можно приступать.

Майор Федосеев посмотрел на часы. Минут через десять будут штурмовать дом Шевцова. Мини-вэн белого цвета, стоящий на соседней улице, выглядел вполне мирно. Единственное, что могло насторожить внимательного наблюдателя, так это затемненные стекла, и уж требовалось иметь богатое воображение, чтобы представить, что в его металлическом чреве находятся полтора десятка спецназовцев при полной амуниции.

Иван неожиданно поймал себя на том, что малость волнуется, прежде за ним подобного не наблюдалось. Все должно походить на правду и обязано быть отрежиссировано до мелочей, даже если представление разыгрывается всего-то для одного человека.

Мимо прошла небольшая группа молодых людей. Федосеев проводил их заинтересованным взглядом. Это хорошо, что здесь есть народ. Чем больше будет свидетелей, тем больше веры. Метрах в пятидесяти стоял пятиэтажный дом. Наверняка какое-нибудь элитное жилье: уж слишком просторный двор, такой, по нынешним временам, стоит немалых деньжищ, да и окна огромные, едва ли не в половину неба. Во дворе просматривались детские горки, какие-то замысловатые строения, которые запросто можно принять за малые архитектурные формы. За происходящим будут наблюдать и из окон, важно, чтобы все выглядело поубедительнее.

Федосеев подошел к мини-вэну, негромко по-стучал. Дверь, вжикнув, слегка приоткрылась, и майор уверенно вошел внутрь. Его встретили внимательные, чуток строгие взгляды. Ребята не играли в войну, для них это была работа, даже если это будет пальба в белый свет.

– В доме никого нет? – обратился Федосеев к капитану Старикову.

В обычной жизни не отличавшийся особенными габаритами, сейчас в бронежилете он выглядел былинным героем.

– Кроме тех, кто там должен быть, никого.

– Хорошо, значит, так… Шуму должно быть много, так, чтобы было слышно за версту. Патроны холостые, но героев строить из себя не нужно, все должно быть по-настоящему.

– Мы понимаем, товарищ майор, – заверил капитан. – Все будет так, как и договаривались.

– Вот и славно.

От души как-то отлегло. Пусть парни немного потешатся, для них чем больше дыма, тем лучше. Федосеев невольно посмотрел на часы: в это самое время с противоположной стороны здания подбиралось три человека. Что-то в глубине двора громыхнуло, выбив стекла на первом этаже. Раздалась короткая автоматная очередь, в ответ злобно и задиристо прозвучала другая. Дребезжа, полетели на асфальт выбитые стекла. Послышалось несколько пистолетных выстрелов. Бойцы спокойно посматривали в окно, воспринимая происходящее как звуковое оформление к спектаклю. Один из спецназовцев, свесив крупную голову на грудь, задремал, разбудить его можно было только криком над ухом.

Раздалось еще несколько очередей. Гавкая, звучали пистолетные выстрелы. Похоже, парни всерьез увлеклись, им бы пора завязывать этот «бой с тенью».

За пределами мини-вэна возникло оживление: несколько парней в джинсовых куртках устремились по направлению выстрелов. Причем их поспешность была так велика, как будто бы они спешили на получение денег, а не на шальные пули.

Скоро выстрелы умолкли. Народ прибывал. Еще через несколько минут на этом пятачке будет не протолкнуться. Проверено долгой практикой – даже самым большим пацифистам хочется поглазеть на настоящую войну хотя бы одним глазком.

Капитан выжидательно посмотрел на Федосеева. Майору отчего-то сделалось тревожно. Выждав паузу, он произнес: