Погода массового поражения - Дитмар Дат

«самое ужасное, ты была абсолютно права, я хочу сказать, он для меня плохая компания, он реально… я по его милости чуть в трубу не вылетела, а теперь он сам лежит на… в… и может, может даже умрет и ты реально была права», ну здорово, теперь я и впрямь о себе высокого мнения, раз я так реально была

немножко противно, потому что эта самоуверенная сценка, как ее, бедняжку, втянули в дурные дела, а теперь она мне льстит, якобы я это предвидела, если подумать о том, что ральф, а не она борется сейчас в клинике за свою

и тут она меняет тему, в совершенно другую степь: «и то же самое с ним, это… вероятно, он без меня бы никогда не порамсил со своими людьми, может, это из-за наркотиков было, я же вообще, мне никто из его знакомых больше ничего не продавал, из тех, кто его знает, и из-за этого явно тоже возникли неприятности, может быть, они его даже из-за того, даже из-за того…» ну что теперь, язык отказал, или что? я это безобразие чуть было не

я чудовище.

«расскажи еще раз, что вообще произошло, что происходит сейчас, тина мне в принципе звонила сегодня утром, но…»

она набирает побольше воздуха, будто ей сейчас нырять, после чего он выходит из нее, как бес из одержимого: «я это только от его брата знаю, мартина, он позвонил среди ночи, после того как он., как ральфа доставили в больницу, они его оперировали четыре часа, четыре часа… а на следующее утро у нас были копы, они прилежно поработали ночью, расспросили людей из кругов, это все не только из-за мартина — они, м-м, точно знали о наркотиках, обо всем, имена, места, и я тоже сразу во всем призналась и дала показания, они знали обо мне, что у меня был срыв… кто-то… это было так, кто-то на мосту толкнул его под машину, там, вниз по лестнице, это… было явное покушение на убийство, а не простая драка, вероятно, их было несколько», да, с руками-экскаваторами, все минимум под четыре метра, мне совсем не весело, просто в моей черепной коробке засела одна злая одержимая ведьма, которая мне

я лежу на спине и смотрю в потолок, сквозь мансардное окно, штефани придвигается поближе, прижимается ко мне, я глажу ее по волосам, она всхлипывает, и я думаю о том, как это было на самом деле и как просто

мы стоим на лестнице, машин в это время проезжает мало, но все же пахнет сажей и выхлопами, самый что ни на есть промышленный район, он живет недалеко отсюда, но моя машина стоит, не как тогда с моим первым тайным любовником, не перед его домом, а за афишной тумбой у кинотеатра, в котором мы только что побывали, мы делаем то, что делаем уже с некоторых пор: тискаем и трогаем друг друга, его левая рука на моей правой груди, его правая рука на моей правой ягодице, сначала снаружи на джинсах, потом он засовывает ее внутрь, она теплая, мы целуемся взазос, язык вкусный, потому что ральф не курит и

берет мою правую руку, лежащую у него на бедре, и засовывает ее через ширинку к своему бугру, да, мне очень жаль, мне следовало бы смотреть на это серьезнее и благоговейнее, не просто как на бугор, это неуважительно, я знаю, у парней там целая религия, но он ошибается, я не хочу, не сейчас, и тем более не на этом мосту, и, между прочим, не с ним. все неправильно, я отталкиваю его, он вынимает руку из моих брюк, в этом есть что-то смешное, выворот, выгиб, он смотрит на меня изучающе, потом говорит: «хочешь в машине?» вот оно что: он думает, тут только в месте дело, в неудобстве.

секс в машине: не знаю, почему это действует сейчас так удручающе, как самое худшее, что он вообще мог сказать, естественно, среди прочего из-за моего первого тайного любовника и секса в машине, который у нас тогда был на прощание, но это все не то — он еще чего-то ждет, этот странный ральф, которого я в вдруг больше не узнаю, где я с ним вообще

жаль, но я действительно не могу не рассмеяться, и за это — наверно, заслужила — знакомлюсь с совершенно другой стороной этого чувствительного, немногословного, почтенного и интересного парня — он влепляет мне пощечину, так, что на какой-то момент действительно звенит в правом ухе и правый глаз ничего не видит

ухватиться за поручень, но когда я снова различаю его, он выглядит вдруг на десять лет моложе — испугался сам себя, готов к любым извинениям, готов упасть передо мной на колени, и именно это, что-то собачье, вызывает во мне такую волну гнева и горькой ненависти, что я просто вынуждена бить, обеими руками, наступать и кричать, дважды, трижды, он подается назад, шатается, я даже машину слышу, она едет со скоростью как минимум

подземный участок пути, безумный гудок, как разрыв гранаты, свистяще

справа у бетонной скульптуры, делает лишь два шага на дорогу, делов-то, шагов-то, лишь переступил с ноги на ногу разочек-другой, и вот уже машина тут как тут настигает его и уносит с собой, и я

не оборачиваясь, ругаясь и задыхаясь по лестнице вверх, на мост, бежать, прочь, только не

звук — часто говорят, такое не забывается, но этот «буме», когда ральф оказался перед

— швок!—

мне надо избавиться от этой бабы, она немедленно должна свалить, так нельзя, разлеглась тут на мне — кажется, я задохнусь — и все равно ничего не делаю и не говорю, от страха что-то сделать не так, выдать себя — и тут она поднимает ко мне заспанные блестящие глаза и говорит заклеенным ртом: «мммм клаша, скока время?», она откатывается от меня, я смотрю на электронные часы: «полчетвертого», тогда она вздрагивает как ужаленная и вскакивает с постели: «черт клаша мне к маме надо она… после полиции постоянно думает, что я где-то нюхаю или…»

«тебя отвезти?»

«о здорово да, было б клево, а лучше еще зайди на секунду, тебя она любит, ты же главный пример — я еще в туалет быстренько, ладно?»

«хорошо».

«ты меня еще потом долго ненавидеть будешь за то, что я дал тебе совет не ходить в полицию и вообще спустить все на тормозах», сказал Константин, «а еще дольше ты будешь ненавидеть себя за то, что случилось, но если то, что ты узнала от беттины кёнигер — правда, он тебя никогда не выдаст, он будет просто счастлив, если выживет. ты ему ничего не должна, однажды, когда меня больше не станет, ты поймешь, что я прав», но верну ли я когда-нибудь назад свою

Часть вторая

аляска

VII

нет: не могу, о чем я только думала?

«может, просто передачу…»

«только не надо сейчас, ладно? спасибо! вот дерьмо», он умолкает и надувает губы, в то время как я крепче сжимаю этот упертый рычаг, который на ощупь, как голова намыленного ласковой рукой индюка, вперед? назад? книжка, которую выдала мне тетка из герца[61], советует «нейтрально», черт побери, тут все не так, как в наших немецких колымагах.

Константин спрашивает: «мне еще раз сходить? выйти и…»

«нет уж, сиди здесь и не нервируй меня!» господи исусе, я не могу вести этот космический корабль, никоим образом, сзади нас «шевроле»-пикап взлетает на пандус, я поворачиваю голову вместо того чтобы посмотреть в зеркало; ну как тут выключается эта волынка, мигалка-моргалка-кричалка, чертово предупреждение: «liftgate-ajar»…

«вот зараза, это еще что значит, lifitgate и почему он ajar?»

«ajar значит открытый, что-то не… до конца закрыто или…» судя по голосу, он вот-вот захнычет, ах, пожалуйста, Константин, не надо, прекрати, иначе эта машина станет нашим гробом, этот «форд-эксплорер» с тремя рядами кресел, отсутствующим багажником и гигантской дубиной переключения передач, которую сам дьявол

багажник? «может, тот ящичек сзади — это и есть liftgate?»

он не отвечает, но выходит, скрипя как старая дверь, из машины, обходит ее кругом, одним рывком поднимает задние ворота этого амбара на колесах и с силой их захлопывает, сигнал гаснет, ну спасибо Вам.

все могло бы быть так прекрасно, правда? машина напрокат, тогда мы мобильны и свободны, но думать, что я после девяти часов полета могу вот так запросто сесть в этот гребаный трактор и стартануть как сидни бристоу[62], это чересчур.

«невероятно», Константин улыбается как после трех дней кальяна, снова залезая в машину с дурацкими шуточками, «этот государственный девиз».

«м-м?» я верчу руль, как будто собираюсь открутить его.

«ну, у разных федеральных штатов, видишь ли, есть свои маленькие девизы, которые на номерных знаках можно… о, извини…», он загораживает мне правое зеркало, теперь откидывается назад, я опять что-то вижу и в родовых муках вывожу этого бегемота (which I made with thee; he eateth grass as an ox[63]) со стоянки.

«вот, например, в нью-мексико он таков: land of enchantment, земля очарования, дурацкий эвфемизм на самом деле, оприходование магической картины мира аборигенов, а в северной калифорнии хвастаются: first in flight[64], потому что там взлетели братья райт… да, а здесь…» он трясет головой, я переключаю вперед, бронетанк (his bones are as strong pieces of brass; his bones are like bars of iron[65]) подается на сантиметр вперед, и константен доволен: «.. девиз: the last frontier»[66], верно, я тоже прочитала, на нашем номерном знаке, под ALASKA EUA 112. что касается номера: куда я бумаги дела, ну и овца же это была, «last name starrrrick, first name uh… clooodia?», если я выберусь из этого гаража, то мы в безопасности, улицы здесь должны быть такими широкими, что